So, put on a happy face. Let's make this pleasant ©
фандом: Person of Interest
персонажи: Кара Стентон (цветочек), Марк Сноу (заебался), Джон Риз (хочет домой и на ручки)
примечания: пре-канон, где-то 2007 год или около того. Глория Дей - сорт роз.
читать дальшеЕсли закрыть глаза, то все совсем хорошо.
Шум воды, а затем – фена из-за приоткрытой двери. Шелест страниц, свет в лицо не режущий, а мягкий, потому что на лампе абажур. Ноги упираются в ковер, диван скрипит, если двинуться – пружинистая старая вещь, пахнущая пылью.
Хорошо. Даже хлопанье слишком легкой – фанера, не дерево – двери, шлепанье ног. В резиновых тапочках. Правильные звуки, запахи, ощущения.
– Смотри. Что скажешь?
Вот поэтому нельзя закрывать глаза. Только чтобы отрубиться в сон – не больше. Если ты бодрствуешь – то ты на работе. Вот Кара, хоть и в этих тапочках, но на работе. Вот Марк, хоть и с книжкой, с обложкой похожей на какое-то агитационное левое чтиво, хоть и пристроил свои кости в комплектное дивану такое же неудобное кресло – но тоже на работе. И говорит сразу, не отвлекаясь от страницы:
– Ужасно.
Даже если бы Кара в одних только тапочках – все равно бы не глядя и все равно сказал бы: "ужасно".
Но голые у нее ноги, голые коленки, а выше – что-то такое белое, легкое, слоями, та ткань полупрозрачная, под которой еще ткань плотнее, и все это еще как-то хитро завито по краю и, кажется, что заколото на плечах кое-как и сейчас облетит.
Цвет – от почти белого до чуть розоватого по краям.
(такого цвета бывает вырванный зуб, не один, лаборатория потребует два, эти зануды вечно жалуются, что мы даем мало материала для опознания)
Такого цвета где-то когда-то были розы. Садовые, с тарелку величиной, не те, которые в аккуратных бутонах на приемах и всегда какого-то однозначного цвета. Возможно, в саду у матери Джессики. Где еще, как не там им быть такими большими и разноцветными?
Или это ложная память.
Это не имеет никакого значения.
Марк закладывает пальцем книгу и цыкает зубом:
– У тебя же уже есть два. Три. Зачем тебе это.
Кара приподнимается на цыпочки:
– У меня есть к нему туфли.
Даже Джон помнит два. Они какие-то такие, из одинаковых, похожие на униформу, если бы форму шили с декольте. Одно из них точно удобно застирывать от крови. Второе очень, очень прочное.
Они трое – Кара, Марк, он – здесь достаточно давно, достаточно, чтобы Каре потребовалось новое. Кажется, у нее и вправду было третье, длинное, и которое не сегодня:
– Не строй из себя пещерного человека. "Коктейль", не "black tie". Иначе вечеринка закончится, не начавшись.
В программе вечеринки также похищение лица с дипломатической неприкосновенностью, раз уж местное правительство все не телится на экстрадицию международного подозреваемого. И коктейльное платье. И смокинг, не фрак – "хоть с тобой, Джон, вообще никаких проблем, завидую тебе".
– У тебя лица к нему нет, родная, – что-то под названием "Поколение свиней" и с красным сжатым кулаком на обложке спокойно падает на пол, упустило свое право на внимание и немедленно забыто.
Почувствовав это, Кара делает полшага вперед из тапочек, улыбка ее не становится шире, но в этот момент Джон абсолютно согласен с Марком. Не нужно иметь безукоризненного чутья к моде, чтобы такое понять.
Это розовато-не-совсем белое не катит с теми улыбками, которые заставляют повнимательнее оглядеть истоптанный до основы и прожженный окурками ковер. Подумать о бронежилете как о чем-то уютном, удобном и обязательном. В этом роде.
Это Марку нормально. Закладывает ногу на ногу, разводит раскрытыми ладонями.
Удиви. Покажи шоу. Высший класс. Прыгни через планочку. Поймай палочку.
Джон ожидает, что Кара сделает что-то вроде того, как мимы, закрывая лицо ладонями в белых перчатках, меняют искаженные гримом лица с веселого на грустное, что скажет "бу".
Но вместо этого она просто проворачивается на пятке, и в момент этого оборота, когда разлетается и заворачивается винтом юбка лепесткового неправильного платья, слетает улыбка, а когда останавливается все – сначала она, а затем волосы, ткань, то лицо оказывается другим. Полностью переделанным, до дна глаз отчищенным от ассоциаций с доберманами для травли и обнаженными электродами.
– Теперь?
Что-то настолько же нежное, и глуповатое, как садовые розы. Невыразительное. Глазу не за что зацепиться. Пустое место – ни грации, ни пластики, деревянное тело в ткани, обученное носить украшения и разбираться в мехах.
Джону хочется сказать: "...а я завидую тебе". В отношении себя у него вариаций не больше, чем костюмов по кодам. В этой стране принято носить плохо подогнанные пиджаки – но и просто удобнее прятать кобуру.
Вечеринка-коктейль удается: бесчувственное тело они с Марком волокут через кусты к фургону, пока Кара подбирает отброшенные быстроты для босоножки, один в траве, а второй на подъездной дорожке с прожектором, и на свете становится ясно – от такого платье уже не отстирать.
Отлично видно.
Марк за рулем, Джон оглядывается:
– Ты с нами?
– Остаюсь. Все по плану.
– Марк?..
– По плану.
Только скрежет шин и захлопывается на ходу дверь. Кара встает на каблуки и не оглядывается на уезжающий фургон.
– Так мило. У нас даже осталось время побыть вместе.
– Но нам же нельзя...
– Что? Думаешь, кому-то есть дело? Зря. Возвращаемся.
Подолом она машет аккуратно – чтобы не размазалось и высохло ровно.
– Сказано же, если мы покинем вечер раньше, это вызовет во-про-сы.
Наверное, теперь платье стало даже лучше. И уж точно теперь подходит к любому ее лицу. Не смотреть невозможно, все смотрят, но никто так и не видит аккуратный росчерк бордово-красного по подолу.
персонажи: Кара Стентон (цветочек), Марк Сноу (заебался), Джон Риз (хочет домой и на ручки)
примечания: пре-канон, где-то 2007 год или около того. Глория Дей - сорт роз.
читать дальшеЕсли закрыть глаза, то все совсем хорошо.
Шум воды, а затем – фена из-за приоткрытой двери. Шелест страниц, свет в лицо не режущий, а мягкий, потому что на лампе абажур. Ноги упираются в ковер, диван скрипит, если двинуться – пружинистая старая вещь, пахнущая пылью.
Хорошо. Даже хлопанье слишком легкой – фанера, не дерево – двери, шлепанье ног. В резиновых тапочках. Правильные звуки, запахи, ощущения.
– Смотри. Что скажешь?
Вот поэтому нельзя закрывать глаза. Только чтобы отрубиться в сон – не больше. Если ты бодрствуешь – то ты на работе. Вот Кара, хоть и в этих тапочках, но на работе. Вот Марк, хоть и с книжкой, с обложкой похожей на какое-то агитационное левое чтиво, хоть и пристроил свои кости в комплектное дивану такое же неудобное кресло – но тоже на работе. И говорит сразу, не отвлекаясь от страницы:
– Ужасно.
Даже если бы Кара в одних только тапочках – все равно бы не глядя и все равно сказал бы: "ужасно".
Но голые у нее ноги, голые коленки, а выше – что-то такое белое, легкое, слоями, та ткань полупрозрачная, под которой еще ткань плотнее, и все это еще как-то хитро завито по краю и, кажется, что заколото на плечах кое-как и сейчас облетит.
Цвет – от почти белого до чуть розоватого по краям.
(такого цвета бывает вырванный зуб, не один, лаборатория потребует два, эти зануды вечно жалуются, что мы даем мало материала для опознания)
Такого цвета где-то когда-то были розы. Садовые, с тарелку величиной, не те, которые в аккуратных бутонах на приемах и всегда какого-то однозначного цвета. Возможно, в саду у матери Джессики. Где еще, как не там им быть такими большими и разноцветными?
Или это ложная память.
Это не имеет никакого значения.
Марк закладывает пальцем книгу и цыкает зубом:
– У тебя же уже есть два. Три. Зачем тебе это.
Кара приподнимается на цыпочки:
– У меня есть к нему туфли.
Даже Джон помнит два. Они какие-то такие, из одинаковых, похожие на униформу, если бы форму шили с декольте. Одно из них точно удобно застирывать от крови. Второе очень, очень прочное.
Они трое – Кара, Марк, он – здесь достаточно давно, достаточно, чтобы Каре потребовалось новое. Кажется, у нее и вправду было третье, длинное, и которое не сегодня:
– Не строй из себя пещерного человека. "Коктейль", не "black tie". Иначе вечеринка закончится, не начавшись.
В программе вечеринки также похищение лица с дипломатической неприкосновенностью, раз уж местное правительство все не телится на экстрадицию международного подозреваемого. И коктейльное платье. И смокинг, не фрак – "хоть с тобой, Джон, вообще никаких проблем, завидую тебе".
– У тебя лица к нему нет, родная, – что-то под названием "Поколение свиней" и с красным сжатым кулаком на обложке спокойно падает на пол, упустило свое право на внимание и немедленно забыто.
Почувствовав это, Кара делает полшага вперед из тапочек, улыбка ее не становится шире, но в этот момент Джон абсолютно согласен с Марком. Не нужно иметь безукоризненного чутья к моде, чтобы такое понять.
Это розовато-не-совсем белое не катит с теми улыбками, которые заставляют повнимательнее оглядеть истоптанный до основы и прожженный окурками ковер. Подумать о бронежилете как о чем-то уютном, удобном и обязательном. В этом роде.
Это Марку нормально. Закладывает ногу на ногу, разводит раскрытыми ладонями.
Удиви. Покажи шоу. Высший класс. Прыгни через планочку. Поймай палочку.
Джон ожидает, что Кара сделает что-то вроде того, как мимы, закрывая лицо ладонями в белых перчатках, меняют искаженные гримом лица с веселого на грустное, что скажет "бу".
Но вместо этого она просто проворачивается на пятке, и в момент этого оборота, когда разлетается и заворачивается винтом юбка лепесткового неправильного платья, слетает улыбка, а когда останавливается все – сначала она, а затем волосы, ткань, то лицо оказывается другим. Полностью переделанным, до дна глаз отчищенным от ассоциаций с доберманами для травли и обнаженными электродами.
– Теперь?
Что-то настолько же нежное, и глуповатое, как садовые розы. Невыразительное. Глазу не за что зацепиться. Пустое место – ни грации, ни пластики, деревянное тело в ткани, обученное носить украшения и разбираться в мехах.
Джону хочется сказать: "...а я завидую тебе". В отношении себя у него вариаций не больше, чем костюмов по кодам. В этой стране принято носить плохо подогнанные пиджаки – но и просто удобнее прятать кобуру.
Вечеринка-коктейль удается: бесчувственное тело они с Марком волокут через кусты к фургону, пока Кара подбирает отброшенные быстроты для босоножки, один в траве, а второй на подъездной дорожке с прожектором, и на свете становится ясно – от такого платье уже не отстирать.
Отлично видно.
Марк за рулем, Джон оглядывается:
– Ты с нами?
– Остаюсь. Все по плану.
– Марк?..
– По плану.
Только скрежет шин и захлопывается на ходу дверь. Кара встает на каблуки и не оглядывается на уезжающий фургон.
– Так мило. У нас даже осталось время побыть вместе.
– Но нам же нельзя...
– Что? Думаешь, кому-то есть дело? Зря. Возвращаемся.
Подолом она машет аккуратно – чтобы не размазалось и высохло ровно.
– Сказано же, если мы покинем вечер раньше, это вызовет во-про-сы.
Наверное, теперь платье стало даже лучше. И уж точно теперь подходит к любому ее лицу. Не смотреть невозможно, все смотрят, но никто так и не видит аккуратный росчерк бордово-красного по подолу.
@темы: Person of Interest
