Гимн радиостанции No-man land radio.

Он существует. Вот он:

и текст

Well, you can't turn him into a company man
You can't turn him into a whore
And the boys upstairs
Just don't understand anymore

The top brass don't like him
Talking so much
And he won't play
What they say to play
And he don't want to change
What don't need to change

There goes the last DJ
Who plays what he wants to play
Who says what he wants to say
Hey, hey, hey
There goes your freedom of choice
There goes the last human voice
There goes the last DJ

Some folks say they're gonna
hang him so high
'Cause you just can't do what he did
There's some things you just can't
Put into the mind of those kids

As we celebrate mediocrity
All the boys upstairs want to see
How much you'll pay for
What you used to get for free

There goes the last DJ
Who plays what he wants to play
Who says what he wants to say
Hey, hey, hey
There goes your freedom of choice
There goes the last human voice
There goes the last DJ

Well, he got him a station
Down in Mexico
Sometimes it'll kinda come in
And I'll bust a move and
Remember how it was back then

There goes the last DJ
Who plays what he wants to play
Who says what he wants to say
Hey, hey, hey
There goes your freedom of choice
There goes the last human voice
There goes the last DJ

@темы: Trigun Maximum, Бойцу вонзился кактус в руку

---

30 драббло-дней.

О правилах см. предыдущий пост. Исполнение - в комментариях. Персонажи только оригинальные, мои собственные. Погнали.

запись создана: 25.01.2012 в 15:53

@темы: Авторское оригинальное, Бойцу вонзился кактус в руку

---

Samurai7. Вечерние диалоги перед ужином.

Название:Вечерние диалоги перед ужином
Источник: Samurai 7.
Размер: порядка 2.400 слов.
Персонажи: все семеро, Комати в наличии.
Рейтинг: для старшеклассников и младшекурсников.
Жанр: философская и социополитическая дискуссия с живыми "напримерами".
Место действия: подземные пещеры.
Дисклеймер: Фильм Куросавы, политические заезды GONZO-версии и политология надгрызли автору мозги уже давно.
Саммари: пока младшие по званию готовят ужин, старшее поколение предается разговорам о вещах "...великих, все как одна: Женщины, Лошади, Власть и Война...". А также о еде. А также о молчаливых конфликтах.

читать.

- ...природы людей не изменишь. И власть тут не при чем. Деньги тоже. Кошка останется кошкой, а собака останется собакой при любом правителе и в любое время. Это природа.
Генерал, даже ступив на скользкую дорожку умозрительных рассуждений, не изменяет свому обыкновению высказываться на удивление категорично.
- Ошибаешься! - великий воин Кикучио, пообещав вести себя тихо, скурпулезно выполняет данное слово уже полчаса. Надо сказать, что на удивление крепкий материал, из которого пещерные жители "отливают" стены своих домов без крыш приличному поведению способствует. - Вот тут и неправда твоя!
- Нэ? - заинтересованно просыпается Шичироджи.
Полчаса назад Кикучио таки проломил стену, однако застрял. Таким образом передняя часть великого самурая, сделав хорошую мину при плохой игре, приняла участие в дискуссии.
Ворочаясь в проломе, и пуская пар, Кикучио начинает излагать. Что в городе недавно один вор задумал было покуситься на имущество одной божьей старушки, однако сам стал жертвой оказавшегося неожиданно бойцевитым бабушкиного кота.
- Я его лично знаю! Вся морда в шрамах!
- У кого? У вора или у кота? - уточняет детали Горобей.
- У обоих!
- Вот и говори теперь о том, что коты не преданные... - Шичироджи то ли желает повернуть разговор на шутливый лад, то ли совсем наоборот - намекает на что-то известное, понятное дело, только Камбею.
- Да, во время войны и бедствий всё становится с ног на голову. Женщины становятся храбрее мужчин, юнцы радеют о государственных делах, а к словам стариков никто не прислушивается, - серьезные слова Горобея немного смягчаются ироничным тоном. - Однако долго на голове не простоишь.
- Однако уже больше пяти лет государство, выражаясь твоими словами, стоит на голове. И признаков неудобства что-то не видно. Скорее уж это мы теперь смотрим на мир как эти пещерники, - Шичироджи не только перестал дремать, он говорит неожиданно горячо и немного даже злится, - Как летучие мыши, привешенные к потолку...
Камбей усмехается про себя этому зоологически-эквилибристическому дискусу, и опять же про себя особо выделяет это "мы". Еще неделю назад его ведомый наверняка клялся своей хозяюшке в том, что он проживёт с ней долго-долго и счастливо и умрут они когда нибудь очень не скоро и обязательно в один день. Романтик. А вот теперь, пожалте, - снова в строю. Из того же романтизма, в частности. И врожденной, видимо, легкости на подъем. Потому и пилот из него хороший, хороший...
Видя, что генерал явно витает в облаках, и не собирается ни поддерживать, ни опровергать ни одну из высказанных позиций, Кикучио развивает пары:
- И все кошечки-собачки уже давно пляшут под дудку торговцев! Нас еще не переловили, руки коротки!
- Ох, - Горобей досадливо качает головой, - Ни одно животное нельзя заставить делать что угодно из-под палки. Хороший трюк в том, чтобы найти то, что зверь любит делать, а затем придумать, как это показать. В этом и весь трюк.
- Только не говори, что мы как дрессированные побежали за этой девчоночкой в короткой юбчонке! - Шичироджи уже досадует, что погорячился, и теперь впадает в другую крайность. Презрение удаётся ему плохо.
- Еще слово скажешь о моей малявочке, я тебя!.. - такого оскорбления Кикучио стерпеть не в силах, дотянуться не в силах тоже, зато вполне может выдернуть из-под оскорбителя татами. Оказавшийся на холодном каменном полу Шичироджи поджимает ноги, и гордо заявляет, что вообще-то имел в виду госпожу жрицу, а никак ни ее несовершеннолетнюю сестру. По задранному вверх носу Шичироджи Горобей может предсказать, что Кикучио грозит какая-нибудь мелкая, но досадная неприятность в самом ближайшем будущем.
Камбей позволяет себе чуть улыбнуться - знает, что запланированная месть так и останется запланированной, вследствие ветренности и необязательности мстителя. И тут же задумывается, что в словах Шичироджи есть доля правды. Девушка и вправду поручила ему, опальному полководцу, собрать по всякой твари. Твари одной породы, вымирающей породы, если судить по тому, как это оказалось непросто... заставить работать в одной упряжке коня и трепетную лань...
- Прошу прощения, сэнсэй... это что-то из древних военных трактатов? - Кацуширо, оказывается, уже достаточно долго подпирает собой дверной косяк и представляет собой еще одного внимательного слушателя. Чересчур внимательного, а потому уличающего генерала в разговорах с самим собой вслух.
- Нет. Нет, это что-то из поэзии западных варваров. Переводил на досуге.
Ох. Этот мальчишка. Излишне усердные ученики обеспечивают себе долгую военную жизнь, укорачивая при этом жизнь своих наставников.
- Что, ужин уже готов? - невинно интересуется Шичироджи, который точно знает, сколько времени нужно для приготовления большого котла риса.
- Неет, но уже скоро! Скоро уже... - Кацуширо спешно удаляется и умалчивает о том, что его всего лишь заставили промывать в трех водах рис, да сгоняли к дальнему источнику за водой для варки. А затем весело сказали не вертеться под рукой, не стоять над душой и вообще поменьше закрывать отсутствующее в пещере солнышко занятым людям.
Впрочем, удаляется не так уж и далеко - к стене, из которой торчит задняя, не менее выдающаяся часть великого воина Кикучио.
Устроившись на двухслойной спинной броне и пристроив ноги на трехслойную броню ниже, Окамото достает расческу, распускает волосы и начинает приводить прическу в порядок, а также слушать, о чем ведут разговоры старшие, благо железо резонирует просто прекрасно.
***
После того, как не в меру любопытный отрок удаляется из поля видимости, Шичироджи позволяет себе... не улыбку, но беглый взгляд на своего опять командира. В этот мирный вечер воинственный дух, вопреки всем наставлениям древних учителей, жаждет не битвы, а покоя. А бренная плоть, которая есть ни что иное как листва под осенним ветром судьбы, эта самая плоть очень даже не против хорошего ужина. Душа, в свою очередь, восстает против любого конфликта, пусть даже и самого невинного. Горобей излучает эти утопические настроения молча, и Шичироджи их уловил, наконец-то. Оттого бывший вышибала и завзятый словоблуд берет аккорд не ироничный, но лирический:
- Все же армейская служба - великая вещь. Что у нас, что у варваров на западе, что в южных княжествах. Что нельзя предусмотреть - то в руках богов. А что предусмотреть можно - на то есть устав. Все просто и понятно: когда есть, когда спать, какого врага и как убивать...И все уставы один на другой похожи...
Горобей досадливо констатирует про себя, что насчет иронии он поторопился. Кикучио наконец-то высвобождает руку и машет толстенным пальцем у Шичироджи перед носом:
- А ну как у нашего рисового самурая с этим попрыгунчиком уставы не сойдутся! Посмотрим, какую кашу они тогда заварят!
- Что заварят, то и будем есть, - в отповеди Камбея слышится отголосок беспокойства.
Кикучио, как всегда, невольно зрит в корень проблемы. Счастье еще, что насколько вызрела эта скороспелая проблема - знает пока только командир маленького самурайского отряда. Остальные не желают ее видеть и спасаются кто как может: Горобей в своей мягкой иронии, мол, молодо-зелено, Шичироджи в равномерно распределяемых за глаза насмешках и старании не оказаться между молотом и наковальней, а вот Кацуширо бегает суетливо и именно что мешается, так же, как Кикучио, чуя неладное и по-школярски стараясь сделать "все правильно".
***

Несомненно, природы человека не изменить. Равно как несомненно и то, что армейская служба накладывает на прошедших ее вполне определенный след.
Но касательно этих двоих Камбей может сказать точно: их объединяет только порода. Было ли дело в воспитании, и прошедшая война только обнажила то, что в крови, или они своими дорожками к этому пришли, но итог един.
Добросердечная девочка, жрица вечноизменчивой воды, она бы сказала иначе. Что испытывать свою жизнь смертью или продлевать свою жизнь чтобы умереть навсегда - совсем не одно и то же. Впрочем, для Кирары итог тоже един, а почему да отчего - так же неважно. Двое согласились отдать ей свое умение, и эти двое самураи. Остальное забота командира.
А командир должен видеть все. Хэйхачи рассказывает, увлеченно жестикулируя и чертя схемы на песке, как именно пещерники ухитрились завести летучую крепость вглубь скалы - а кое-кто чуть дернул уголком рта и отвернулся. Кьюзо является к завтраку самым последним, запыхавшийся, растрепанный после затянувшейся утренней тренировки - а кое-кто, кто сидит у самого котла, набирает остаток со дна, и ставит плошку еды остывать рядом, даже не потрудившись передать. Один вполголоса ворчит, что, мол, незачем переться на рожон голым задом да спозаранку, надо все еще раз обдумать, а другой при этом молча спозаранку уходит на разведку в одиночку. Хорошо еще, что и стратегические разработки, и рискованные маневры - только с одобрения командира. Но все же. Это если не вспоминать о том, что один волочит на себе, помимо аммуниции, всю кухонную утварь, а другой - сделал ноги в том, в чем был и даже узелка при себе не имеет.
Вот уж действительно, как кошка с собакой, и не дать этой аналогии стать очевидной каждому пока мешает только... о, цирк войны, где каждая кошечка, каждая собачка либо пошла в общий кровавый котел, либо научилась таким премудрым трюкам, что Горобей бы только головой покачал. Будь эти двое командирами дивизий, будь дело около линии фронта - любо-дорого их можно было бы развести по разным концам, они бы друг друга не видели, и дело бы прекрасно делалось, даже будь они батальонными, хотя навряд ли...
Счастье еще, что навряд ли. Оба никогда не бывали в высоких чинах, а потому приняли совместный наряд по кухне беспрекословно. Наряд до тех пор, пока отряд не выберется на поверхность, между прочим. Рискованный маневр, но разрешить эту проблему они должны между собой как можно скорее. И при минимальном вмешательстве командования. Жрица воды точно бы одобрила такую политику - направлять поток, не мешая его течению. Что не значит пускать дела на самотек, о нет.

Беспокойный Шичироджи тем временем уже не просто возжаждал действия, а даже подбил Горобея на рискованную затею:
- А ну пойдем, узнаем, что у нас сегодня на ужин!
Возглас этот сопровождается громким лязгом Кикучио, который тоже решил, что хватит покоиться, и тихим ойканием Кацу, для которого неожиданные маневры "младшенького" оказались несколько... приземляющими. Как, впрочем, и для генерала - не очень-то поразмышляешь о высоких материях, когда вокруг поднялся такой дым коромыслом.

В клубах пара, который вьется меж кухонных стен, начинает наконец-то проявляться съестной дух. Дух сей победно торжествует над всеми остальными прелыми, сырыми и гнилыми запахами подземелья. Тем более что тут не строят крыш - и запах съестного беспрепятственно распространяется до самых сводов пещеры, где его, наверное, могут учуять даже пещерники, ведущие за своими гостями ненавязчивое, но постоянное наблюдение.
- Пусть себе, пусть себе понюхают... - в дыму коптящей сыроватыми дровами и с плохой тягой печки, на которую еле-еле удалось пристроить четыре несоразмерные, армейских объемов, кастрюли, выданные гостеприимными хозяевами. В кастрюлях булькают и доходят до кондиции овощи и корешки, которым предстоит скоро объединиться в сытное и горячее блюдо... Небось не ждали хозяева, что мы и с такого убожества сможем пропитаться...
Из угла согласно кивают. В углу образовалась уже немалая груда обрезков - харч выдали такой себе, третьей лежалой свежести, местами помороженный. Но на каждую гнилую морковку надется свой специалист по резке.
Хейхачи поначалу даже усомнился - так лихо, но в то же экономно резать это же... Но нет. Нет. Не служил этот штабной на передовой, и не на полевой кухне и не на тамошних, кхм, продуктах так отточил таланты.
Да уж. Этого не выкинешь - талант есть талант. Быстро работает, красиво. И с удовольствием явным. Безо всяких гнусных воспоминаний и сожалений. Что человека зарезать, что луко...
- Ах я, голова садовая! Зажарка-то! Суп! - хватается за голову Хэйхачи, и тут же за его спиной из угла к ящику с овощем взметается тень. Бесшумно, точно, эффективно... даже умудрившись не задеть укутанный чан с доходящим до кондиции рисом. На тесной кухоньке это почти акробатический номер.
- Штук пять луку. Если хватит, - оторваться от помешивания нельзя, нужно все варить в собственном соку, и поскорее освобождать место для сковороды.
- Семь, - слышится в ответ.
- Семь так семь. Мелкие, значит.
На это утверждение Кьюзо уже не отвечает, а принимается чистить действительно мелкие, темноватые, но все же твердые луковицы. Выглядят неказисто, вообще все вокруг здесь как-то пыльно, потерто, темновато. А какая кухня, такая и хозяйка - Хэйхачи без своего шлема, с повязанными платком волосами и подвязанными рукавами выглядит действительно как-то по-бабьи. И указания дает как будто кухонному окну - никогда не глядит глаза, не повышает голоса. Трудно поверить, что эта мелочь была боевым офицером, а не конвоировала, скажем, интендантские обозы. Что ему повезло повоевать перед тем, как всех продали, купили и еще раз продали. Что ему хотя бы есть что вспомнить. Было чем рисковать.
Сковороды не находится, находится глубокая миска. И масло. Хэйхачи удрученно ворошит все это и прикидывает, что времени на все про все осталось... нет, в таком лук по-нормальному не обжаришь.
У Кьюзо несколько иная проблема - туповатый кухонный нож играет против изначального намерения порезать луковицы очень быстро. И мелко. Приходится резать просто быстро и мелко, а это чревато.
Снаружи слышны выкрики Шичироджи и гудки Кикучио. Момент истины близок, овощи готовы, но зажарка...
- Так-так-так, - хмыкает Хэйхачи, а затем быстро, шумно, с искрами, раздувает печь. Масло есть, масла много и все масло уходит в миску. Теперь...
- Лук.
Лук сопровождается шмыганием, но лук именно такой, как надо - тонкий, перистый и едучий. И, под упоминание всуе одного из небесных защитников, ведающего артиллерией, порохом и молниями, кулинарный эксперимент без права на ошибку начинается.
Времени на разговоры уже не осталось.

***

Генерал является к столу точно тогда, когда Кьюзо наполняет седьмую чашку супа. На кухне Хэйхачи спешно возится с порциями риса, добавляет овощи, но главное дело сделано, и остается только надеяться, что суп удался.
- Ничего, - подытоживает генерал, не просто сняв пробу, а уже после второй порции добавки.
- Весьма, - солидно подтверждает Горобей.
Уже за чаем Кацуширо интересуется:
- А чего это вы на кухне такое пламя размахали?
Шичироджи поясняет:
- На западе, на материке, говорят, есть у тамошних такая манера - все на открытом пламени жарить и чуть ли не мгновенно. Рисковое дело. Пара секунд лишних - и пфф! Одни шкварки.
Кацуширо кивает. Кикучио посвистывает. Сидящая у него на колене Комати указывает:
- А! Вот почему у дяди Хэя рукав был подпален! Они так жарили!
Хэйхачи привычным жестом чешет в затылке и подтверждает, что да, так дело и было. Шичироджи же одними губами, четко артикулируя, произносит: "лук".
В ответ на это происходит два редких события: Камбей делает вид, что отпивает из уже пустой чашки, чтобы скрыть улыбку. И Кьюзо делает вид, что проверяет, осталась ли в чайнике заварка. Глаза - красные, как обычно - у него уже не на мокром месте, но он до сих пор чуть шмыгает носом.
Уж больно лук оказался едреный.


Март 2010 - Февраль 2012

@темы: Samurai7

---

Флешмоб на месяц. Пропробовать, что ли?

Условия упражнения.

Первое и главное условие флешмоба, без которого начинать не рекомендуется:
Найдите себе напарника
Зачем напарник? Во-первых, чтобы проконтролировать, что вы не отлыниваете. Во-вторых, вы можете договориться критиковать друг друга (а можете и не договариваться, если не хотите). В-третьих, так интересней!
Можно не одного напарника, а целую группу.
На каждый день вам дается тема. На каждую тему вам нужно написать как минимум три абзаца текста – по одному абзацу про разные вещи, которые входят в эту тему. К примеру, тема «описание природы», это значит, что вам нужно описать три природных объекта, например, лес, луг и море.
Можно писать абзацы, как говорится «от балды», а можно писать о своих персонажах, если у вас уже есть писательский проект, а потом добавить это в книжку\рассказ;
Итак, месяц писательской активности начался:


1. День заявок от напарников (напарник просит описать как минимум три предмета/вещи/понятия);
2. День собственных пожеланий (пишем про то, что придет в голову);
3. День природы;
4. День людей;
5. День домашних животных;
6. День того, что лежит на столе;
7. День диких животных;
8. День дружеских чувств;
9. День мыслей о врагах;
10. День красивых интерьеров;
11. День уродливых зданий;
12. День слез;
13. День счастья;
14. День сидящих людей;
15. День мелких деталей;
16. День глобальных событий;
17. День разной еды;
18. День депрессии и подавленности;
19. День писем и записок;
20. День выяснения отношений;
21. День открытия всех тайн;
22. День воспоминаний;
23. День снов и пробуждения;
24. День описания по картинкам (попросите ПЧ или друзей скинуть вам как минимум три картинки)
25. День любимых людей;
26. День талисманов и амулетов;
27. День детей и подростков;
28. День трагичных событий;
29. День пафосных заявлений;
30. День подведения итогов (можно написать или свои мысли про флешмоб, или подвести итоги от лица своего персонажа).
Ну и последний день - день чтения чужих работ и комментариев. Если ещё не успели прочитать то, что написал ваш напарник, у вас есть время, чтобы это сделать.

Итого: играю в эту штуку без напарника. Решено. К черту обязаловку и коллективизм тоже к черту.

@темы: Техзаписи безыидейные, Бойцу вонзился кактус в руку

---

Gungrave. Брошенные куклы.

Название: Брошенные куклы
Источник: Gungrave
Бета: нет ее и не было
Размер: 855 слов.
Персонажи: безымянный женский персонаж, Банджи, Брендон Хит упоминается.
Рейтинг: ХЗ PG (обычная житейская драма, ничего особенного)
Предупреждение: сентиментальность, гет, некоторое опорочивание светлого образа Брендона Хита,

а еще...

а еще - ви-таки думаете, что что-либо с участием Банджи может закончится хорошо?
Примечание: для  Jewelry_Bonney

читать

Она не из тех, кто стоит на панели. Она из тех, кто учится на заочном отделении экономического, живет в одиночестве в маленькой квартирке спального района с телевизором и старой кошкой и работает по звонку. Каждый раз один и тот же голос называет ей время, адрес, реже - добавляет какие-либо особые пожелания. Ей никогда не приходится выполнять ничего чересчур неприятного, или опасного, а оплата регулярна так же, как и телефонные звонки.
Ей нравится думать, что она всего лишь часть замкнутой телефонной сети, что-то настолько же автоматизированное, и налаженное как система коммутации сигналов.
Но переодически она сама нарушает порядок: каждый второй вторник, в семь вечера она стоит на углу одной из улочек Старого Города и ждет человека, о котором ничего не знает телефонный голос. Если по истечении примерно часа никто не приходит - то она возвращается к привычным соединениям еще на две недели. Но через две недели сбой снова повторится: она подновит цвет волос оттеночным шампунем и начнет накладывать еле заметный макияж студентки или мелкой офисной служащей. Голубые контактные линзы. Последний штрих - духи, малиново-сладкие и дешевые, приличные скорее школьнице, их нужно тоже немного, но осталось уже на дне пузырька. Нитка исскуственного жемчуга, сережки-кнопки.
И дорогое платье, дорогое на первый взгляд. На второй - видно, что очень дорогое. Видимо, именно такое, или похожее, носит сейчас девушка на фотографии, пришпиленной сейчас к ее зеркалу. Нужно уложить волосы точно так же, уложить на лицо такую же смущенную улыбку, попробовать, как она смотрится в сочетании с бледной помадой.
Улыбка должна быть натуральной, радостной, а уж никак не испуганной, пусть даже этот клиент всегда появляется будто из ниоткуда, тихо и всегда внезапно. За четыре года их периодических свиданий он изменился - остепенился, сменил костюм на куда более дорогой, перестал быть похожим на угрюмого мальчишку, и стал похож на просто чуть мрачноватого мужчину - но вот эта манера приближаться вот так же неуловимо-быстро у него осталась прежней. Она, как всегда, взрагивает, а он, как всегда, секунду рассматривает ее грустно и малость разочарованно. За этим разочарованием есть угроза - по сути, когда клиент с прибабахом, это всегда угроза, пусть даже молодой, тихий и при деньгах, но кто знает этих психов, с ними всегда надо быть начеку...
Думая все эти мысли, она начинает говорить. Особенно не важно, о чем - об учебе, подругах, погоде или платьях. Теперь они идут по улице под руку, и ей уже не приходится следить за тем, чтобы не напрягать локоть. Она расслабилась и сама отчасти верит в эту игру, в девушку-студентку и ее парня, слишком редко ее навещающего. Который, тем не менее, улыбается ее болтовне, дарит подарки, не забывает. Иногда даже ведет в какой-нибудь безликий ресторанчик, перед тем как отвести в безликий же мотельный номер.
Право же, это куда лучше, чем быть на содержании у какого-нибудь мафиозного папика и бонусом терпеть старческие кряхтения и бесконечную болтовню по поводу того, какой твой благодетель ого-го и вообще мужик везде, вот только в своей постели... ну, не сегодня. Этот хоть молодой. И симпатичный. И деньги есть. Пусть и с прибабахом, пусть и с ухватками дорвавшегося школьника, но никогда не позволил себе ничего такого...
На фоне некоторых историй, которые окачиваются запудренными синяками, расшатанными зубами и фразочками навроде "зато он меня любит" - так это даже покруче иной любви.
Но "покруче" - это неправильное слово, так не может говорить та девушка с фотографии, слишком уж у нее ангельское личико и глупенькие глаза. Она может говорить "это так мило", она может засмеяться "ты давно не навещал меня", она любит розовые розы, она - это я, а я - это она на сегодняшний вечер, у меня ее лицо, ее голос, ее одежда, ее имя...
- Мария.
Но голос чужой, и она не просто вздрагивает - отшатывается. Он не приходил так давно, она даже чуть-чуть скучала, она ждала уже каждый вторник....
И дождалась - вот этой бандитской рожи, то ли гопник, то ли еще кто-то похуже, появился точно так же резко и бесшумно. Улица вечерняя, не самая глухая, но на крик вряд ли кто-нибудь прибежит. Вряд ли прибежит достаточно быстро. Сам вид этого мужика наводит на такие мысли. А в сочетании с его черными очками, руками в карманах, и то, что он назвал правильное имя, ее-имя-на-сегодня...
- Ясно. Похожа. Всё ясно.
Сказал - подытожил. Разглядел ее, как экспонат в музее - пусть и при свете витрины, но как он вообще видит хоть что-то через эти треклятые черные очки? - взял за подбородок, разглядел ее, как клиент товар, затем убрал руки, но сам не отошел. Закурил. Подытожил.
- Ждешь? Зря ждешь. Хит не придет.
- Кто? - когда одновременно хочется бежать и врасти в стену, остается только говорить. Слова отвлекают, дают хотя бы иллюзию безопасности.
- Брендон Хит. Ладно, забудь. Иди отсюда, - а вот огонек сигареты подрагивает, ощутимо подрагивает у него в руках, и эта подробность отбивает всякое желание задавать какие-либо дополнительные вопросы. Чисто машинально улыбнувшись, чисто машинально попрощавшись, она разворачивается и идет ровно-ровно. Почему-то ей кажется, что если она хотя бы собьется с шага или у нее подкосится нога в каблуке - то все это может кончится очень и очень плохо. О том, чтобы обернуться, и речи нет.
Поэтому она не слышит тихого итога:
- Ладно. Хит уже не придет... но скоро ты с ним свидишься.

@темы: Gungrave

---

Trigun. Мы все пытаемся выжить и не сойти с ума.

Название: Мы все пытаемся выжить и не сойти с ума
Источник: Trigun (манга и аниме равноценно)
Бета: нет ее и не было
Размер: 400 слов
Персонажи: Вольфвуд Н.Д., Ваш Паникер, Брендон Марлон (опосредованно)
Рейтинг: G (обычная житейская драма, ничего особенного)
Примечание: вроде как по заказу написано. Но идея заявки переврана. Тема нераскрыта.

"Утро задалось" - думает Вольфвуд, заглядывая на кухню"..."

"Утро задалось" - думает Вольфвуд, заглядывая на кухню. На двери криво приклеена калька с чертежом от руки и надписью: "Жратва в холодильнике, патроны - в оружейном шкафу, мишени в сарае. Располагайтесь. Б.М."
Почерк, равно как и холодильник, равно как и кухня, равно как и весь дом - принадлежит Брендону Марлону. Гостеприимному хозяину с хорошим, но несколько коротковатым потертым диваном, весьма холостяцкой кухней, где, впрочем, есть вода из-под крана, и холодильник, в котором...
Прохлаждаются окаменевшие полбатона и банка полужидкой оружейной смазки.
"Стыдобище," - думает Вольфвуд, и идет за пиджаком. - "Хотя чего еще можно ждать от друга Ваша Паникера".
Ожидать-то можно многое, особенно от человека, который днюет и ночует в пристройке-мастерской, а не в собственном доме: "Места хватает, живите, сколько хотите". Очень хорошо, просто прекрасно - а утром ни хозяина, ни Ваша. Паникер-то понятно где - с улицы доносятся регулярные, как по метроному, выстрелы, прерываемые только на перезарядку. Тренируется с утра пораньше, не умывшись, не пожрамши...
Кроша на ходу батон, Вольфвуд начинает осмотр дома. С кухней все понятно. Гостиная, мало-помалу превращающаяся в филиал мастерской. С ковром, истертым до основы, диваном, продавленным до пружин, и оружием везде, где его только можно развесить, выставить и свалить. Преимущественно карабины, но есть и дробовики. Все явно в небоеспособном состоянии.
Лестница наверх, перетянутая паутиной крест-накрест. Сторожевой слой пыли на ступенях. Паутинные фестоны в окне. Нет, фестоны кружевные. Такие крючком вяжут. Точно такие же висят в гостиной. Вроде как мелочь, но среди этих мелочей и люстра с потускневшими стеклянными цацками в холле, и потемневший таз для варки варенья на кухне в углу - слишком уж много их, этих мелочей. Они наводят на мысли.
Что соваться на второй этаж, где в нормальном доме располагаются спальни - плохая идея. Ничего хорошего там быть не может, одни только запылившиеся свидетельства того, что когда-то оружейник Марлон был семейным человеком. Сейчас перестал. Очень крепко и радикально, в один момент, и с того момента из дому не уносили ни одного предмета, только приносили разные увечные стволы, забывали мелкий инструмент, да иногда наскоро что-нибудь варганили на кухне.
Вам оно надо, мистер Вольфвуд? Хотел идти завтракать - так иди завтракай. Нечего крошить батон в чужом доме.
Перерыв карманы и найдя в них достаточно мелочи, Вольфвуд спешно уходит из дома, задержавшись только для того, чтобы вернуть недогрызенный батон на место и дописать на бумажке резолюцию:

"Еж, загляни в холодильник. Намазывай и грызи это сам. Ушел обедать в город. Как закончишь дырявить мишени - подтягивайся. Н.Д.В."




 

@темы: Trigun Maximum

---

Gungrave. Почти что фик.

Если бы это бы фик - то был бы однострочник. Картинка вдохновила. Поведение кошек - суровая реальность жизни.

@темы: Бойцу вонзился кактус в руку, Gungrave

---

Gungrave. Решай быстро.

Название: Решай быстро
Источник: Gungrave
Бета: нет!
Размер: 847 слов
Персонажи: Кагасира Банджи и один эпизодический персонаж его детства
Жанр: размышления о том, когда же все пошло не так и детские воспоминания
Рейтинг: G (и в этом нет сомнений)
Примечание:

есть несколько...

Ох уж эти детдомовцы Яширо Найто. Всё. Абзац.

У всех жизненные вехи как жизненные вехи. Ну, там, первый выпавший зуб, первый поход в школу, первая сигарета, первые обжимания на школьной лестнице, первая тачка. Где-то в этой же области вертится первое дело и первая мокруха. Но порядок примерно одинаков...

- Радуемся жизни, Сережа, - ответил Женя.
- Укрась и ты свою жизнь веселой шуткой.
- Могу, - сказал Кондратьев. - Сейчас я почищу рыбу, а ты соберешь внутренности и зароешь во-он под тем камнем. Я всегда там зарываю.
- Симфония "Могильный камень", - сказал Горбовский. - Часть первая, аллегро нон троппо.
Лицо Жени вытянулось, он замолчал и стал глядеть на роковой камень.

Стругацкие А. и Б. "Полдень. 20 век"




У всех жизненные вехи как жизненные вехи. Ну, там, первый выпавший зуб, первый поход в школу, первая сигарета, первые обжимания на школьной лестнице, первая тачка. Где-то в этой же области вертится первое дело и первая мокруха. Но порядок примерно одинаков.
У Банджи же не то чтобы все совсем наперекосяк, но с самого начала как-то... боком. С пяти лет примерно.

...детская площадка была забетонирована, обнесена сетчатым забором в два взрослых человеческих роста. Колючей проволоки поверху не протянули только по приютской бедности, но обстановка явно красноречиво намекала на то, какое будущее ожидает большинство воспитанников данного заведения. Даже судейская вышка на забетонированной же площадке для волейбола маячила наверху так же ненавязчиво, как вышка охраны "зоны".
Но такие мысли возникали, наверное, у старшей группы воспитанников. Младшие же во время прогулки интересовались, скорее, тем, чтобы что-нибудь сломать, открутить или погнуть на детской площадке. Или кому-нибудь что-нибудь сломать, открутить... бывало.
Но были на площадке и неприкосновенные предметы. Не по правилам было ломать доску, служившую сидением качели, а также пытаться порвать одну из двух цепей, на которых сидение крепилась к штанге. Не по правилам было бить кое-кого, причем...
Конечно, воспитатели к этим правилам не имели никакого отношения. Эти правила нигде не прописывались. Но четко соблюдались.
Правила жесткие, но бывали и допускающие поблажку. Например, дразнить мелочь считалось поведением неспортивным, но если один, и заняться больше нечем, да никто и не узнает...
- Эй, сопля!
Обозванный "соплей" даже не обернулся. Все так же сосредоточенно продолжал проверять глубину лужи - где и как в нее можно зайти поглубже, но так, чтобы не перелилось за край резиновых сапог. Получалось - довольно глубоко можно зайти. Почти до середины.
Но эти одинокие молчаливые эксперименты обидчика не интересовали. Был он на пару лет старше, на голову выше, и вполне счастлив тем, что может приказать:
- Оглох? А ну, сопля косоглазая, иди сюда!
"Сопля" покосила узкого разреза карим глазом, и послушно почапала вброд через лужу к качели. Пусть даже с сидения качели ему ничего хорошего не улыбалось. Точнее - улыбались, щербато и весело. Но нехорошо.
- Чего на меня так пыришься? Повылазит!
Мелкий послушно опустил глаза. Вообще правила для мелочи просты - слушаться, ковыряться в песочнице да не путаться под ногами. А еще - не быть одному:
- Ты че сам? Прогнали? Немой потому что? Или ты чесоточный?
- Ниче я не немой, - наконец-то подал голос мелкий. - Сам ты отлезь.
И поскреб в затылке.
- Ага! Чесоточный! Чесоточный! - от радости обидчик аж оттолкнулся ногами и качнулся пару раз.
- Меня комар укусил, - нахмурился мелкий. Но оправдываться было поздно:
- Будешь чесаться, чесаться будешь и дырку проковыряешь!
- ...ну и пусть дырка. Так и буду с дыркой, - хмурость в хныкание почему-то не перешла. А потому нужно было использовать последний, убойный аргумент:
- А потом сдохнешь!
- А что это такое?
Обидчик ликовал. Он достаточно подробно объяснил, что такое "сдохнешь", приведя в пример сбитую на прошлой неделе машиной собаку, которая потом три дня валялась у самого забора приюта. Напомнил об истории с голубем, который зимой сел на карниз пристройки, да так и сидел там до самой весны, когда старый завхоз, с кряхтением и разными интересными словами, не полез голубя снимать. Разные жуки, сороконожки и тараканы тоже шли в счет. Равно как и старая нянечка, которая состояла при яслях, а затем как-то упала на лестнице и так и лежала там, накрытая одеялом, пока ее не унесли.
Смерть выглядела очень просто - в какой-то момент все они падали, скукоживались и больше не двигались. Страшного в этом вроде бы ничего не было.
- Ну сдохну. Буду просто лежать.
- А потом выроют яму, положат тебя в землю и закопают! Там темно и червяки тебя будут жрать!
Тут-то до мелочи дошло. Он еще попытался трепыхаться и поискать выхода:
- А если не сдохну? А если спрячусь?
Но выхода из положения не было. Смерть оказалась именно что обязательной, неизбежной и до такой степени близкой, что было неважно - сейчас, на ужин или завтра. Или когда станешь взрослым. Все равно когда, если же обязательно.
Вот это было страшно. Все вокруг - чахлая трава газона, деревья, птицы, животные и люди были заражены смертью, носили ее в себе. Деваться было некуда. Это была явная причина как минимум позорно разрыдаться на глазах у рассказчика, который только этого и ждал. Вот только...
Он утер нос рукавом и задрал нос кверху, чтобы слезы не лились из глаз. И спросил:
- Все-все? Всех зароют?
- Ага.
- Значит... тебя тоже!
Когда качаешься, лишь одной ногой касаясь земли и рассуждая о смерти - вы вряд ли готовы к тому, что из-под вас выдернет сидение какая-то сопля. А навернувшись задницей, вы наверняка упустите момент, когда сидение качели прилетит вам по затылку. С легкой руки то же самой сопли, которая только что ревела в три ручья. Слишком уж это неожиданно.
- И ты сдохнешь первым!


На крик прибежали, на крик всегда прибегают когда не надо... Но все равно жизненная веха, да и не одна.
Потерять первый зуб, чуть было не устроить первую свою мокруху, да еще и раз навсегда перетереть вопрос насчет смерти - это ого-го какие жизненные вехи. Целых три штуки за пять минут. Пусть даже и зуб был не свой, и мокруха все же чуть было, а не состоялась, да и смерть никуда не делась...
Вот так и пошло.

@темы: Gungrave

---

Игра на тридцать пальцев. Все хорошо.

Отрывок, который можно куда-то прилепить. А можно и не прилепить. Сюжетно оконченный.

Все хорошо.

Джи, перед тем как сесть, проводит по столешнице рукой в перчатке и вопросительно смотрит на меня. Вик озирается и морщится:
- Местечко пахнет полусотней с носа. Подешевле ничего не было?
- Дешевле дома на кухне, - я говорю правду. Только вот ни дома, ни кухни у нас нет. Из общежития меня уже выселили - с небольшим скандалом: Вика все-таки поймали, и выяснилось, что он жил нелегально у меня. С квартиры он съехал еще месяц назад - и не в машине же ему ночевать, пока не оформят документы и мы не сможем обосноваться на новом месте.
- Я уже не раз предлагала: вы можете хоть сейчас переезжать на нашу загородную... - начинает Джи, рассматривая меню.
- ...кофе, для начала. - Вик ловит за передник официантку. - И картошки жареной с каким-нибудь отбивной. Думаю, не отравимся. И иди к черту с вашими загородными траходромами.
Последнее адресовано Джи, конечно. Она небрежно кидает меню на стол и наконец-то снимает перчатки:
- Кофе лате, с лимоном. Несладкий. Виктор, ты бы хоть раз меня дослушал. Это несерьезно.
Вик наконец-то снимает темные очки:
- "Несерьезно"? Это в переводе на нормальный язык значит, что мне надо заткнуться и делать, что велят? Или я чего-то опять недопонял?
- Пожалуй, - Джи очень-очень легко улыбается, а это показатель того, что раздражена она не сильно и злится скорее для проформы. Тянет меня за шарф:
- А ты у кого греться собрался? Решил?
От нее пахнет духами, от ее пальто - влажной натуральной шерстью. И холодом. Я ежусь:
- Еще не определился. Есть пара телефонов. Кофе. С молоком.
- ...вот еще кстати о траходромах, - насмешливо тянет Вик, и кладет голову на переплетенные "домиком" замерзшие, плохо гнущиеся пальцы. - Джи, как ты это терпишь?
- Я и не терплю. И потому и хочу, чтобы вы оба...
- Для этого тебе начала придется сжечь кое-чью толстенную записную книжку. В которой так много женских телефонов.
- По-твоему, это представляет для меня проблему?
Виктор одновременно греет дыханием ладони и закрывает руками улыбку. Джи нарочито-медленно, палец за пальцем, снимает с руки перчатку. С левой. Затем так же не спеша берется за правую.
Виктор сидит справа от меня и чуть в стороне, скучающе вертит в руках вилку. Джи - слева, и ей уже принесли ее порцию, но на чашку даже не смотрит.
- По-моему, ты слишком привыкла получать все по первому сорту и с доставкой на дом. Вот проблема для тебя.
- Сомневаешься в моих способности ее решить?
- Сомневаюсь, что тебя не подзаебет мой способ ведения экспериментов. А также маленький нюанс, что твой парень - Тим, ты же сам признал, - изрядная кобелина.
Я откидываюсь на спинку стула, киваю и на этом мое участие в разговоре можно считать оконченным. Неважно, что они говорят, неважно, что именно, обо мне или хоть о благотворительных сборах в пользу голодающих Африки. Важно, как они это делают.
Это зрелище.
Как чуть отводит взгляд Джи, а Виктор насмешливо щурится. Смотрят друг на друга, только друг на друга, и слова глупой перебранки становятся похожи на раз и навсегда утвержденные фигуры танца. Случись такое в лаборатории, это наверняка было бы опасно, но здесь Джи только лениво проводит пальцем по зубцу вилки, которую Вик - случайно, конечно, случайно - упустил, да так неудачно, что оцарапал стол в паре сантиметров от ее руки. А затем преувеличенно заботливо ловит случайно - разумеется, также случайно - задетую Джи чашку с кофе. С все еще горячим кофе, которое при разлитии полилось в основном ему на брюки...

+++

Они играют. Я смотрю, но не слышу разговора. Я помню другое: очень короткие фразы, произнесенные с глазу на глаз.

+++

Утро. Я затеваю мыть посуду, и под грохот сковородки приходит Вик. Смотрит на меня, на сковородку, затем, скрючившись в три погибели, затевает раскопки в холодильнике. Я не мешаю. Из холодильника доносится задумчивое:
- А ты в курсе?
- В курсе чего? - сковородка отдирается туго.
- В курсе, что твоя девушка своего предыдущего парня сделала инвалидом?
- Отравила, что ли?
- Нет. Спихнула то ли с лестницы, то ли с эскалатора. Короче, даже если это и неправда, то очень похоже на правду.
- Да, это правда.
- Что? Правда?
- Да, она это сделала, - говорю я - Там где-то на полке была сода - кинь пачкой в меня. А то чистящее закончилось.

+++

Вечер. Я беру Джи под локоть, и мы вместе спускаемся по очень длинной и очень скользкой - мраморной и мокрой - лестнице от главного корпуса. Джи выглядит растрепанно - не в смысле прически, а скорее настроения. Несколько раз явно хочет что-то сказать, но даже не начинает слова. Останавливается - вместе с ней останавливаюсь я - зарывшись по локоть, начинает что-то искать в сумке. И как только щелкнула замком и опустила глаза, сразу же произносит:
- Ты в курсе насчет Виктора?
- Обычно - да, - я пожимаю плечами.
- Конкретнее - откуда у него это... его машина. Он за нее кого-то убил. Точнее, вышел на ринг, убил, а на выигрыш смог купить то что смог купить.
- Да. Знаю. Но неплохая же машина. Может, я сумку подержу? Тебе и искать будет удобнее.

+++

Мне вспоминается все это, а затем еще кое-что, а затем я начинаю смеяться, и смеюсь, фыркаю, до тех пор, пока оба не замолкают обиженно, прервав ссору на полпути:
- Что? Что еще?
- Сейчас... вот сейчас... пожалуй... если бы у вас было по пистолету хотя бы... вы бы сейчас встали и громко сказали: "Всем оставаться на местах! Это ограбление!"... это был бы номер...
- Что за хрень, - вздыхает Вик.
- Это опять какая-нибудь хрень из его любимых фильмов 20-ого века, - догадывается Джи. - Не заморачивайся. Все хорошо.

@темы: Авторское оригинальное

---

Trigun. Мы попали.

опять "старье берем"

Название: Мы попали
Источник: манга (!) Триган максимум.
Время: первые 4 суток после пробурения дырки в Пятой Луне.
Место: руины города Джейнора-Рок.
Участники: Вольфвуд, Мидвэлли, Зази, Рей-Деи, Леонофф и его куклы, Грей-Девять-жизней, Хоппард, Билл Конрад (он же Ренант Васкез), его ассистентка (была это Элендира или нет - автор сомневается и просит помощи по матчасти...), Найвз.
Жанр: выживательская трагикомедия.
О чем: господа злодеи, мы, кажется, попали...
Рейтинг: R

(потому что...)

(рукоприкладство, насилие и проч. Привязанность к своему оружию считать ли извращением? Симпатии к Зази считать ли педофилией (тьфу, перекреститесь)? Частично POV имени Вольфвуда - поэтому очень невежливое изложение ситуации)
Статус: один отрывок окончен, планируется еще два.

01.

572 слова

На этом месте, кажется, была улица. Или переулочек. Значит, здесь, по идее, завал должен быть меньше?
Этот завал никому ничего не должен. Перебирайся как знаешь. Камень и кирпич только смотрятся слежавшимися,а поставь ногу - выворачиваются. Поднимается густая известковая пыль, лезет в нос.
- Будь здоров!
Желать здоровья через всю улицу... через то, что было улицей? Кто у нас так вежлив? Вопросы, вопросы, вопросы. И ни одного чертового ответа.
- Погоди, я сейчас! - вслед грохот камней, сдержанное ойкание - быстро передвигаться по этому крошеву немыслимо. Какого хрена меня вообще здесь послали искать? Как здесь вообще может тут найтись хоть что-то?
И хрена я буду ждать.
Позади меня пыхтят:
- Ну погоди же... ты, крестовых дел мастер!
- Решили же - разбиться, так и ищи где-нибудь в другом месте. Подальше.
- Да ну его! - догнал-таки меня.
Ну что о нем сказать? Что он мне неприятен по определению, так как нормальных людей тут не осталось. Остались только уроды, он урод, я урод, приятно познакомиться. Но даже если мы уроды, это не значит, что мы сумеем обойтись без воды. А значит, придется изрядно попотеть среди завалов... и поменьше раздражать друг друга. Во избежание. Потому что патронов у всех хватит на всех. А на тех, кто останется в живых, сядет задницей этот Грей-как-его там, здоровенный болванище... И так нервы у всех на пределе.
Леонофф до сих пор причитает над какими-то суставчатыми ошметками, которые называет женским именем - даже отсюда слышно. Грей временно не у дел - у него суставы занесло песком и передвигается он со скрипом, в буквальном смысле. Хоппард из всех нас отделался, пожалуй, легче всех - за исключением того, что едва сумел откопаться из-под песчаного завала. Песка наглотались все, все без исключения хотят пить и жрать, а скоро стемнеет и станет не только голодно, но еще и холодно... бля, вот это попали так попали.
- Согласен, но все устаканится! - слышится сбоку.
Последнее я что, вслух сказал? Ладно, неважно, посмотрим, как он запоет когда солнышко скроется, оптимист хренов...
Неприятен он мне еще и потому, что из всех нас он наиболее удачно косит под нормального человека. Смазливая рожа, набриолиненная причесочка, цветастая рубашка, белый костюмчик. Костюмчик сейчас серый от пылищи, воротник рубашки надорван - когда рвануло, нас всех порастащило в разные стороны, хорошо хоть оказались под прикрытием утёса, не то костей бы не собрали. Помню, как старикашка Леонофф каким-то немыслимым образом успевает зацепиться за камень, как катится мимо меня этот красавчик со своим кофром в обнимку, а затем нас накрывает пыльная песчаная волна.
Пыль... Мелкая пыль. Честное слово, я просто хотел попасть домой, а вместо этого снова влип. Боже, я так редко тебя о чем-нибудь прошу... пусть мне не придется менять всю смазку Карателя... с остальным я как-нибудь сам управлюсь...
В ответ меня хватают за плечо, еле хватает терпения не вывернуться, заглядывают в глаза - была смазливая рожа, но теперь просто серая пыльная маска, как же я сам теперь выгляжу, интересно? На меня смотрят сочувственно и обеспокоенно:
- Эй-эй, ты чего это?..
- Ничего. Молюсь.
- Ой-ей. Ладно... Кто я, помнишь?
- Помню. Ты Мидвэлли. Еще вопросы?
- Уф. Прошу прощения - демонстративно отступает на пару шагов, посреди завала такой маневр едва не стоит ему вывернутой лодыжки. - Тут все того и гляди слетят с катушек, вот я и подумал. Что ты уже.
- Я уже. Мы все уже. Причем давно.
- Это точно - чешет в затылке и оглядывается. - Я ненормальный, ты ненормальный, иначе мы бы здесь не оказались...
И улыбается зубастой улыбкой.

@темы: Trigun Maximum

---

Trigun. 2 безымянных отрывка.

Старье №1

Название: -
Источник: Trigun Maximum
Бета: нет!
Размер: 111 слов
Персонажи: Вольфвуд (POV)
Рейтинг: G
Примечание:

одно.

Написано на вторые сутки просмотра "Тригана" (смотрелось медленно и вдумчиво). Написано для того чтобы не напиться и вообще не совершать глупостей. Только потом до меня дошло что это может считаться моим первым фанатским писанием.

читать

Да, я пью черный кофе, темная жидкость в белой толстой кружке идет кругами и подрагивает. Я беру кружку обеими ладонями, чтобы жар сначала согрел, а затем начал причинять боль. Так всегда и происходит – то, что греет нас, затем и ранит. Боль и удовольствие. Все в одной кружке.
Горько, тепло. Пить надо маленькими глотками, пока в голове не прояснится, не придет ясность такая, как это небо с двумя солнцами. Два солнца, два. Остается одно.
Я не герой. Мне хотелось бы жить где-нибудь, где легче. Не получилось. Сухо, горько. Для нее я был важен, но меня забудут. И правильно сделают. Прощайте.
Немного смешно, когда тебе дают право на последнее желание. Последнюю сигарету

27.07.06

+++

Старье №2

Название: -
Источник: Trigun Maximum
Бета: нет!
Размер: 202 слова
Персонажи: Вольфвуд (POV)
Рейтинг: G
Примечание:

есть

"Перетекающий" отрывок, оставшийся после написания фика. Чистое упражение, словоблудие.

читать

Почему-то небо никогда не бывает чистым. Всегда по краям, у горизонта, маячат облака, закрывающие горизонт и внушающие надежду на дождь. Только напрасную надежду. И пыльный горизонт лучше прикрыть чем-нибудь вроде облаков, чтобы не слишком накалялся на солнце.
Гораздо спокойнее смотреть пониже, на дюны, похожие на море, на вынесенный на берег моря скелет желтого рейсового автобуса, на вьющююся недолговечную полоску дороги, которую скоро тоже поглотят песчаные волны. Волны накатывают и на стены домиков, издали похожих на аккуратно выстроенные в ряды кубики рафинада, выложенные на столе рядом с перегоревшей лампочкой. С другой стороны стоит игрушечная часовня, совсем как настоящая, только маленькая, модель. Киньте в отверстие монетку.
Только карман дырявый, половина монеты выпала, в кармане осталась только другая половина. Их бы совместить, да уже поздно, моя половина сидит на ржавом баке и заливается горькими слезами, все тот же плакса, несмотря на то, что нам пришлось пройти вместе. Так что докуривай и пойдем отсюда, темно уже. И окурок будет медленно тлеть в тухнущем отсвете заката, и в туманной перспективе улицы будет трудно различить, повздорили ли ездовые индейки у водопоя, подняв клубы пыли или это тоскливое надсадное кряхтение издает подрытый подземным червем дом, и это только начало окончания всякой жизни на этой земле не предназначавшейся людям.

11.10.09

@темы: Trigun Maximum

---

Trigun. Райские яблочки.

текст старый, но должен быть здесь. Вместе со всеми остальными.

Название: Райские яблочки
Источник: Триган,

а точнее...

а точнее - манга Триган Максимум, а точнее - глава 1 шестого тома (начальную мизансцену и парочку диалогов автор злобно использовал в своих гнусных целях).
Бета: нет!
Рейтинг: R

(за что?)

Чертыхания, толстые заезды на убийство-самоубийство, состояния охренения, офигения и обалдения, секс на малость нетрезвую голову и нездравый рассудок. Долго. Гетно. Сексуальная паранойя. Вуайеризм. Все в сумме тянет на статью "легкое хулиганство".

Тип: жесть интимного характера
Объем: 7859 слов.
Персонажи: Мэрил Страйф и Н.Д. Вольфвуд, Зази уже в теле девушки (девушку звать Бэт). Милли и Ваш упоминаются, но в безобразии не участвуют.
Категория:

вариант развития событий типа "а если бы..."

Не AU, просто авторское коленце в рамках заданного сценария (а также ответ на вопрос: как Вашу удалось стырить Каратель у Вольфвуда???). Надеюсь, что не OOC (Мэрил - не динамщица и не стерва, она просто слишком... много головой думает. Николаса тоже обидеть не так уж сложно, ежели умеючи). Автор, во избежание эффекта «трехспального гарнитура», переходит на POV от лица Николаса и Мэрил. Зази же просто любопытствующая и неискушенная в некоторых человеческих делах тварь, за что и огребет в нос.
Примечания:

вот они

Немножко привет Зюскинду с "Контрабасом", парочка цитат из "Карты, деньги, два ствола". Если бы была кодовая фраза или что-то типа того, то «напугать до полусмерти дважды». Песня в эпиграфе – очень вольного перевода вариация на тему “Let it bleed” by Rolling Stones.
Отказ: с фаната нечего взять, кроме тазика лечебных фанатских слюней.
Вкратце: «Это не любовь, это черт знает что» (из комментариев к данному тексту).

в качестве эпиграфа

Зоопарк "Если ты хочешь"

Нам всем нужен кто-то,
Кого бы мы могли любить,
И, если хочешь, ты можешь полюбить меня.
И нам всем бывает нужно кого-то побить,
Помучить, покалечить или даже убить,
И, если хочешь, ты можешь погубить меня.

И нам всем бывает нужно
Поплакаться кому-то в жилет,
И, если хочешь, ты можешь взять жилет у меня.
И нам всем бывает нужно быть лучше других,
Умнее, красивей и сильнее других,
И, если хочешь, ты можешь быть лучше меня.

...

И чтобы жить, нам нужно жрать,
А по ночам нужно крепко спать,
И, если хочешь, ты можешь спать рядом со мной.
И нам всем нужен кто-то, кто бы нас любил,
Всем нужен кто-то, кто бы нас любил,
И, если хочешь, я полюблю и тебя.

ЗООПАРК "Если ты хочешь".

читать

- Охх.
Она резко открывает глаза, чтобы из нехорошего, тягостно-страшного и нереального вернуться к затекшему от неудобной позе телу, тиканью часов, предрассветной темноте за окном. Встает, потирает поясницу, чуть кашляет.
- Не простудиться бы, - произносит машинально, подытоживая, разделяя ночной кошмар и утреннюю реальную серость. Гостиничная комната, одна кровать, до которой так и не добралась вчера, на соседней посапывает напарница, наперсница, лучшая подруга. Всегда спит крепко - хоть под ухом стреляй, но если начать бродить по комнате - непременно проснется, начнет спрашивать. Плохой сон приснился? Плохо себя чувствуете, сэмпай? Или вы еще чем-то обеспокоены?
Плохо то, что на эти вопросы придётся отвечать. Да. Да. Да.
Но ведь сны это только сны, плохие сны надо рассказывать, тогда они никогда не сбудутся! И вот сейчас я вам чаю заварю, с вареньем, средняя старшая сестра прислала, отличное варенье из райских яблок. Вы с того вечера сама не своя, сэмпай, расскажите, что случилось?
Плохо то, что на эти вопросы не найдется ответа.

***

Утром того же дня сидит в заведении "Домашняя кухня" и созерцает как одинокая чаинка оседает на дно чашки. Никакой еды даже брать не стала - кусок не лезет в горло, нужно просто посидеть в одиночестве и поразмыслить, и чтобы никаких лишних вопросов, потому что сейчас на них ответов нет. Сесть, отделить бред от реальности, решить, что с этим делать, а уж затем обсуждать с кем-либо. Даже с Милли. Вокруг много людей, но никого рядом нет. Вокруг шумно, но так малость потише становится в шумящей голове. Если бы еще запахи еды не лезли так в нос...
Как по заказу, один из запахов - жирно-острый, начинает перебивать все остальные жареные, пареные, горелые и пыльные запахи. На стол со стуком стает полная тарелка, затем скрипит стул - и вот уже возможность поразмыслить в одиночестве упущена.
Он считает совершенно нормальным без всяких там "доброе утро", ограничившись лишь кивком, подсесть за стол к знакомой девушке. И заняться поглощением своего завтрака. Невнимание окружающих к сидящей за столом парочке сразу повышается, шум вокруг снижается до удобоваримого гула. И размышления дамы идут на новый виток темы: "Может, это мне всё только померещилось". Как будто пришедший, кроме неизменного табачного ореола окружен также ореолом повышенной реальности, материальности, отрицающей всякие фантазии и фантасмагории.
- И чего сидишь с таким постным видом?
Это можно считать уже пределом его вежливости.
Как там звучит то старое всеми нами позаимствованное у древних китайцев правило, мол, если мы спасаем кому-то жизнь, то после этого навсегда остаемся ответственным за жизнь спасенного? Или как насчет всяких сентиментальных радиопостановок про леди, спасенную из лап бандитов прекраснодушным стрелком и то, как она затем отдает ему руку и сердце?
Она не слушает радиопостановок. Он не интересуется дурацкими правилами людей, умерших тысячелетия назад где-то невообразимо далеко. Она не считает себя обязанной ему хоть чем-нибудь. Он знает, что если ты кого-то спас, то лучше потом держаться от этого человека подальше, и лучше как можно скорее об этом забыть. Так всем проще.
- Может, угостишься?
Тянется за перечницей, чуть задевает ее чашку, остервенело перчит.
- Только честно предупреждаю: не стоит писать папе-маме о том, что ты ела это карри...
Выражение лица не меняется, потому неясно: шутит, пытается прикрыть своё вечное безденежье или и то и другое разом.
- Спасибо, - вздыхает она. - Аппетита вообще нет...
И смотрит, как он орудует ложкой, и чуть вздрагивает от неожиданного, но неизбежного же вопроса:
- Это всё из-за ежеголового?
Она не кивает, молчит, но он продолжает есть и развивать мысль:
- Конечно, все эти перья-крылья чего стоят...
...Перья. Крылья. На глазах у тебя человек чуть не превращается во... что-то. Человек, заскоки которого, казалось, узнала уже наизусть. Оказывается. Совсем. Не. Человеком. Без всяких "но" и "все-таки". Как это назвать? Вот ему тоже не показалось, он тоже это видел, а значит у меня не было галлюцинаций...
- ...Что он такое?... - она на некоторое время отключилась от разговора и упустила начало фразы:
- А?
- Говорю, будь на твоем месте кто-нибудь нормальный, он бы первым делом задал бы мне какой-нибудь дурацкий вопрос. "Откуда эти крылья", например.
- А ты что-то об этом знаешь? - от ее раздумчивости не осталось и следа, перед ним снова та самая маленькая коротковолосая стервочка, готовая из песка корабль лопатой откопать, буде ей такое в голову втемяшится.
- Говорю еще раз: ничего не знаю, - в ответ широкий жест ложкой над пустой тарелкой.
Она злится и на себя, и на него, разговор он затеял явно не по доброй душе и сейчас заводит старую песню на новый лад:
- ...Пойми, быть рядом с ним опасно... Это всего лишь дело времени, вспомни Пятую Луну, вспомни Джули... ты пойми, что, находясь с ним рядом, ты жизнью рискуешь... возвращайся в агентство, пускай избавят вас от этого задания...
...Оружие. Человек, который, теперь уже точно известно, может самолично уничтожить полпланеты под горячую руку. Точнее, не совсем человек, попробуй такое в отчете написать...
- ...Здесь ни место ни тебе, ни твоей маленькой напарнице.
Говорит намеренно жестко, и говорит правду, да только не всю правду, зачем он прячет глаза за очками? Ведь он знает, что и я и Милли уже большие девочки, что мы в состоянии о себе позаботиться, но вдруг ему захотелось прогнать нас именно сейчас...
...потому что тебя похитили. Потому что игры, которые эти странные убийцы играют с Вашем, в эти игры не пристало играть юным леди. Даже вооруженным юным леди...
Она и вправду слышит то, что слышит? Этот священник липовый и вправду подслушал ее мысли, подглядел ее сон, угадал ее страх и теперь пытается толкнуть ее на трусость? На логичное, оправданное, бесспорно-резонное бегство?
- Ах ты!
Жующая и выпивающая утренняя публика в качестве бонуса к сомнительным гастрономическим удовольствиям получает еще и занимательное зрелище: как совсем молоденькая кнопка вcкакивает со стула и начинает трясти за грудки своего явно муженька, который только что втирал ей что-то с умным видом. Вот она, жизнь семейная! Еще и норовит выкрутить ухо, а уж кричит-то:
- Лжец! Слушать тебя противно! Даже и не думай, ты меня не обманешь! Милли будешь лапшу на уши вешать, не мне!
Он и не сопротивляется, только прикрывает руками голову, подставляя плечи под град тумаков:
- Священничек! Добренький какой выискался!
- А ты своей головой пробовать не думала?
И тут она наконец-то думает головой и наносит удар рассчитанный и при ее росте куда более удобный.

***

Чуть позже, уже на улице, она переводит дыхание. Он еще косится чуть опасливо, отряхивает штанину.
- Извини. Погорячилась.
- Ничего. Бывает.
- Лодыжка сильно болит?
- Не сломала. Заживёт - он поправляет съехавшие набок очки и завершает серьезным тоном: - до смерти заживёт.
Она хоть и не суеверна, но морщится. Вздыхает досадливо:
- Ни черта ты мне рассказывать не собираешься. Толку с тебя...
- ...никакого из меня толку, - завершает фразу. - Ты прям как один мой... воспитатель. Сменить профессию не думаешь? Учительницей там...
- ...младших классов... - ответ ледяным тоном. - Опять нарываешься?
- Похоже на то. А вообще-то может поговорим в каком-нибудь месте потише? Люди-то смотрят...
- ...блин, да...
- ...а мы тут изображаем, бляха медная...
- ...семейную, мать ее, сцену...
- ...черт побери, именно так. Потому вариант действий такой...

***

...Ничего себе план, возмущается она час спустя. Чем он вообще думает? Но возмущается она мысленно, она уже стоит перед зеркалом и единственное чего она не понимает: чего она ждёт от этого "Может, через часок зайдешь ко мне, кофе попьем, поговорим нормально". Чего ждёт, если в последний момент засовывает в сумочку только-только початую банку того самого кисло-сладкого варенья из райских яблочек?

***

...и, найдя нужную дверь, почему-то не стучится, а просто толкает, надо же, ну и дыра, конечно, они оба не миллионеры, но на этот раз они превзошли сами себя, тесная клетушка, однако почему-то с кухней, окно выходит на глухую стену, пахнет пылью, но не дорожной, едкой, а серой домашней пылью. Ага, этот "через часок" понадобился ему не только чтобы вытурить отсюда Ваша, но и на то, чтобы загнать пылищу под кровать, запихать в комод нестиранные носки, заправить обе кровати, поставить свою смертоубийственную орудию в дальний угол... и еще сварить, судя по запаху, вполне хороший кофе.
Она осматривает и обнюхивает комнату, пока он возится на кухне с джезвой, пока машет рукой: "Садись!", а куда тут садись, ни одного стула, "На кровать садись!", появляется с табуреткой в руках, а на табуретке две чашки:
- Сахара нет, увы.
Она про себя думает, что если бы и был, что местные тараканы уже позаботились бы, чтобы не было.
Вслух говорит, что это проблема решаема и достает банку, он возится с неожиданно серебряно позвякивающими чайными ложками, сгибаясь над стулом в три погибели, надо же, где украл, удивляется она, места знать надо, подмигивает, он, что в самом деле украл?
- Ну да. Я же беспризорником правда был. Правда, часто ловили и били, но привычка осталась.

***

Крепкий, неразбодяженный кофе горчит, проясняет голову, хорошее дело, но она сидит неудобно на самом краешке кровати, и мне садиться на соседней кровати тоже неудобно, колени торчат и ушибленная нога задевает за и так шатающийся табурет, чуть было не перевернул, ну откуда такая неуклюжесть, это ж подумать страшно, если бы варенье на ее беленький костюмчик. Делает вид, что не заметила, спрашивает, не врешь ли снова, а я ей честно говорю, что вообще вру нечасто. И она, чтобы прикрыть скептическую улыбку, отхлебывает из чашки.
И не успеваю я облегченно вздохнуть про себя, про себя же еще раз чертыхнувшись, за каким чертом меня дернуло пригласить ее, в расчете что ли, что она размякнет и согласится уйти с дороги пока не поздно, не успеваю я всего этого сделать, как клятый комод открывается...

***

...выпуская на волю не предсказанные, судя по отголоскам запахов, витающим по комнате, несвежие носки, а груду мятых-затёртых журнальчиков из тех, которые случается найти в комоде или шкафу дешевых номеров. Но тут не один и не два, явно каждый одинокий жилец этого клоповника считал личным долгом пополнить эту коллекцию. Забавно ведет себя он, поддевает один ботинком и смотрит не на разлетевшиеся позы и обнаженные груди, а на меня, чуть пожимает плечами:
- Зато квартирная плата как у клопа. Как у пары клопов.
- Не сомневаюсь, что их тут побольше, чем два.
- Ага, выпивка, бардак и свинство. Не нравится - можешь убирать свою чистенькую попку с моей кровати.
- И уберу. Только вот кофе допью.
- Я тогда варенье доем. Пока ты допьешь, - когда снимает очки видно, что морщинки вокруг глаз разбегаются не по возрасту лихо, а глаза у самого серьезные, в такие словесные перепалки играют давние знакомые или недавние влюбленные, но при этом он действительно с аппетитом облизывает ложку.

***

Она азартная, и, не желая отставать, тоже запускает ложку в банку. Жует, обсасывает засахарившийся хвостик и как-то невпопад замечает:
- Думала, взрослые и серьезные сладкое любить не должны.
- Ерунда. Я вот думал, что все взрослые и серьезные девушки поголовно сидят на диетах.
- ...а еще не знала, что сладкое могут любить наёмные убийцы.
В этот раз ее очередь удерживать мой взгляд. Мы молча отхлебываем кофе, одновременно, она - ожидая, что я на это скажу, я - выигрывая время на то, чтобы придумать, что на такое можно сказать. Ну да, она взрослая девочка и вполне в состоянии сложить два и два, моё оружие и навыки, слишком долго она вертелась рядом и видела много.
- Сил тратится много, - стараюсь говорить обыкновенно. - Жрать хочется постоянно, а сахар силы быстро восстанавливает.
- Верно, - кивает. - И что собираешься делать дальше?
В смысле? Прямо сейчас? Сейчас - выбираться из того угла, в который ты меня хочешь загнать, детка.
- Буду присматривать за нашим ежеголовым другом, пока он еще не зашел слишком далеко.
Говорю же, я редко вру. Не умею я этого нормально делать. Недоговаривать куда проще.
- Это хорошо. Должен же его кто-то урезонивать. Когда нас рядом нет, - она... чуть улыбается? Грустно, устало так. Неприятно взрослая улыбка.

***

Сначала в его глазах напряжение, затем минутное колебание, затем он наконец-то понял. Что мне нет дела, кто он именно и почему делает то, что делает.
...в конце концов мы с Милли тоже в своё время спасли ему жизнь. Все мы уже давно повязаны. И никто не отступится. Нам, обыкновенным людям, передалось это ребячество, это странное сумасшествие Ваша-Паникёра, и нам уже с этой дорожки не сойти, не вернуть свою жизнь в норму...
Он тоже это понимает, сгребает загрубевшей рукой мою ладонь, не пожимает, а держит на весу.
- Договорились. Договорились. Только вот есть одно дело, - и я чётко чувствую, что в любой момент могу оказаться с выкрученным запястьем. - Кто тебе сказал, что я не струшу и не отступлюсь? Кто тебе дал такую гарантию? Что ты вообще обо мне знаешь, что так доверяешь?
- Доверяю. Вот так, - мне нельзя ни отодвинуться, ни отдернуть руку, и я не делаю ни того, ни другого.
- Ясно, - он отпускает мою ладонь, одним глотком допивает кофе, сразу съеживается, как будто ему передались моя забота и усталость. - Ясно. Эти ежовые выбрыки явно заразны. Голой жо.. на амбразуру.
- Зачем же голой?

***

Очень даже не голой, понимаю я что ошибся. В этом сезоне юные леди носят свои двузарядные дерринджеры где-то под подвязкой у разреза довольно короткой юбки. И вынимают их быстро и плавно. Гипнотизирующее зрелище. Но при этом у нее еще и убеждённость, недостаточная, но всё же:
- Не струсишь, и не отступишься. Потому что иначе я тебя убью.
- Не надо громких слов, ты хоть раз...
...ей приходилось стрелять в человека, это так. Это видно. Но вот интересно, ради чего эта поборница порядка готова убить?...
...ради кого?...
- Стреляла. И в тебя не промахнусь, если понадобится.
Правильно. Накрутить себя так, чтобы самому в свою способность выстрелить поверить. Правильный приём. Только вот если я недосмотрю, если с моим непоседливым подопечным случится такая неприятность как смерть... если... тогда меня ждут не двадцать два калибра в бок, судя по тому, как ты в меня целишься. Сорок пятый калибр тогда это будет, может, не один патрон, но всё обязательно в голову. Собственной рукой, из своего собственного пистолета. А если не успею, то, скорее всего тот же самый способ, но перед этим я еще увижу родной городок Десембер и его окраину, точнее, то, что осталось от строений и жителей. Может быть только после этого Блусаммерс разрешит мне приставить пистолет к виску. Поэтому-то я и не отступлюсь. И эта причина ничуть не хуже любой другой, например, обещания ей:
- Теперь верю, что не промахнешься. Можешь опустить пистолет.
Опустила, и теперь между нами уже нет разделяющей очень небольшой и маловероятной смерти, а только объединяющая общая нервная, со смешком, усталость. Целиться в упор и стоять под прицелом - примерно одинаково сильное ощущение. Привыкнуть к такому тоже нельзя. Зачем я ее довел?
Захотелось, чтобы она поняла мои собственные злость и испуг. Чтобы точно так же как я сомневалась. А сейчас не знает, куда девать стыд, куда девать пистолет, отвернулась. Да, и злость и возбуждение пропадают, остается нехороший противный осадок, после которого не хочется смотреть в глаза. У нее тоже так. Она тоже доводит всё до крайности, и не жалеет при этом ни себя, ни других.
Как и я.

***

Урод. Сам никому не верит, и ему верить нельзя. Лжец, который говорит, что лжет. Голова пухнет. И от запаха курева тоже. Подступающего запаха.
- И где ты эту бирюльку держишь?
Как будто не видел. Вынимать еще куда ни шло, а вот обратно засовывать - неудобно, нужно чтобы ничего не торчало, подгонять долго. Где сумочка? В сумочку его...
Запах курева еще ближе, в руку мне тыкается искомая сумочка, что за манера заходить сзади? И...
- Этто еще зачем?
- Решил убедиться. И вправду, вооружена с двух сторон, - осторожное поглаживание идет от бедра до талии.
- Облегченный вариант. Остальные в плаще, - нужно либо обернуться, либо сделать хоть шаг вперед.
- Их у тебя много, - на редкость спокойный у него голос, учитывая обстоятельства. Учитывая то, что он у меня за спиной, - Двадцать, вроде?
- Двадцать четыре, - если сейчас он тронет меня за... но нет, ладонь идет вверх, поглаживает по спине.
- Прости, не успел посчитать. Был занят, сама помнишь, какая была перестрелка.
- Было дело.
- Тяжело эту мелочь за спиной таскать? - обе ладони на моих плечах, ложатся тяжело. Или у меня начинают подкашиваться коленки.
- Осанка улучшается. И вообще, - вообще мне тоже нужно решать быстро, пока способность к соображению не переместилась... в район малого таза, - Это куда удобнее чем подмышку натирать какой-нибудь тяжеленной ерундой... которая еще и заклинит в последний момент.
Заведя руку за спину, я через его пиджак нащупываю и дергаю на себя искомую ерунду, которая скорее всего уже успела оставить рукояткой синяк у меня на спине.
Он усмехается, это слышно.
- Что поделать, приросла кобура ну прям как родная.
- Твои железки тебе родные! - я оборачиваюсь, я отступаю на шаг, выворачиваюсь из рук, что этот козёл творит, но я же ему подыгрываю! Это всё опухшая с бессонницы голова, болящая спина и последствия общения с этими ненормальными. Немедленно вон из этого бардака. К себе. Немедленно.
Стоит неподвижно, новых попыток сгрести меня не делает, и вообще непохоже, что "сгрести" теперь стоит на повестке программы. Надо мной нависает больше метра восьмидесяти чего-то очень неприятного и потенциально очень, очень, угрожающего. Мне случалось видеть таким Ваша, вспоминаю я, и это никогда ничем хорошим не заканчивалось.
- Верно. Только пистолет мой да, - кивок в сторону креста в углу. - Вот и вся моя семья. Так вот и живем.
Резко развернулся на каблуках, всей широкой спиной отгородившись от меня. Говорит, вбивает слова в пол:
- Ты как всегда права. Всё у тебя уже рассчитано. И всё у тебя будет хорошо, нормально и согласно плану. Я уж постараюсь тебя не подвести.
Мне неприятны и слова, и вложенная в них брезгливость.
- А ты на что рассчитывал?
Обернулся, еще раз окинул меня взглядом, уже никакой угрозы, такой же, как и всегда. Темнило.
- Сначала - чтобы ты и Милли убрались отсюда подальше. Добра же вам хотел. Затем - чтобы ты не делилась своими соображениями насчет меня с кем ни попадя. И мне удобнее, и тебе же лучше. А еще: споить тебя кофе с чем покрепче и завалить в койку.
Произнеся последнее, удаляется на кухню.

***

Молодец девочка. И правда, может, ей и вправду в учительницы податься... они бы с моим учителем поладили бы...
Ой. Что ты вообще, такое даже думать нельзя. Она просто девчонка, которая совершенно не хотела сказать ничего такого, то есть это просто чтобы ты очнулся и перестал распускать руки. Только и всего. Ты ей тоже наговорил мерзостей, сейчас ее и след простыл, так что остается только дожить спокойно до вечера. Всё будет правильно и хорошо и согласно плану. Никаких импровизаций.
Дверь надо запереть.

***

Он возвращается, в одной руке еще незажженная сигарета, и тут только ему становится ясно, почему не рассеивается запах сладковато-резких духов в комнате, и почему не хлопнула дверь когда она не уходила.
- Говоришь, кофе? - произносит, уже по-хозяйски усевшись на кровати.
- С чем покрепче, - глубокий выдох.
- И в койку?
- Если угодно.
- Угодно чтобы никто не помешал.
- Мой ушился в питейную. Видел его в компании какого-то местного психа. Это до вечера. Твоя?
- Дала ей отгул. Сидит за машинкой и строчит письма всем родственникам. Это до вечера.
- Кхм. Тогда я быстро - кофе только поставлю.
- Пулей. Пока я не передумала.

***

Возвращается, садится рядом, подает ей чашку, но она отдергивает руки – бока чашки с отбитой ручкой горячие, жжется.
- Ничего-ничего. Ложкой.
Теперь она уже осторожнее перехватывает самыми кончиками пальцев чашку за края, из-под запаха кофе выбивается спиртной дух, который уже бьет в нос, как же это можно пить. Или и вправду, осторожно дуя на ложку, понемногу. Сколько же тут…
- Нормально. Двойной очистки, пара лет выдержки точно есть. Отлично разогревает.
- Нормально… - крепость не ощущается, ощущается, как выпитое мягко стукается в затылок и уходит к пяткам. - Алкоголик с опытом.
- Зато не будет наутро стыдно, - ах, если б все наши любовные и алкоголические опыты были удачны. – Сама же потом будешь такое делать. По ночам согреться – святое дело.
- Ффф, - фыркает и чуть кривит рот, ёрничает. – Прекрасно знаешь, я не трезвенница.
- Видел. Знаю. И после какой по счету чарки ты лезешь обниматься - тоже знаю, - рука на колене, но затем резкий выверт – и вот второй, левый пистолетик действительно смотрится мелочёвкой у него в ладони. Чуть чулок не порвал. Ловко. Оглядывает оружие, и небрежно посылает под кровать:
- Видеть не желаю этих игрушек.
Ей остается только сделать большие глаза – обе руки заняты кружкой:
- А сам?
- Ммм.. ну да.
- И непременно, – в одной руке у нее кружка, другой она расстегивает пиджак, дергает за застежку кобуры. – Видеть не желаю!

***

Смешно, и неудобно – сидя на краю узкой кровати совсем рядом с ним обезоруживать, но он никак не желает мне задачу облегчить, дает спустить пиджак на локти и вытаскивать туго сидящий в кобуре пистолет. Который из рук выворачивается слишком большой ручкой и падает на пол с таким «бряк», какое слышно на другой стороне улицы. Смешно, и неудобно, и немного жутковато, смотрит внимательно и снова с тем же испытующим, раздражающим любопытством, мол, что ты сможешь. Или мне всё кажется, почему я раз за разом должна доказывать ему, себе? Что принятого решения не изменю, и что прекрасно знаю это состояние, когда приходится выбирать: или ясно воспринимающая происходящее голова, или все же управление телом. Еще не совсем, но скоро мне придется выбирать. И чем мне остается управлять, осторожно берет кружку и допивает остаток до осадка, обе руки у меня на плечах. На этом месте мы остановились, на что это будет похоже – «как угодить в могилу для ста тысяч окурков, похоже», смеется резонная дура внутри меня, но ты сама это решила. Сама.

***

Только что рядом с тобой сидела живая, смеющаяся, тепло смущенная. А сейчас – почти не чувствуется дыхания, не поднимает взгляда, и снова сложенные на колени руки, сжатые в кулачки. Тянет обнять, заставить посмотреть в глаза, но ведь это ты сам только что наделал. «Дважды напугать до полусмерти, вот что у тебя славно получается» – нехорошо ухмыляется убийца внутри меня. Осторожнее.

***

…мягко надавив, заставляет лечь, а я похожа на куклу, которую стоит уложить на спину – закрываются глаза. С закрытыми глазами мир расширяется до размеров тела, от горящих ушей, от тесного воротника блузки, до ног, по-прежнему спущенных на пол, оставшихся где-то на периферии. Он рядом, близко, на расстоянии вытянутой руки, которая ерошит волосы, самыми загрубевшими кончиками пальцев пробегается по щеке к шее, ощупывает сквозь одежду ключицу, плечо. Как будто моя рука что-то отдельное от меня: теплое дыхание в ладони, пальцы на пульсе, доходят до локтя, куда съехал рукав, возвращаются. Хочется на это ответить, под рукой небритая щека, торчащее ухо, тут же отдаляется и не дает себя достать.
И снова только руки, пара широких ладоней по бокам, привстать, перевернуться, хоть как-то податься навстречу, не получается, вся обмякла. Дурацкая кукла, которую ощупывает мальчишка, изучает, ладони то надавливают, то отдаляются, то оглаживают плотнее снова. Чуть задевают, смещая, подворачивая одежду: чулок спустился, рукав задрался, ворот блузки сдвинулся и давит, а под ним лямка лифчика уже сползла с плеча.

***

Нежные руки, ступни, очень светлая на них кожа, хоть нос и облупился и поперёк него идет дорожка слабых веснушек. Дань дороге и солнцу. Блузка чуть ли не похрустывает накрахмаленная, а у меня в ладони навечно грязь въелась. Неудобно, и этот вечный бант из ленты развязать неудобно, за кончики тянуть бесполезно, бант – чистая финтифлюшка и заколот на булавку, которая немедленно впивается в палец. Пуговицу за пуговицей, «ждёт чтобы ты ее отделал по-быстрому, так чего телишься», не надо, видишь же, очень плотно зажмуренные глаза, свистящий выдох сквозь зубы, и чуть приподнятая ладонь, хочет закрыть грудь и не делает этого. «Может, сразу бы уже на малолетних малолеточек перешел, заботливый ты наш» - это я тоже узнаю, привет, учитель, давно ты не проводил со мной педагогических бесед на эту тему.

***

Черт. Черт-черт-черт. Не задирай руки, не поможет. Вот сейчас начнется. Это, у них у всех в обязательной программе: ухватить за сиську. И когда выясняется, что ухватиться не за что, не очень-то и мнут, Милли как-то говорила, что бывает пребольно, но ведь непременно такое разочарование, как будто я до того прятала в лифчике два арбуза, а они вдруг возьми и испарись на самом интересном месте. Видеть этого не желаю. Но если и не прокомментирует унизительно, то уж начнет сюсюкаться, ах ты моя крошка, ах ты моя малышка, чувствуешь себя то ли школьницей то ли увечной инвалидкой, но задница еще никому маленькой не показалась, а задница стоит следующим пунктом обязательной программы… Ну скажи, скажи же что-нибудь, а я сделаю вид, что не слышала.

***

«И насколько же долго ты ни с кем не трахался, что тебя воодушевляют эти прыщики?» Ну уж нет, размером с крупное яблоко и ложатся в ладонь удобно. Соски небольшие, и вообще это не то чем тебя норовят прижать и придушить. "Ага, запомнилась та девка? Тебя ж тогда соплей перешибить можно было, она весила больше чем ты с пистолетом и четырьмя обоймами разом. Я вообще удивился, как ты жив остался." Не помню даже толком, был здорово пьян, пьянее чем сейчас. "То-то же, тебе до сих пор для этого дела нужно напиться. Или прикончить кого-нибудь". Чёрт.

***

... Держит в ладонях, зажимает между фалангами пальцев сильнее, слабее, толчки крови отдаются в кончиках и те начинают гореть и чесаться, а от скользящих, только чуть-чуть задевающих движений только хуже. И золотое правило лежать тихо и думать о работе тут не пройдет, ну уж нет, не в этот раз. И уж точно не из-за меня...

***

То, что вдруг вывернулось и скользнуло, обхватило ногами крепко и съездило, задев ногтями, по щеке. Дернуло за волосы, дохнуло в ухо: "За такие шутки я тебя укушу!". Ладошки уперлись мне в грудь, оказалась сверху и смотрит свысока, изучает руками и глазами. Знакомое ощущение, это повторяется всё повторяется...

***

...- Сэмпай - вы в порядке? - звонко разлетается голос по стальному коридору.
- Да, блин, весь зад об эту хрень расшибла. Вот уро..
- Сэмпай!
- Сейчас-сейчас...
Что-то хрустит - маленькая девчонка еще раз пинает каблуком уже и так безнадежно изуродованный каркас, оскальзывается в луже крови, высоко задирая колени пробирается через то, что было "Греем-Девять-Жизней", а сейчас стало просто горой мертвого мяса и мертвой электроники.
- Сэмпай!
Меня трясут, я с трудом удерживаю сидячее положение, голос бьет в уши, открываю глаза и вижу - шарит по мне взглядом, руками, а я не то что повернуться, пошевелиться не могу, слышу:
- Крови много, черт, где рана-то? Милли, приподними его еще немного, ну.. Ага, он очнулся! Куда тебя?
В сознании, да, но не надо меня трясти.
- Девочки. И не надо меня трясти, - боль на вздохе. - Мне, кажется, ребро сломали.
А еще что-то с левой рукой, еще бы - вас бы так об стену.
- Кровищи... - и снова вертит, жестко зажимает руку.
- Не моя... в основном... - оставили бы меня в покое. Минут на пять. Мне хватит. Только перестань.
- Бредит. Выходное отверстие есть, тяжелый, черт, не дотащим...
Удар по щеке. Крик на ухо, но я слышу его как ватный шепот:
- Мы быстро! Не вздумай отрубаться! Вернусь - сама убью!
Не буду. Боль пульсирующая руки, режет измокший рукав, у Милли в руках бинт. Запасливые девочки, ангелы, проломившие потолок. Бесполезно объяснять, что уходить никуда не надо, что помощи ждать неоткуда, что экипаж этого клятого стального гроба уже мёртв.
- Не надо…
- Мы вернемся! – понимает все по-своему.
- Сэмпай!
И удаляющийся топот каблуками по стали отдается в голове, и все оставшееся время я честно стараюсь остаться в сознании.

***

... С меня сдергивают рубашку, с тем же самым нетерпением, руки задевают мои, мокрые ладошки по уже затянувшимся ссадинам, быстро и взбалмошно. Расстегнутая блузка и грудь, прижимающаяся к моей, задравшаяся юбка, и сумасшедшие из-под растрепанных волос глаза. Под моей ладонью – уже не чулок, это что-то наощупь шершавое – кружево?
- Куда уставился? В глаза смотри!
Что мне остается, что мне остается, первое, что приходит на ум:
- …да, семпай…
И чувствовать ставший медленным и тяжелым жест небольшой ладони, висок, от него к шее. Тяжеловато для меня – хочется отстраниться. «Не за шею», «не под этим ребром», «тут шрам, но почти не виден» - почему кажется, что эта вежливая ласка в любой момент может обернуться болью, почему примеряешь, как будет затягиваться еще не нанесенная рана. Наверное, так привычней…
«Ай-яй, форменный же яд девка. И ждёт ее не менее ядовый облом. Сам виноват.»
Быстро, однако. Сейчас она доберется до штанов и…
«Верно. Сейчас у нас состоится Большое Падение, а ты где-то витаешь».
И в этот самый момент раздается скрежет и тяжелый металлический «бряк», по сравнению с которым падение пистолета была сущей ерундой.

***

И тут подо мной всё начинает трястись, этот псих ни с того ни с сего начинает ржать как ненормальный, почти беззвучно и бурно, мимоходом смахивает меня с себя. Не успеваю я вообще ничего: он уже вскочил с кровати, хватаясь за живот и превознемогая смех, ремень болтается, я успела добраться до застежки, чего тут смешного…
- Эх… я… это… я всё понял! – указывает в угол.
Чегооо? Ты о чем? Какого-такого ты понял? – в углу только паутина да ахнувшийся только что набок Крест Карающий, уникальная в своей дебильности и сложности использования орудия.
Чуть поуспокоился, шмыгает носом и провозглашает:
- Я понял, почему учитель так и не женился!
Блин. Дебильные выбрыки – это заразно. Был же парень как парень, и вот… Или он так хорошо притворялся нормальным? Но, может, еще не поздно:
- Может, как-нибудь потом пообъяснишь. Совсем потом. Не сейчас? – вот каково неожиданно оказаться санитаркой в палате для буйнопомешанных.
- Может как-нибудь, – уже взвалил на плечо свою железку, я уже боюсь комментировать, это небезопасно для здоровья. Стоит в дверях. – Но сначала нужно кое-что сделать.
- Э..? Ты куда?
- А вот это совсем быстро.
И, всё еще кривя улыбку, он выставляет закутанный в брезент крест в коридор, и запирает дверь изнутри.

***

Сейчас она будет звать санитаров. А я сейчас загнусь со смеху. И это будет самая глупая смерть в истории планеты. Если не принять меры:
- Мэрил-сэмпай, вы трезвеете.
- Уже.
- В таком случае пошарьте под кроватью слева.
Ищет, не выпуская меня из виду, достает за горлышко. Рассеянно наощупь откручивает крышку и пьет, зажмурившись. Протягивает мне:
- Что это было?
Сложно, конечно, объяснить. Но надо. Но не подробно. Но она поймёт. Правда же, поймёт?
- Понимаешь, любые интимные дела в присутствии этой железной дуры, - там она, за дверью, близко, но уже плевать. – Это дохлый номер.
Признавайся-признавайся. Только вот ты сам веришь, что дошел до этого гениального вывода только сейчас?
- …все равно что под дулом пулемета. Это если девчонка знает, что это такое. А даже если и не знает – я-то всё равно помню. Или в конторе у гробовщика посреди образцов… продукции.
Серьезнее. Проникновеннее. Ей вообще-то совершенно не смешно, да и тебе тоже станет совершенно не до смеха, когда она сейчас оставит тебя гыгыкать в одиночестве.

***

В комнатушке жаркой волной плывет запах выпивки, солнца за окном уже поднялись высоко и надвигается дневная жара, сквознячок из-под двери шуршит журнальной страницей на полу.
- Если девушка знает, говоришь?
- Угу.
- Я-то знаю. Что с того..?
- Эм. Значит, с тобой тоже что-то не так...или как бы так сказать…
- Господин священник, прекращайте гнать беса.
- ..о, понял. Ты особенная.
- Да, я редкостная пьяная дура.
Оглядывают друг друга, оба полураздетые и растрепанные, мокрые от пота и запыхавшиеся. И это разглядывание исподтишка, оценка достигнутого и прикидывание перспектив – пожалуй, непристойно, если бы не было таким смешным. Или, пожалуй, все-таки в первую очередь действительно возбуждающим – как будто каждое чужое касание оставило на коже невидимое, но ощутимое клеймо. И каждый этот след сейчас напоминает о себе, требует повторения, еще, еще и снова. Сейчас. Немедленно.

***

Совсем близко, но это не объятие, даже не касание, просто тихое почти на ухо:
- С презервативом? Есть.
- Я на таблетках - это что-то из смутных воспоминаний о прежней нормальной жизни, смеющиеся девушки-конторщицы и напутствующее: «Не забудь с собой комплект дамы-в-командировке». «У него тоже свой комплект холостяка» - голос резонной дуры уплывает, не задев ничего. Даже ответить словами сложно, отвечается всем телом, уткнуться в плечо, выговорить:
- Но за предложение спасибо.
Лишнее. Неважное, кто же обнимет первым, кто же спустит курок, кому же из нас надоест играть в догонялки с собственным страхом и одиночеством. Довольно. Насомневались уже.

***

Что правильно, а что нет, снимать блузку, нащупывать застежку лифчика между парой вздрагивающих лопаток. Чужое тело повинуется, продолжает, предугадывает мое движение, само выворачивается из юбки, а один мой ботинок слишком туго зашнурован, просто так не поддается. И руки плохо слушаются, и в глазах малость мутится, мне остается только так же повиноваться, поддаваться под ее касанию ниже расстегнутого ремня, раз, другой, третий. На ощупь определить что-то длинючее и с колющимся кружевом, это нельзя ни сдвинуть, ни приспустить, это снимается только обеими руками, обе руки отгибают резинку моих собственных трусов.
Усмехается и сжимает мою ладонь между своих бедер. Ничего стыдливого или жеманного в этом нет, это что-то очень знакомое мне, но не то.
И это не хрупкая куколка в белом, было боязно и оттого так хотелось дотронуться, это уже чертова кукла, одним толчком руки кинувшая меня на кровать.

***

Почувствовать, насколько же одежда мешала, чувствовать взгляд так же как и обнимающие руки, этот взгляд нежит и греет, но и провоцирует. Чуть оцарапать. Чуть прижать. Заставить вздрогнуть. Оказаться сверху, раскрыть себя полностью, все под этим бесстыжим и потемневшим взглядом. Я так не могу, не умею, я зажмуриваюсь и чуть опускаюсь. Жилистое, сильное, широкое тело подо мной разом замирает, ему сейчас ничего не стоит разом надавить мне на бедра, а вместо этого я раз за разом трусь о самый кончик, толчок за толчком принимаю в себя все больше, бедра дрожат и не на что опереться. Опереться ладонями на подставленные ладони, переплести пальцы.
Ощущение такое, будто комната вокруг малость покачнулась и провернулась. Еще звук в ушах как короткий скрип. Я не знаю, кто стонет.
Я просто постараюсь не задохнуться.

***

Это не просто вытерпеть, такой холодноватый ее азарт, целенаправленность. С которой завела себя, с которой не дает мне кончить. Это как чертов гипноз. Видеть все ее тело, до последней родинки и царапины, ощущать каждый вздох и всхлип, и ты от себя уже не зависишь, ты уже под полным контролем.
Вот оно, узнаваемое, в ее зажмуренных глазах, закушенной губе, пальцах, туго сплетающихся с моими. Это не игра, при свете дня не сыграешь и не скроешь. Это как на полной скорости едва вписаться в крутой поворот. Как гулять слишком близко к краю осыпающегося обрыва. Все под полным контролем, твое тело и твоя жизнь, ничего страшного, а малейшая ошибка или просто скользкий булыжник – и твое тело уже просто вещь, и жизни у тебя уже нет. Никакой. Знать о такой возможности – вот что страшно.
Видеть свою собственную смерть рядом, ощущать, как она все же не коснулась. В который раз говорить себе, кому угодно, что все под контролем, но почему же ты подпускаешь ее так близко. В который уже раз. А иногда это что-то несмертельное, почти безопасное, но снова этот контроль, контроль над собственным страхом.
Что когда-нибудь потеря контроля окажется непоправимой ошибкой.
Когда-нибудь. Не сегодня. Сегодня каждый из нас двоих имеет право на слабость, на передышку, уже не продохнуть, и теперь мне уже просто обнять тебя за талию, прижать к себе, оказаться сверху.

***

Такое впечатление, что все выпитое затаилось и ударило в голову с новой силой, я во что-то упираюсь макушкой, это, кажется, спинка кровати, которая удачно разминулась только что с моей головой. Мои собственные расслабленность и трезвость чередуются волнами, идут наплывами. Мне это нужно, и чтобы не было стыдно потом, ни сейчас, когда я поднимаю колени и ты разводишь их до упора, и чтобы не было тяжело, но твоя тяжесть другая, от этого просто чувствую больше.
И боль другая, совсем другая, боль от поцелуя жесткого и сдержанного, это неправильно.

***

Как ее застывшая улыбка оборачивается мягкими губами, мы оба подаемся навстречу друг другу, это осторожнейший из трахов или грубейший из поцелуев, язык скользит по зубам и проходит дальше, доставая кончиком нёба, раз, второй, третий, и точно так же я вхожу в тебя полностью. Не знаю, сколько это продолжается. Мы друг друга теряем.

***

И это немного страшно и смешно потому что кто-то боялся этого, потерять себя и уже никогда не стать прежним, что-то сдвинется необратимо, и перестать быть собой и стать единым целым.

***

Забыть обо всем, быстро и без суеты убежать куда-нибудь, лишь бы подальше, меняя направления и транспорт, сменив одежду и называя чужие имена, похоронив крест на безымянном кладбище гнать дальше и дальше на угнанном грузовичке и однажды ты скажешь: давай поедем на побережье, а я скажу что мы там никогда не были, и хорошо; и увидим море, и в дрянном съемном домике будем варить морских тварей на ужин, работать сиделкой, официанткой, посыльным, грузчиком, а потом ты скажешь: у тебя есть печатная машинка, а я скажу: если мы ее продадим, у нас ни черта не останется, и ты улыбнешься и я скажу: раздобудь мне бумаги. И затем готовить будешь ты, а я буду печатать, дни с запахом водорослей из окна и вечером я буду читать написанное, а ты - жмуриться и говорить что такого не бывает, ну и что, того, что бывает и так полно вокруг, отвечу я. А за напечатанное дадут денег, и никаких газет, никакого радио, мы ослепнем и оглохнем в своем бесчеловечном счастье, хоть рано или поздно это докатиться до нас – понимаешь ты, понимаю я, но мы будем ссориться и мириться так, что не заметим, что в городок прибывает все больше людей, с семьями, вещами, а затем с семьями, а затем просто одиноких бродяг, ничего этого мы не пожелаем замечать до тех пор, пока не станет настолько поздно, что однажды я вернусь не вечером, а после полуночи, и ты поймешь, что отмеренное нам время уже не истекает по капле, а хлещет как из прорванной трубы. За этой машиной никто не явится, эти патроны не помогли владельцам, и на том самом кладбище перед самым концом трупы лежат грудами – для приличия их просто начали сваливать здесь, и это катастрофа, и оружие на такой жаре хранится долго, хуже с едой, хуже встретить выживших, но если нам повезет. Если повезет. Зачем спрашиваю я, зачем дальше. Ведь это только отсрочка. Да, говорю я. Но это даст нам еще неделю. Еще пару дней. Это и есть жизнь.

***

Это просто сон, короткий сон в полуденное время, почему в этом сне нет ни боли, ни стыда, ни сожалений, ни сомнений, и почему все кажется таким правильным.
Нет на свете вещих снов, и будущее не определено. Это просто твое собственное тело отвыкло от такой роскоши – засыпать в чужих объятиях, грезить общими снами. Все это сказка, так не бывает.
Ты открываешь глаза и говоришь – себе, мне, нам:
- Всё будет хорошо.

***

Жаркооо… у горячей плиты над исходящей паром кастрюлей – жарко втройне. Поясницу уже ломит.
Обеденное время – самое горячее.
- Горячего две порции!
Ну да, ну да, зато можно черпнуть супу в плошки – и отнести на раздачу, сменить позу, утереть пот со лба. Дать телу охладиться.
- Бэт! Оглохла?
Кивнуть, улыбнуться. Хорошо, что на этой кухне меня держат за калеку малахольную – кормят за работу, дают переночевать. Телу нужен нормальный сон и хорошее питание. Движение отработано – улыбка. Кивок. Улыбка. Что бы ни сказали.
Не станем спорить. Хиленькая девчонка с пропаленной солнцем кожей и выгоревшими волосами, запястья как веточки – вот и все, что они видят. Почти неразговаривающую дурочку – вот и все, что они видят.
Видя моё тело, думают, что видят меня.
Ошибка.
Ошибка.
Ошибка.
Я уже давно владею человеческой речью. Я уже достаточно живу в человеческом теле. Одном, втором, третьем. Мое нынешнее тело гораздо лучше предыдущего, оно взрослее и гибче, отлично может управляться с оружием. И, главное, никто этого обычно не ожидает. Это хорошо.
Плохо у моего тела с выносливостью, и с распознаванием запахов тоже плохо.
Неоткалиброваны.
Чувствительность слишком высокая.
Мешаются.
Вот и сейчас – я иду и заранее знаю, что в обеденном зале семь человек, не считая бармена, выпивает только один, выпивает виски. Виски разбодяжено на четверть. Все в зале вооружены, включая девушку…
На этом моменте меня сметает с прохода, горячий суп из одной с тарелок слегка плескает на запястье – ох и больно же, я краснею совсем непритворно, повариха досадливо цокает языком и берет посуду, я прижимаюсь к стенке и радуюсь, что у меня такая хорошая реакция и меня не успел увидеть никто в зале, а вот нюх совсем отшибло, надо ж было так облажаться…
…Говорю же, неоткалибрована чувствительность.
Самое главное проходит мимо носа.
«Зази, ты чуть не спалился» - говорит мне человеческое тело.
«Заткнись» - отвечаю я телу.
Поживите столько в таком тесном контакте с людьми – у вас разовьется не только внутренний диалог, но и шизофрения.
И еще мое несчастное тело сегодня рубило лук. Что не способствует.
Ага, вот сладкий искусственный запах духов – это, несомненно, та коротковолосая девушка, от нее еще такой химический запашок чернил временами, характерное сочетание. На общем фоне это как клубничина в ирландском рагу. А еще… неужто человеческие глаза меня обманули, неужто мне померещилось и суп был расплескан зазря… я принюхиваюсь.
Вот он, еще один запах, ослабленный, чудовищно искаженный, уникальное сочетание – лежалые папиросы, алкоголь, порох, ничего особенного, этим пропахла вся наша кулинария, но это только первая волна запаха, а на второй, более тяжелой – та самая интересная отдушка из кофе, застарелой крови, металла, по которой можно опознать персонально в хоть во тьме кромешной. «Здравствуй, Капелла» - улыбается моя память, память Зверя – «Как поживаешь?».
Любопытство – это очень человеческая привычка, вызывающая привыкание. И я принюхиваюсь уже по-настоящему. И приглядываюсь из-за занавески.
Чего уж там – подглядывать, так по полной.

***

Воот, вот они, за столиком сбоку, сидят рядом, а не напротив друг друга. Он справа, она слева, в поле зрения все двери, за спиной стена, но не угол. Грамотно, конечно, но что-то тут не то, то, как он на нее смотрит, как она смотрит в ответ, такое впечатление, будто для них весь окружающий мир если не исчез, но как минимум отдалился.
Смотрят друг на друга, произносят слова незначимые, большая часть слов, произносимых людьми, незначима, я прислушиваюсь, стараюсь соотнести доносящиеся до меня обрывки фраз с жестами. Как улыбается девчонка в белом, роясь в сумочке:
- Конечно, чего же еще от тебя ждать…
Мне приходилось видеть, как этот священник ведет себя в присутствии противника, потенциальной угрозы, или просто в ожидании. Всегда он скучный, а сейчас он пожимает плечами, вскидывает ладони вверх, примирительно, беспомощно, как-то это несоразмерно с его вечно-убийственной серьезностью…
…люди называют это «смешно».
- Ну-ну, считай за мной должок, как-нибудь отдам.
- «Как-нибудь» очень скоро, - интонации этой девушки не приказные, это не насмешка. Это - в сочетании с чуть откинутой назад головой, взглядом из-под полуопущенных ресниц - уже может зваться «намеком».
Такое впечатление, что мое нынешнее тело знает об этих играх чуть больше меня, оно подмечает то, как соприкасаются руки сидящих за столом, эту их раздражающую зацикленность друг на друге, они будто ослепли и оглохли…это опасно, ненормально, это…
…тут до моего носа доходит-таки, почему. И даже как.
А мое глупое тело не имеет слов, его захлестывают чужие эмоции и мысли, а еще предчувствия и знания, это слишком большая чувствительность, за которую я сейчас расплачусь по полной программе.
Неоткалиброванность.
И меня накрывает.
Сам виноват.

***

Что, наспех приводя себя и комнату в хоть какую-то видимость порядка, отправляясь обедать, подшучивая и насмехаясь друг над другом сейчас, ведь и вправду, есть какое-то определение для мужиков, которых именно за такие дела дамы кормят-поят и даже приплачивают, какое-то словечко, да вот только сейчас не вспоминается, - это всего лишь попытка продолжить тот невозможный сон, безуспешная попытка. Мы ожидаем тот неизбежный, как окончание действительно удавшийся попойки момент, когда мы поймем, что, может быть, и обнимемся на прощание, и даже сумеем так же искренне улыбаться и переругиваться при редких встречах, но это будем ты и я, а никаких «нас» уже не будет. Ты и я, вот смотри как это делается, чтобы убить нужно сначала убить что-то в себе, отрезать, отшвырнуть, зарыть и забыть, и это почти небольно, вот и нету никакого «мы», это было просто сонное видение, очень красивое, очень глупое и оканчивалось оно очень нехорошо, ты ведь помнишь?
Не считая какого-то неопределенного ощущения, которое так и останется висеть, как полуоборванная пуговица на нитке – когда замечаешь, то нет иглы пришить, а затем забываешь снова. Что-то висит на нитке и раздражает безумно, оторвать и положить в карман, пришьешь потом, да ведь нет, карман дырявый, в дороге потеряется, жалко вдвойне, оторвать раз и навсегда, конечно это будет еще и больно, ведь ты тоже хранишь в памяти нечастые случайные радости своей недолгой в общем-то жизни. И уколом – зависть к тем, кто рядом, уж они-то умеют жить не прошлым, а будущим, очнись, не витай в облаках, ни к чему это тебе.
И вообще неважно почему, важно что мне теперь поделать с собой, ты же так любишь определенные расклады, что ж, проясним, а если еще остались сомнения – кинь монетку, вот и получи решкой повод оправдать эту неизбежную встречу с глазу на глаз через месяц, полтора, два. И сколько от себя не бегай от этого не убежишь – по этой причине такой же безысходности пистолет не используют для игры в «пятьдесят-на-пятьдесят», для этого нужно три патрона, два идиота и один шестизарядник. «Смешно» - не смеешься ты в ответ.
Ты и я, неловкое молчание, неловкий кивок, тонкая нитка рвется напополам, а то, что, возникает на ее месте… тебя же предупреждали, что за глупости расплатишься с процентами, а дважды повторенная ошибка не может считаться случайностью, дважды проигрыш себе, и будет больнее вдвое больше, и отказаться от этого все равно что отказаться от той самой роковой по счету рюмки, которая означает дважды неизбежное похмелье наутро.
Возможно, это и есть наша расплата за банку варенья из райских яблочек – криво набросанные схемы пути к очередной комнатушке, ключи, которые того и гляди сломаются прямо в замке, письма со штемпелем «до востребования», содержащими только очередное место и время. Фантомный запах духов посреди пустыни как мгновенный приступ боли, но если не вспоминать, то и с этим можно отлично жить и даже почти дышать. Или этого тебе мало, ночь всегда слишком коротка и кто-то из нас уйдет слишком быстро. Под рукавом у меня синеватые следы от пальцев, все в порядке, смеешься ты, перебинтовывая укус у себя на предплечье, может шрам останется. На память. Так это будет, или мне хватит храбрости сказать тебе эти несколько для некоторых ничего не значащих слов?
И ты уже сейчас знаешь, что монету ты подкинешь ровно столько раз, сколько нужно, пока не выпадет «решка».

***

На кухне девчонка по имени Бэт получает несильный шлепок по заднице:
- На кого ты там загляделась? А, вот оно что! – повариха считает необходимым время от времени учить свою недотёпистую помощницу не только кулинарии. – Приезжий это. День-другой – и поминай как звали.
Лицо девчонки раскраснелось, в глазах слёзы, в ответ она механически-марионеточно кивает, затем хватает луковицу, две и с энтузиазмом начинает их крошить на мелкие кусочки. Утирает текущий нос тыльной стороной руки, а слёзы вовсю капают на разделочную доску.
- Куда ты столько! Ладно, тогда уж давай тогда и морковь, и все в зажарку. К ужину.
Наливая на сковороду масла, Бэт все еще хлюпает носом, кивает с чуть более осмысленным выражением. Повариха подбрасывает морковь и лук:
- Ну чего разнюнилась? Что он так на ту девку уставился? Плюнь и забудь. Коротышка и коротышка, дает ему, видимо, уж больно хорошо. Только от этого парни такими дураками делаются…
Лук шипит и подрумянивается. Тут Бэт настороженно замирает с деревянной лопаткой в руках. А через секунду это слышат уже все имеющие обычный человеческий слух. Звук далекий, раскатистый, с подрагиванием пола. А вслед за ним более тихий, отрывистый. Взрыв и выстрелы.

***

- Я… - мы оба уже на ногах,
- Да, - и опять на принятие решения у нас пара секунд, и насколько же от этого легче.
- Там Милли одна… - да уж, Милли умеет влипать в неприятности, а еще мы точно знаем, что наше великовозрастное дитятко уже несется сломя голову в эпицентр событий, чтобы влипнуть в них наверняка.
- Крест прихвачу – и буду, - уже на выходе, всё еще смешно держась за руки. – Поосторожней там, ладно?
- Ты тоже.
Время вышло. Решение принято. Оглядываться времени нет.
И черт его знает, что произойдёт потом. Может, и вправду все будет хорошо. Веришь?


конец апреля - май 2010 г.

@темы: Trigun Maximum

---

Trigun. No-man land radio

Название: No-man land radio
Автор:  chibi-zoisy для ФБ
Бета: нет
Рейтинг: PG-13
Тип: джен
Объем: 1529 слов.
Персонажи: ОС и все-все-все

Вас приветствует радио "No-man land".

Добротный мескалин вставляет медленно. Думаю, это уже известно тем из радиослушателей, у которых хватает денег на наркоты и ума правильно ее употреблять. А поскольку у вашего ди-джея нет ни денег, ни особого ума, да и радиостанция находится в местности столь отдаленной, что даже такие известные своей пронырливостью драг-диллеры, как поставщики воды, сюда носу не кажут, то...
То мне остается запивать этот длинный речевой оборот отваром из засушенного кактуса. Кактус по всем признакам был подходящий, но некоторые сомнения все же остаются. Растениям, как и людям, нельзя доверять до конца.
Итак, уважаемые мои слушатели, этим вечером, здесь и сейчас, мы открываем реалити-шоу. Полезен ли натуральный природный продукт, собранный, засушенный, измельченный и заваренный самостоятельно, или стоило довериться химической промышленности и большому бизнесу профессионалов своего дела? Правилен ли был рецепт и правильна ли доза? Когда же наступит приход? Все это вы узнаете очень скоро!
И, конечно же, главная интрига ночи: доживет ли ваш ди-джей до утра, после последовательного употребления наркотической смеси собственного изготовления, некоторого количества алкоголя и крепчайшего кофе? Какая из указанных жидкостей подействует первой? От кофе я становлюсь неумеренно весел, от алкоголя - параноидален и мрачен, эффект же кактуса и вам и мне еще предстоит узнать. Думаю, все это поможет вам скоротать ночку на трассе, если вы дальнобойщик, ночку в пустой постели в обнимку со сковородой, если дожидаетесь вашего благоверного с гулянки, развлечет вас, если вы не одни, а хотя бы если даже и одни и просто маетесь бессонницей - то знайте, что где-то на окраине пустыни вместе с вами не сплю я, ваш ди-джей. И даже если эксперимент завершится полной неудачей - то я буду с вами до конца. До конца эфира, я надеюсь.
А чтобы вам не стало скучно до зевоты, а меня не затошнило от описаний всех этих приходов, кайфов и стремов, займусь-ка я делом. Разберу наконец-то хотя бы треть того мешка писем, что пришли в нашу редакцию. Итак, мы начинаем нашу программу по заявкам радиослушателей, и вот наше первое письмо, читаю:
"Уважаемый/ая! Сим сообщением уведомляем, что ваш долг за электричество составляет... и просим уплатить... в противном случае..."
Вот оно, внимание со стороны властей. Для которых не преграда даже тот факт, что водопровод перегрызли песчаные черви еще три года назад, сваи электропередач обрушены, а которые стоят - с тех давно уже сперли кабель - не без помощи вашего покорного слуги - но... ничто не помеха для горячей любви и настойчивого желания пощупать меня за кошелек.
Итак, конторам, оказывающим жилищно-коммунальные услуги, эта песня посвящается:

Следующий адресат не присылает в редакцию счетов, но что бы мы без него делали! "Сидели бы в дерьме!" - так, несомненно, сказал бы он и был бы прав на все сто. Именно к нему мы приходим, страждущие, жалкие и убогие со своими немочными, нуждающимися в починке и заботе профессионала револьверами, пистолетами, ружьями, винтовками, автоматами, карабинами, минометами и мелкокалиберными артиллерийскими установками. Именно он сначала посылает нас куда подальше, а самых везучих - посылает за бутылкой, а сам садится исправлять поломку. Так выпьем же за его зоркий глаз и золотые руки, в которых ни разу не дрогнул ни стакан, ни напильник! Если он сейчас в мастерской, то непременно слышит нас. А если в баре - бармен, голубчик, налей Брендону Марлону стаканчик, ведь он же ей-ей, заслужил!

Кстати, насчет бара. Если вы сейчас в баре "Дикая индейка" что в Джексонвилле, или в таверне "Сильверадо" Нью-Портленда, то вполне может быть, что рядом с вами за стойкой сидит некая блондинка. Губы и ногти ярко-алые, шапочка-таблетка лихо сдвинута на бок, а платье и фигура в платье заслуживают всяческих похвал... Что ж, закажите ей коктейль "Голубая лагуна", и, возможно, под эту музыку она и согласится не только на танец... А если вы действительно храбрец из храбрецов - то вас будет ожидать сюрприз. Либо под юбкой, либо, если вы в последний момент решите отступить - то из большого чемоданчика, которая сия дама повсюду носит с собой.
Элендира, сладкая, солнышко, привет передает тебе начальник. Желает хорошо провести выходные. Не заляпай костюм. Красный цвет в таких количествах в этом сезоне носят только деревенщины вроде Ваша Паникера.

Если уж вспоминать об известны деятелях нашей планеты, то коллектив нашей радиостудии в лице меня и моей ездовой индейки не может не выразить глубочайшего почтения, и агромаднейшего респекта за выдающиеся результаты на стезе запугивания, стремания и массовой церебральной содомии...Ха, надеюсь, сейчас он нас не слышит, но все равно Легато Блусаммерсу в знак признания его выдающихся талантов. Отдельное спасибо в письменной форме ему также выражает некая команда... так... как же тут... за участие в обязательной программе недавних соревнований некоей Фандомной Битвы... что это такое? И как им мог помочь Легато? Загадки, загадки вокруг, и над ними мы поразмышляем под следующую музыкальную композицию:

А следующий привет посвящается недавно распавшемуся на части музыкального коллективу Free Soul, и его единственному ныне живому и здравствующему члену - Мидвэлли Хорнфрику, а также даме его сердца - блистательной Сильвии! От всей души желаем дальнейших творческих успехов и финансового процветания! И с нетерпением ждем обещанный сольный альбом!

Следующий пламенный привет отправляется в Форт-Джефферсон, самую строго охраняемую тюрьму планеты. Зачитываю: "Дорогой папочка, очень по тебе скучаю и жду. Посылку собрала и отправила, как ты и просил. Осторожней будь с пирожками с вишней - я несколько доработала начинку. Надеюсь, что скоро увидимся, как и договаривались. Твоя любящая дочь, Амелия".

Если наши предыдущие приветы были в основном от девочек, то этот будет для одной девочки. Девушки. С большой буквы! Потому что только она может последовательно сменить должности стенографистки, выездного следователя, мойщицы окон, охранницы, няньки, детектива, рабочего в забое? и при этом остаться все той же самой милой страховой агентшей. Самой милой и самой удобной, если вы понимаете, о чем я. Это не девушка, это баллада ля бемоль мажор! Я не могу говорить о ней без превосходных степеней и восклицательных знаков! А если вы столкнетесь с ней - то и вы не сможете. Потому что она как минимум оттопчет вам при столкновении ноги. Такое долго не забывается. И да - встретите ее, так напомните сменить ремень на стангане. Этот вечно расстегивающийся не к делу ремень - самая травмоопасная часть ее костюма, потому что падающий станган немногим лучше, чем станган стреляющий. Так что напомните об это Милли Томпсон всенепременно!

Пишет нам письмо некий Дж. К. Смит, бухгалтер по профессии из... ага, откуда он, этот загадочный бухгалтер - неизвестно, ибо в письме обратный адрес вымаран цензурой. Просит же он объявить в прямом эфире, что отказывает оформлять квартальный отчет до тех пор, пока некто Мастер К. не явится в бухгалтерию и не исправит расхождение в ведомости. Потому что по штату за оным Мастером числится два ученика, а оружия и расходных материалов выдают как на троих... Дж. К. Смит отказывается работать в таких условиях... Вроде все правильно прочтено, так? Надеюсь, что так. Потому что если это письмо именно оттуда, откуда я думаю, то да хранит меня господь, уважаемые радиослушатели. Песня, впрочем, вполне современная... и вряд ли содержит какой-либо еще подвох? Или все же? Но я не рискую ее не поставить.

А вот следующий привет анонимный. Неизвестный слушатель просит передать эту песню командору Луиде, а также сказать, что весь экипаж корабля S-105 Seeds, включая бригаду сварщиков номер... ладно, не будем указывать, короче, весь экипаж ценит ее не только как прекрасного начальника, но также помнит о том, что она замечательная женщина! Красивая, черт побери - да, да, так и написано... что могу прибавить? Только песню. Ах да, "...сапожки у вас, госпожа Луида, замечательные. Где такие отхватили?" - этим в письме интересуется коллектив системщиков с корабля S-211, где вы изволили побывать на прошлой неделе с деловым визитом.
... еще одно письмо с тем же обратным адресом. Зачитываю: "Джессика, я вел себя как полный кретин. Прошу, прости меня. Брэд". Уважаемые радиослушатели, кто из нас не бывал в ссоре с любимым или любимой? Так поддержим же парня в тяжелой ситуации! На такое публичное покаяние не всякий решится. Дежессика, прости этого дурака, ты же знаешь, что его стоит простить. Дамам сердца посвящается:

Конечно же, любви все возрасты и статусы покорны, а потому следующий привет пусть дойдет до нежных, чуто-чуть оттопыренных ушек одной маленькой страховщицы из большого страхового агентства, которая имеет привычку засиживаться до поздней ночи, отстукивая отчеты на печатной машинке... если она, конечно, уже не уснула на кипе заполненных бланков... тогда сделайте приемник потише, не будите ее...

И, конечно же, нельзя забывать о вас, простых радиослушателях - работающих, путешествующих, усидчивых конторских работниках, глотающих пыль бульдозеристах, инженерах, механиках, охотниках, фермерах и просто ленивцах. Тех, кто ждет Конца Света, который, по слухам, близится стараниями одного излишне ретивого деятеля. О тех, кто старается своей работой и своей жизнью этот конец отдалить. И о тех, которые просто ждут развязки, не прельщаясь напрасными надеждами, не поддаваясь отчаянию и не опуская руки. Жизнь ваша трудна, но иной здесь и не дано. Не предназначена эта земля людям, и потому-то истинное ее имя - No-man land, запомните.

Что-то мне взгрустнулось, что-то так сердце стиснуло... ничего, дорогие, все будет в порядке. Я еще нагряну в город - запасаться консервами из кошатины и играть в рулетку. Возможно, в русскую рулетку. Но об этом будет следующий выпуск нашей передачи по заявкам, а сейчас за окном нашей студии утро красит нежным цветом стену сарая, солнца вот-вот покажутся за горизонтом... многих и многих мы оставили вне внимания, не успели помянуть добрым или не очень словом, но видит бог, мы старались. Я и те, кто помог мне подготовить этот последний радиовыпуск. Привет и пока, как всегда!

1-6 ноября 2011 г.




 

@темы: Trigun Maximum, Fandom Combat 2011

---

Cowboy Bebop. Банальные истины.

Название: Банальные истины
Источник: Cowboy Bebop
Бета: нет!
Размер: 608 слов
Персонажи: Блэк, Боб, экипаж "Бибопа" в качестве "напримеров".
Жанр: размышления "за жизнь"
Рейтинг: G
Примечание: банальные размышления шаблонного "бывшего-честного-полицейского" о жизни и мужских ценностях. Тоже банальных.оо

Нам всем уже за тридцать лет. Тридцать лет. Тридцать лет.
Нам всем уже за тридцать лет.
Еще лет тридцать - и пи...

группа "Крематорий"

- ...Но все же признай, что в нашем с тобой возрасте пора признать банальные истины...
- Угу, - или у Джета что-то с памятью, или он излишне романтизирует годы работы в полиции, только он не помнит за Бобом такой скверной привычки резонировать на тему вечных ценностей и бла-бла-бла. Ну, возраст там или не возраст, но эта кружка пива скорее всего просто была лишней. Как и идея "как насчет выпить пару пивка без сопутствующего слива закрытой служебной информации, а?".
- ...что мужик, сам понимаешь, должен построить дом, вырастить сына и... ну дерево не дерево, а какой-нибудь кактус да вырастить.
- Угу. Может, по домам?
- Ха. Уговорил.

Тем не менее сказанное спьяну из головы не идет. Боб, конечно, перебрал - трезвый он читает морали только желторотикам-стажерам, но все же он знает, о чем говорит: к своим тридцати пяти женат уже лет так десять, в наличии не только сын, но еще и дочь, опять же дослужился до старшего инспектора, почти пятнадцать лет беспорочной службы, ну, положим, не такой уж беспорочной - было дело, взятки брал, так ведь свой дом строить дело такое, расходное. Да и как не брать, если все берут? Впрочем, дело ведь совсем не в том, и не в этой песенке "нам всем уже за тридцать лет...". Просто пора подбивать итоги.
Насчет дерева... жаль, не спросил, как у Боба дела обстоят с деревом.

С чем-чем, а с деревьями у Джета Блека, полицейского в отставке, - полный порядок. Сосенки, клены и даже пара дубов - самолично сажал, поливал и удобрял, подрезал, холил и лелеял. И вырастил. Может, оно и не так красиво, как у мастеров, но вполне и вполне. Особенно если учесть условия - в закрытой каюте три на два с половиной, под лампами дневного света, да еще и при регулярный перелетах с ускорением в пол-"же" - еще не всякий бы специалист вырастил бы классический бонсай!

Дом, опять же. "Возвращаться домой" для Джета Блека вот уже лет пять означает возвращаться на "Бибоп". И - небеса свидетели - на то, чтобы эта посудина получила право называться "домом" ушло два года ремонтных работ, все его, Джета, деньги, оставшиеся после развода, а сколько ушло труда и нервов - подсчету не поддается. Короче, все ушло, и результат вполне внушителен. Может, оно и не так престижно, как отгрохать себе особнячок на окраине Большого Кратера на Марсе, или там на Ганимеде виллу у побережья - но зато куда практичнее. И все положенное для дома есть, и кухня, и кладовая, и...

...- Эд и Эйн хотят есть!
С одной стороны Джета дергают за брюки, а вторую штанину уже мусолят. Видимо, с голодухи.
- Что, в холодильнике ничего не нашли?
- Гав!
- Холодильник-мороз-пусто-пусто! Курица!
"Курица", - вспоминает Джет. В холодильнике была замороженная курица. Да она и сейчас там, потому что кто бы ее разморозил, разделал, приготовил...
- Фэй! Ты бы поимела, что ли совесть! Мелкие голодные сидят!
- Что? Я тебя плохо слышу... - доносится из душа. - Я уже пообедала, спасибо за заботу!
С этой все понятно. И понятно, что всю картошку, заботливо почищенную загодя и предназначенную для бракосочетания с курицей - что картошку уже кто-то съел. И последней банки горошка тоже нет, а значит, прощай, гарнир.
В этом дурдоме никто, кроме Джета, не озадачивается мытьем посуды. Сковородки на кухне чистые, а значит, горошек мог съесть кто угодно, включая собаку, но вот картошку... ее сожрали сырой, даже не подогрев. Что сужает круг подозреваемых до одного человека:
- Спайк!
- А он умотал, - мимо, запахивая на ходу халат, дефилирует Фэй. - Сказал, к ужину, может, обернется.
- К ужину... - морщится Джет, и идет в трюм за картошкой. - Мне тридцать четыре года, и чем я в итоге занимаюсь? Не корабль, а чертов детский сад!..


7-8 ноября 2011 г.

@темы: Cowboy Bebop

---

Trigun. 01. Возвращение.

Название: Возвращение (из несуществующего цикла "Доктора планеты Гансмоук")
Автор:  chibi-zoisy для ФБ
Источник: манга Trigun Maximum (том1) или же 18 серия аниме.
Бета: проверено вордом!
Форма: мини (что-то чуть больше 1300)
Персонажи: Николас Д. Вольфвуд, Ваш Паникер,

а также трио приглашенных звезд экрана

Эллисон Кэмерон (as медсестра), РобертЧейз (as врач), и Грегори Хауз (as главврач).
Жанр: джен-

спойлер

кроссовер-с House MD, легкое AU
Рейтинг: R (за рукоприкладство, одно-единственное нецензурное)
Краткое содержание: В свое время Ваш Паникер препринял попытку исчезнуть, завязать со своим прошлым и два с копейкой года прожил вполне спокойной и в меру счастливой жизнью. Но затем это прошлое все равно его настигло (дало по шее и пистолет в руки). А в это самое время выездная бригада медиков в том же городке попадает в затруднительное положение...
Предупреждение:

... она же объяснительная, как же автор дошел до жизни такой

Все отделение диагностики в кроссовер пригласить - нет у нас таких денег, увы. Но уж очень хотелось написать, как бы могли жить и практиковать они на Гансмоуке. (А еще к каждом мало-мальски большом фандоме есть кроссовер с Хаузом - таковы уж реалии времени. Это как привывка от оспы)
Жертвой кроссовера пала Кэмерон - ее понизили в должности. Чейза оставили - потому как он в основном хирург.
То, что пули сами начали выходить - это канон! Вообще, все, кроме приглашенных звезд экрана в роли лечащих врачей - канон.

Ну надо же! В кои-то веки на нашем соревновании никого не убили!
Безымянный врач из города Мэй.

Хотите изменить свою жизнь!?
Так действуйте, вместо того, чтобы искать оправдания,
запираться и притворяться счастливым…

Другой врач, из другого города

Читать

- И все равно я не понимаю! Каким таким образом мы оказались в этой дыре? И почему вынуждены не только в ней торчать, но еще и практиковать?
- Потому что не надо было нам ехать вправлять ту ущемленную грыжу. Тогда бы мы не оказались в этом городе, куда можно приехать...
- ...но совершенно невозможно уехать, потому что всем покидающим стреляют по ногам, либо же по шинам, а под настроение целят сразу в голову или в бензобак. И дипломы об окончании меда при этом как пропуска не свистят...
- Благодарю, я и сам это помню. Но напомните-ка мне, коллеги, кто именно сподвиг нас ехать на эту самую ущемленную грыжу? Помнится, этот кто-то всуе вспоминал какого-то Гиппократа, и произносил много громких слов типа "долг", "гуманизм" и "двойные сверхурочные". И где же?..
- За грыжу все же заплатили...
- ...правда, того несчастного на следующий день пристрелили, но неважно...
- Неважно потому, что единственный способ пристойно потратить эти деньги - уехать отсюда куда подальше.
- Но как? Бандиты же держат город в осаде! Вы же видели, что с местным шерифом сделали.
- Да уж. Я-то тогда выковырял из трупа весь свинец, но то, что осталось, безутешной семье сдал в бидоне. И нечего смотреть с такой укоризной. В закрытом бидоне. И вообще - спасибо бы сказали. Прозекторская до нас была пуста.
- Патанатома случайно пристрелили в том году еще - так местные говорят...
- А коронера здесь по штату не было...
- ...равно как и судмедэксперта. И что, из-за этого я должен работать за двух отсутствующих и одного покойника?
- Патсправки, положим, оформляю я. Вы лишь подписываете.
- Пора бы уже размножить стандартный бланк - "Причина смерти - попадение пули энного калибра куда попало, несовместимое с жизнью. Дата. Подпись". Заполнить нужные пункты - с этим бы справилась и дрессированная обезьянка с курсов секретарей. Кстати, насчет... что за огнестрел у нас вместо обеда сегодня?
- Мужчина, лет 25, ввязался в перестрелку у салуна. Автоматная очередь.
- Скукота.
Все это время два доктора и медсестра моются к операции, и им совершенно недосуг взглянуть на пациента. А когда взглянули:
- Мда. Опять этот...как назвать 4-ю ступени умственной недоразвитости? Да, напомните: как выберемся в какое-нибудь оплот цивилизации - обрадую медицину родной планеты открытием, что идиотия еще не предел... и что есть живое тому доказательство. Пока живое... Ну что, работаем?
И медицинская бригада работает, не обращая внимание ни на стрельбу где-то вдалеке, ни на мат за дверью - в коридоре кто-то кого-то таскает за шкворник и, не стесняясь в выражениях, поясняет, что кое-кому надо бы попридержать язык. Видимо, родственник или знакомый пациента. В коридоре кто-то плачет и причитают. Видимо, тоже родственница или знакомая. Пациента.
Хотя не приведи господь иметь в родственниках этого недотепу, который сейчас на операционном столе. Медицинской карты нет, а если бы была бы - то быть ей толщиной со стопку для виски. С горкой. Один полубоевой протез левого предплечья - видимо, украл или по дешевке купил где-то сломанный, хорошая штука, хоть и изношенная - это бы еще ничего. Но и по остальным, живым частям тела парень годится в наглядное пособие для курсов типа "Оперативная хирургия и ее последствия". Огнестрельные, колотые, резаные, рваные, рубленые раны различной давности. Швы, коллоидные рубцы, следы вторичных инфекций и пересадки кожи после обширных ожогов. Полный набор, короче...
Для доктора этот букет неинтересен. Интересно другое. Интересно, почему это пуля оказалась не на дне раневого канала, а почти у входного отверстия... Со второй та же история... Третья вообще вышла сама.
- Жаль, нельзя довести данный случай до вскрытия, - но медсестра давно не воспринимает это как шутку. В операционной, где заткнуты все щели, а лампы греют через три слоя одежды - сама атмосфера на пару с обезвоживанием гробит потребность шутить.

Удержаться бы на ногах. Иссечение, очистка, остановка кровотечения. Ушить. Повторить. Повторить.

+++

А затем, когда все уж вроде как кончено, является тот, кому вроде как положено являться в таких случаях.
- Священник? - доктор нехорошо прищуривается. - Можешь гулять, парень. До последней исповеди твоему клиенту еще далеко.
Медсестра Элиссон, умученная, похудевшая, ставшая за эти несколько сумасшедших месяцев похожей на серую, верткую ящерицу, юрко вклинивается между главврачом и визитером. Да, действительно, кто еще на такой жарище наденет черный костюм, кроме как не священник или гробовщик? Гробовщиков здесь сроду не было - точнее, были бы, место прибыльное, кабы не грабительский процент, взымаемый местной "крышей" за всякий ввозимый товар. Оттого местные уже давно лишены такого достижения цивилизации, как гроб, и закапывают покойников по-простому, в песок. Священник по-быстрому оттарабанивает положенное, и все идет нормально.
Ах, да. Прежнего капеллана убили на прошлой неделе. Значит, этот - новенький? Судя по роже, он либо вообще не в курсе местных раскладов, либо же слишком уж уповает на милость божью. Даже под острым, поверх очков, взглядом врача - не теряет улыбки. Вообще что он тут делает - вломился в палату, а больной ведь только-только начал от наркоза отходить...
- Пациенту нужен покой! - тихонько шипит медсестра и пытается оттеснить непрошенного гостя. Но вместо этого сама почему-то оказывается оттесненной под радостное и громкое:
- Извините, господа врачи, но покоиться пациенту некогда! - а затем этот...этот черте кто! - отвешивает все еще бесчувственному пациенту оплеуху!
И, судя по всему, одной ограничиваться не собирается: замахивается на вторую.
Но замах этот не единственный. Главврач есть главный еще и потому, что чаще всего действует уже тогда, когда его подчиненные все еще пытаются осмыслить происходящее.
Наметанный годами практики глаз, твердая рука, тяжелая трость в руке - главврачу в помощь.

+++

Противник повержен. Противник потирает отбитые места, приносит извинения, но все равно шумит и требует, чтобы пациент...
...Пациент тихо высовывает нос из-под простыни.
- Вот, смотрите! Наконец-то кончил дурака валять! - недосвященник и нарушитель режима отрывает руку от своего стремительно опухающего уха.
Из-под простыни доносится утвердительное:
- Все нормально. Пожалуйста, дайте нам поговорить наедине.
- У вас десять минут. И никаких волнений и резких движений - вздыхает медсестра и удаляется вслед за главным.

+++

Полчаса спустя вся медбригада сидит на лавке у больницы. Врач и медсестра обменивается впечатлениями:
- Хорошие у этого святого отца методы реанимации.
- Ага, выписывает за пятнадцать минут.
- Причем пять минут у них ушло, чтобы украсть у меня из шкафчика рубашку и штаны.
- А затем в окно. И куда это они так двинули резко?
- Ну, туда им и дорога.
Походит кто-то из амбулаторных, и беседа принимает более информативный характер. Выясняется, что пациент - как бишь там его, в медкарте записано, да и неважно - приблудился в город года два назад, жил с мелкой девчонкой Линой и бабушкой ее Шелли, действительно, был живым недоразумением и даже индейку оседлать не мог без того, чтоб два раза не навернуться. Дурак был, но о девочке заботился как о родной. И, натурально, полез ее прикрывать, когда Лина нарвалась. Черт его знает что вытворял на потеху бандитам - лишь бы, мол, простили неразумного ребенка и отпустили. Сам в результате отхватил несколько пуль, а девчонку... слышали свежую новость, эскулапы?
- Слышали, - скучно говорит до сих пор молчавший главный. - Девчонку-то все равно уволокли.
Выдерживает паузу, тихонько ковыряя кончиком трости потресканную землю, затем медленно выговаривает:
- Ко мне ее... бабушка приходила. Просила дать тот дробовик, что в ординаторской. Кричала, мол, весь остальной город зассал ее внучку идти спасать.
- И? - интересно всем.
- И ничего. Те двое в палате все слышали.
- А дробовик?
- Висит, где висел. Задам и я пару вопросов, - врач смотрит прямо на рассказчика интересных новостей. - Первый: сколько бандитов держит город?
- Человек где-то двести.
- Второй: сколько до их дислокации времени пешком?
- Воон на том холме, минут сорок до них.
- Значит тогда, - главварч встает, тяжело опираясь на трость, оглядывает обоих своих подчиненных. - Встали и работаем. Перевязочный материал, инструмент, операционная. Подготовить. Подключить всех оболтусов, что достаточно здоровы, чтобы таскать носилки. Машину из гаража выгнать, и минут через десять выезжаем. Если тот, кого мы только что зашивали, действительно тот, о ком я думаю - то мы можем паковать вещи.
- Сейчас? - врач Чейз уже холодеет от догадки, но все еще не желает верить в очевидное.
- Сейчас, - кивает доктор Хауз и вглядывается вдаль. - Только прежде человек так двести будут очень-очень нас просить оказать хотя бы первую медицинскую помощь...
С "воон того холма" ветер доносит первый выстрел.




 

@темы: Trigun Maximum, House MD, Жанр: кроссовер, Fandom Combat 2011

---

Trigun. Полет продолжается

Название: Полет продолжается
Автор:  chibi-zoisy&[J]Spheral Leo[/J] для ФБ
Бета: Нет
Форма: мини
Пейринг/Персонажи: дежурная группа №2 корабля 23R проекта Seeds:Сандерс Джозеф (POV), Галлахер Джейн, Стеллз Джейсон, Бриггс Юнг, Харрис Сэм, Фишер Эйн. Намеки на пейринг Сандерс/Галлахер.
Жанр: выживательский джен в рамках научной фантастики.
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание:

читать.

Корабль 23R, как и вся эскадра Seeds, предпринял аварийную посадку на совершенно неподходящую для колонизации планету, которую позднее назовут Гансмоуком.
Эти восстановленные (к сожалению, с частичной потерей данных) фрагменты электронного судового журнала любезно предоставлены архивом организации "Око Михаила"; и являются памятью об отцах-основателях ордена Нормане Янге и Джозефе Сандерсе.
Примечание: Trigun - это не только вестерн, но и космическая сага. Персонажи придуманы нами, в сюжете на этом месте дыра... даты тоже c точностью до года... кто все эти люди?.. можно читать как оридж.

Читать

30 июля 2406 МВ*

Составом дежурной группы №2 закончен первичный осмотр звездолета. Поврежден и ремонту не подлежит 1-й энергетический блок. Анабиозный отсек - без повреждений. Складской отсек - без повреждений. Медицинский блок - без повреждений. Потерь среди личного состава нет.
На заседании принято решение:
1) Первоочередной приоритет - обеспечение стабильной работы энергоблока-2. Ответственный - Б. Юнг;
2) Восстановление связи с кораблями эскадры. Ответственный - Д. Стеллз;
3) Обработка данных с внешних датчиков и выработка дальнейшей стратегии действий в случае невозможности█████████████████████████████;
Экипаж решено не будить. Вшестером мы вполне контролируем ситуацию... по крайней мере внутри корабля. Капитан Галлахер шутит: "...Немногое-то изменилось. Просто вместо пустыни межзвездной мы теперь окружены самой настоящей пустыней. Полет продолжается"

2 августа 2406

Внешняя связь по-прежнему не работает. Прапорщик Стеллз утверждает, что это последствие действия вируса, заблокировавшего систему управления кораблем и вызвавшего наше падение на поверхность. Питание корабля переведено с аварийного режима на режим первичного жизнеобеспечения.
Продолжается анализ данных об окружающей среде.
Лейтенант Бриггс созвал экстренное совещание. Бортовой компьютер подсчитал оставшиеся ресурсы. Цифры неутешительные. При пробуждении всего экипажа ресурсов хватит лишь на несколько недель, а дальше – голодная смерть. В компьютер загружена новая задача – рассчитать оптимальные варианты разрешения ситуации. Атмосфера в группе напряженная.

3 августа 2406

Пойман сигнал с уцелевших кораблей. Со слов Стеллза: "Это какое-то безумие, что творится на других транспортах... анархия, паника. Они не в состоянии оказать нам помощь", " ... у некоторых вообще новое летосчисление - до Падения и После Падения..."
Позднее: бортовой компьютер подтвердил нецелесообразность попыток взаимодействия с другими группами уцелевших.

Джейн, при личном разговоре: "Нам всем следует молиться не богу в нашей часовне, а во 2-м энергетическом на наши генераторы. Это, по крайней мере, будет с нашей стороны честнее".

4 августа

Сигнал бедствия от одного из экипажей - утерян.
Перепроверили результаты расчетов программ выживания. Принято решение согласиться с предложением, выдвинутым лейтенатом Бриггсом: рассмотреть отсеянные ранее по причине этической неприемлимости модели АА-1 и С-2.
█████████████████████████████████████████████████████████
Черновой расчет показал возможность выживания в течении года лишь при числености группы размером 30% от нынешних размеров экипажа.
Позднее: Джейн Галлахер лично приказала мне провести уточненный расчет, учитывающий возраст, пол, специализацию и КВ** каждого из потенциальных участников. Джейн: "...ликвидация - решение хоть и жестокое, но наиболее целесообразное... Собственно, мы ничего не выбираем. Мы всего лишь знаем, что эти люди умрут либо сейчас, либо позже, и куда более тяжело и мучительно..."

Позднее: о списках известно Бриггсу. Выработан план совместных действий, но что делать с запертым в шлюз-камере Джейсоном? С ним случилось не помешательство, как пыталась убедить нас Галлахер, а вполне сознательное покушение на убийство, и мы не можем допустить, чтобы он разбудил дежурную смену №1.
██████████████████████████████
Джейсон Стеллз мертв. Я больше не буду об этом писать.

6-е

Странное дело - но Бриггс оказался прав. С помощью генератора и вправду можно утилизировать отходы. Самые разнообразные. И даже непредусмотренные инструкцией.

Младше 20 и старше 45 не осталось никого. Хотя нет. Есть один, 55 лет. Запросил личное дело - некто Норман Янг, проповедник. Почему так? Чем он ценнее остальных? Сбой программы?
Нет. Компьютер не ошибается.

Из радиоэфира: "...так восславим же Господа за то, что он милостью своею даровал нам день седьмой от Великого Падения!..."
На что Галлахер надеется? Что 1-я смена поверит в избирательную гибель поселенцев? Что я или Харрис сумеем запудрить им мозги? Кажется, Бриггс и в этом прав, и правильнее всего будет поступить именно по самой простой и отработанной схеме: взять управление кораблем на себя. Время дискуссий и рассчетов прошло. "Нам нужны не мыслители, а исполнители". Верно. Все верно.
Фишер мертв. Это к лучшему.

Понедельник.

Заметки:
1) Еще раз поговорить с Харрисом - его сомнения и неуверенность небезопасны. "Все это мы делаем только ради того, чтобы не дать им причинить вред себе самим. Все жертвы окажутся напрасными, если мы не пойдем до конца.". Аргумент, сказать.
Странно. Хоть Сэм и врач, но стоит ему взяться за пистолет - у него дрожат руки. "Террор?" - "Да. Если потребуется, то террор".
2) Провести дополнительный инструктаж по применению табельного оружия;
3) Предложение Бриггса о ██████████████████████████ - отклонить;
Пробуждение основной группы по плану назначено на завтра. Господи, помоги нам. Помоги нам удержаться.

Среда.

Доктор Харрис прав: компьютер переоценил нашу эмоциональную стабильность. Но от попыток вывести из кататонии этих троих отказываться нельзя. После этого глупого бунта у нас слишком мало людей. Важно: усилить охрану у камеры Галлахер.█████████████████████████████████

Позднее, в ████████████████████████████████████осмертной записки прилагается:

Надеюсь, ты прочтешь это письмо. Надеюсь, что все еще могу до тебя достучаться, что ты сможешь понять, какую чудовищную ошибку мы совершили. Не тогда, когда убили 421 человека. Не тогда, когда я отдала приказ их убить. Ошибка произошла раньше: когда мы вообразили, что можем решать судьбы этих людей, определять их будущее. Может, ошибочным было даже наше решение стать навигаторами полета?
Наивно и глупо. Прошу прощения за эту вспышку. Конечно же, все рассчитано. И, думаю, ты не зря оставил в моей каюте аптечку с полным комплектом. Все рассчитано.
Прошу прощения. Прости меня.

Джейн.
█████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████

Дисциплина по-прежнему снижена. ████████████████████████████████████████████████
███████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████████
█████████████████████████████████████████████████████████
Разведгруппа покинула корабль. Связь нестабильная.

Под чужим небом, под незнакомыми созвездиями, мы теперь потеряны больше, чем когда-либо бывала потеряна человеческая душа за всю историю со времен Потопа. Говорил об этом с отцом Норманом Янгом - и он подтвердил, что подобные мысли гнетут не только меня. Вообще же человек этот, не побоюсь громких слов - гораздо более реальная поддержка команде, чем призрачная надежда на возвращение разведгруппы. Идеи его учения о божественной природе силы генераторов, конечно, весьма дискуссионны, но более чем уместны в сложившейся обстановке.
Нам нужна надежда, которую можно видеть. Которая рядом.

████████████████████████████████████████████████████████████

Позднее: да упокоится душа больного ублюдка Юнга Бриггса.
Я, Джозеф Сандерс, старший навигатор корабля 23R проекта Seeds, принимаю командование. И да поможет мне Бог.

*МВ - Межзвездное Время, исчисление, принятое в у экипажа экспедиции Seeds. На Гансмоуке годы отсчитываются "от Великого (Большого) Падения".
**КВ - коэффициент выживаемости. Учитывает физическое здоровье, психическую устойчивость, навыки выживания, профессиональные навыки и др.

Путеводитель по планете Гансмоук:

Проект Seeds.

Проект Seeds.
К 24 веку Земля из-за нарушения экологии, выработки полезных ископаемых и прочих вполне знакомых нам прелестей цивилизации превратилась в место для дальнейшего развития человечества бесперспективное. Проект Seeds - разведка глубокого космоса с одновременной колонизацией пригодных к тому планет был призван ситуацию исправить.

Великое Падение

Великое Падение - Вирус, проникший в систему пилотирования, вызвал свой в навигации и инициировал падение эскадры Seeds на ближайшую планету. К счастью, в последний момент в систему была введена траектория посадки, что и спасло часть кораблей. Однако последствия были катастрофические: погибших - 20 млн; пропало без вести - 60 млн.; уничтожено кораблей - 802; совершило аварийную посадку - 74; пропало без вести - 124. Эта катастрофа и была названа Великим (Большим) Падением.
Статистика приведена по манге.



 

@темы: Trigun Maximum, Fandom Combat 2011

---

Trigun. Лестница, ведущая

Название: Лестница, ведущая
Автор:  chibi-zoisy для ФБ
Бета: нет.
Форма: мини.
Пейринг/Персонажи: Николас Вольфвуд, Мастер К.
Жанр: Джен, чреватый ангстом
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: Правильная вербовка в ряды "Ока Михаила". И очень индивидуальный педагогический подход.
Примечание: В названии нет опечатки. А еще...А еще мне всегда было интересно, как же именно мальчик Никки докатился до жизни такой, раз Мастер К. сумел заполучить в ученики эдакое юное дарование.

- Представляете, Алексей Андреевич, эта дамочка... вдовушка...
настояла на немедленном вскрытии, и чтобы у нее на глазах. Чтобы убийцы в
белых халатах чего не утаили. Попытался отговорить ее, выпереть, - куда
там! Вступились эти... как их... следователи, что ли? С красными
книжечками. Ну, мне с ними не тягаться. Ладно, говорю, сами напросились,
на себя пеняйте... - Он снова рассмеялся - нехорошо так, непохоже на него,
словно бы злорадно. - Едва я начал, как повело их. Все мне здесь заблевали
и унеслись. И вдову уволокли... Слабые люди, как сказал бы товарищ Коба.

А.и Б. Стругацкие "Дьявол среди людей".

Со стороны - с какой ни посмотреть - это просто скальный уступ. Рассыпчатым языком мелкой крошки идет вниз, к следующему голому камню, затем еще вниз - и так до самой пыльной равнины, которая в это месте встречается с предгорьями. Сверху видно, что скалы здесь перемежаются ущельями, что трещины вьются и то уходят вглубь, то оканчиваются вот такими вот пяточками.
Пыльно-серая равнина, асфальтно-серые горы над ней. Еще выше бесцветное, выгоревшее небо, а на нем двумя тусклыми медными пятаками висят солнца. Безжизненный пейзаж. Скоро упадут в пыль равнины, скоро настанет ночь. От камней постепенно уходит дневной жар и протягиваются длинные холодные тени.
Сидящий на камне мальчишка, заметив это, подтягивает ноги, обхватывает руками избитые коленки. Пододвигается на свет, жмурится.
- Ну что, теперь дорогу увидел? - не дожидаясь ответа, из тени выступает второй человек. Возраста неопределенного. А вот лицо вполне определено - только если бы снять темные очки...

Действительно, чуть утоптанная тропа спускается отсюда, петляет между камней, скрывается, снова появляется... а внизу, у основания скалы видна уже не тропа - старая дорога. Здесь все же иногда, очень редко, но проезжают. Но под горой колея упирается в осыпь, как будто эти проезжающие исчезают в никуда.
- Только впотемках ты бы дороги здесь не нашел. А если бы и сумел, то дойти до шоссе и не сбиться ты бы все равно не смог.
Мальчишка просто смотрит на дорогу, ничем не показывая вида, что слушает:
- ...тут недалеко, всего километров двадцать, но нужно опыт иметь, чтоб без ориентиров по прямой пройти. И затем еще семьдесят километров по шоссе на юг до Базы-19. Это не город даже. Товарный склад, пункт перевалочный, оптовая база.
Рассказчик усмехается чему-то, продолжает:
- Там только свои да проезжающие. И не думаю, что кто-либо тебя там подберет даже за красивые глаза.
В ответ на это - шмыгание носа. Не так давно разбитого. И единственный вопрос:
- Зачем?
Сбитые коленки, разбитый нос, царапины на щеке, опухшее ухо. Только-только начавшие сходить кровоподтеки на руках и ногах. Вид замечательный, но уже явно лучше, чем неделю назад. Неделю назад за жизнь этого мальчишки никто бы не дал и двойного цента - так был избит.
Впрочем, за дело. За особо злостную несговорчивость. Ребенок младше таких побоев не вынес бы. Ребенок чуть постарше или чуть похитрее давно бы сломался или сделал вид, что сломался. Взрослый понял бы, с кем имеет дело, и согласился бы сразу.
Но такие люди совершенно непригодны для дальнейшей работы. "Слабые люди" - кратко отзывался о таких человек, которого зовут Мастер. Бегство от реальности, попытка замаскироваться, примириться, скрыться, пусть даже и в смерть - все это признаки, выдающие слабость и немочь. А вот в мальчишке этого нет. Поэтому стоило его выхаживать, хотя бы ради этого "зачем". Первый за всю неделю вопрос.

- Зачем? - мужчина трет переносицу, морщится, - Что "зачем"? Зачем привел тебя сюда? Тебе на солнце бывать побольше надо. И чтобы ты посмотрел дорогу отсюда. Снова ведь сбежать соберешься. Так хоть не будешь бегать как курица без головы.
На этот раз шмыгание носа и взгляд недоверчивые. "Как же. Дашь ты мне сбежать".
- А вот это ты зря. За эти семь дней ты не просто сидел взаперти, а взаперти поправлялся. Теперь я уже могу сказать, что у тебя есть шанс добраться до Базы-19. Иди куда хочешь. Обычно с выбраковкой поступают не так, но за тебя отвечаю я.
Это "отвечаю" вместе с косым светом человека старят. Он выглядит древним, но не просто жутко древним, как все взрослые за тридцать, а совсем потасканным и уставшим.
- Значит, учеником у меня будешь не ты. Может, стоит попытать счастья в том же самом приюте в... как там эта дыра называется? Откуда тебя забрали. Возьмем кого-то более подходящего. Желаю удачи, Николас.
И с этими словами исчезает. Просто исчезает в глухой тени, как и не было.
Николас еще некоторое время сидит неподвижно. Кажется, что долго, но на самом деле всего несколько минут. Затем с чиханием, похожим на звонкое "черт!" вскакивает, дергает на себя замаскированный люк. И бежит, бежит вниз по винтовой лестнице вниз, в темноту, рискуя свернуть себе шею, но совсем чуть-чуть рискуя. Другой дороги нет. И шею свернуть тоже нельзя. Потому что в случае смерти - ему обязательно найдут замену.



Путеводитель по планете Гансмоук:

"Око Михаила"

"Око Михаила" - секретный синдикат лучших наемных убийц планеты Гансмоук. Поскольку организация шибко секретная и мангаке о ней рисовать было явно лень, то и проверенных данных очень мало. Была основана одним из учителей культа генераторопоклонников (см. статью "Генераторы"). Первейшей задачей (помимо беспрeкословного выполнения приказов и верности Синдикату) каждого из членов является... выживание. Любой ценой и любыми средствами. А выживает в естественной борьбе кто? Сильнейший. "Вот и будь сильнейшим" - такова их мораль.
В своем распоряжении имеют весьма и весьма хорошую медицинскую и инженерно-исследовательскую базу, и активно ею пользуются в немирных целях (создание киборгов, приживление биопротезов, скоростная регенерация, боевые мутации, создание новых моделей оружия и прочее).
Форма управления: неизвестна. По косвенным данным, ответственные решения принимает совет Мастеров (наиболее опытных и квалифицированных специалистов).
Еще: очень любят и уважают латинский крест и используют в своих "аксессуарах" по поводу и без. Хотя христиане из них сами понимаете какие.




 

@темы: Trigun Maximum, Fandom Combat 2011

---

Trigun. Мальчики и девочки.

Название: Мальчики и девочки
Автор:  chibi-zoisy для ФБ
Бета: нет
Форма: мини (чуть более 600 слов)
Пейринг/Персонажи: Николас Вольфвуд, Ваш Паникер, Мэрил, Милли (пейринги остаются на совести читателей).
Жанр: Джен на Гансмоуке суровее чем PWP.
Рейтинг: вы не поверите, PG-13 (кинк!)
Краткое содержание: О нравах двух друзей-стрелков и двух страховщиц.
Примечание: Вот почему с гетеросексуальными парами в манге не сложилось. Потому что "девушки потом". И что "парни подождут". А что "первым делом" - читайте далее.

Рискнуть читать.

Когда эти двое просто сосуществуют вместе - то обычно страдает мебель. Сейчас же под угрозой не просто гостиничная кровать, стол и пара стульев - стаканы не в счет, один стакан уже вылетел в окно, второй же проживает последние секунды и вот-вот хрустнет либо под сапогом либо под ботинком - сейчас трясутся стены, осыпается штукатурка и хозяин гостиницы прикидывает возможные убытки.
- А ну убери свои поганые лапы!
- Я же всего лишь...
- Хрена себе!
Этот конструктивный диалог прерывается ощутимым толчком - кого-то явно впечатали в стену и пару раз приложили об эту же стену головой.
- Хрена себе... - вяло констатирует сидящая по другую сторону этой же самой стены Мэрил. - Эта пара клоунов когда-нибудь утихомирится?
Девушку можно простить за грубую лексику - она не выспалась, она капитально не выспалась, она жутко не выспалась. И рассчитывала прикорнуть днем. Но планы ее сорвались в который раз. По весьма деликатной причине. У Милли, сидящей на кровати рядом - у нее все причины деликатные. И неотложные.
- Сэмпай, да они же всегда так... да не обращайте на них внимания... прошу, не отвлекайтесь.
- Сколько же еще ты будешь еще называть меня на "вы"? - уже не столько зло, сколько азартно шепчет Мэрил. Задача, стоящая перед ней, конечно, трудна, но сложно ли умеючи?

+++

В этой гостинице есть только два способа общения - либо шептаться, надеясь, что не услышат, либо же орать в полный голос, наплевав на лишние уши. И Ваш и Вольфвуд - постояльцы не из стеснительных. И даже неожиданная тишина из их номера звучит оглушительно.
- Ник, а, Николас... Ты чего? Обиделся?
Ответа нет.
- Я же не хотел, просто так получилось... понимаешь?
Молчание приобретает угрожающий характер.
- Ну хочешь, я извинюсь. Мне правда очень-очень жаль....
Разливаться в извинениях Ваш может достаточно долго, а Вольфвуд обычно не имеет терпения долго эти извинения слушать, но сегодня кое-что пошло не по обычному сценарию. Ведь фанера - она лучший проводник звука. В обе стороны. И отвернувшемуся к стене Николасу очень хорошо слышно:
- Милли, ну... от тебя я не ожидала.
- Ох, сэмпай.
И всхлипывание. Или глубокий вздох? "Да тихо ты!" - шикает Вольфвуд на непонимающего Ваша и продолжает слушать:
- Большой. И крепко как засел. А если я...
- Ой-ой, ой...
- Терпи. Ну потерпи еще немного, ну сейчас, ну как же ты умудрилась так его загнать, ну горе ты мое луковое, вот сейчас...
- Ой. А можно помедленее?..
Теперь по ту сторону стены прижалось уже два очень любопытных уха:
- Во ведь стервы, а?
- Да чего ты злишься, они же девушки, чего тут...
- Вот потому и стервы. Ни людям не дают, ни сами обходиться нормально не умеют.
- Знаешь...
- Знаю. Знаю, - подытоживает Вольфвуд. Все еще злой и взъерошенный, он оглядывает Ваша и произносит радикальное:
- А не пошел бы ты...

+++

В это время в номере у двух их симпатичных соседок жарко. То есть там и так было не прохладно, но сейчас, когда Милли, сидя на кровати, со всех сил упирается пятками в пол, а Мэрил уже наплевала на состояние своих колготок...
Конечно же Ваш должен зайти именно в этот момент. И замяться на входе:
- Э-эээ... вам не помочь? А меня тут послали... То есть Вольфвуд послал... у вас масло есть?
- Машинное? - холодно интересуется отдувающаяся Мэрил.
- Подсолнечное, блин! - доносится из соседней комнаты. - Конечно, машинное! Не будьте же вы такими жлобками, Христа ради!
- Но тогда же вы поможете мне со станганом? А то клепку заклинило, мы уже тянем-тянем, а она и не туда и не сюда... Вот, смотри...
"Поразительно, как легко у Милли получается просить о помощи. Я так не умею" - думает Мэрил и изображает милую улыбку.
- Да нивапрос! Да это мы на раз! - радуется Ваш. Во время "этого мы на раз" они с Вольфвудом уж точно помирятся. Хотя повод для перепалки у них сегодня серьезный.
Шутка ли: выкрасть у Николаса его основной рабочий иструмент - именной автомат-гранатомет - и использовать во время перестрелки...
- Еще раз тронешь - руки оторву, - ласково предупреждает Вольфвуд.
- Ладно, - легко соглашается Ваш.
Они никогда не ссорятся долго.


 

@темы: Trigun Maximum, Fandom Combat 2011

---

Trigun. Леди D

Название: Леди D
Автор:  chibi-zoisy для ФБ
Бета: ни даже ворда
Форма: мини
Пейринг/Персонажи: Доминика Циклоп, Миллионс Найвз, сутенеры и проститутки - в эпизодах
Жанр: ангст.
Рейтинг: R (за лексику и нехорошесть истории)
Краткое содержание: о том, как же Доминика стала одной из Ган-хо-Ганс
Предупреждение: мЫлодрама

1232 слова

"Вот, вот она идет" - шушукаются, вполголоса, но по глазам видно, что шушукаются. Вот, пришла снова отбивать у нас клиентов, портить бизнес и плевать в чужой компот. Выдрать бы ей за то все волосёнки да последний глаз выцарапать, суке понаехавшей.
- Ну попробуй, блядь, - лениво вздыхает "сука" и спокойно, прислоняется к стене. Будто уже застолбила себе это место хрен знает сколько лет назад.
На этой улице каждый фонарный столб подпирает шлюха, а вокруг, в тени, бездомными котами бродят сутенеры и зазывалы. Но к нарушившей правила крышевания "самокрутке" никто не суется. Помнят, ой, еще минимум неделю будут помнить. Даже те, у кого память с рождения короткая.
Втолковывать правила хорошего тона странной девке в плаще первым тогда взялся Берни, для начала знакомства решивший сгрести чужачку за волосы:
- Ну чё, давай познакомимся, одноглазка, - Берни не злой вообще-то, ну поставил бы ей под глазом фонарь, но выручку зазря не отбирает и долю свою отрабатывает честно: попробуй кто невежливо повести себя с девочками - тот мигом жареным индюком побежит отсюда.
Но "одноглазка" - с повязкой через глаз, а так-то, в общем-то, ничего мордаха, только уж больно худющая да злая, сразу видно, что из беженцев или из бродяг... одноглазая что-то сделала.
Никто так и не понял, как так получилось, что Берни валяется посреди улицы, держась за яйца, и что чужачка держит у его горла нож. Вот нож-то все разглядели как следует - маленькая выкидуха, хочешь полер на ногти наводи, хочешь под ребро кого-нить ткни.
Нож тогда ткнулся, и ткнулся не раз. Хватило дураков, которым в охотку было принять участие в драке. И на следующий вечер так было. А на третий одноглазой сучке уже никто не мешал стоять на этом самом месте. Ну ее на хрен, - плюнули мужики. "Какие же вы после этого мужики" - вздохнули бабы - "Вот уловит она клиентов, так будете знать".
Хотя было бы на что ловить - ну рожа, да и та с одним глазом, и сиськи-то такие себе. Не за что ухватиться толком.
Однако дураки нашлись и на этот раз. Первый подошел, заглянул ей под плащ, что-то там такое увидел, и они ушли.
Явно недалеко - и сигарету выкурить не успеешь, а она опять на старом месте стоит. И лифчик на ней малость пооттопыренее стал. Вроде как выручку она туда сложила. И таких "приростов" три, четыре за какой-то час.
- Рекордистка.
- Неее, - кривит губы Длинная Габи. - Это Леди Динамо. Видала я такой цирк. Зацените, что сейчас будет...
И точно - глазом моргнуть не успели, как "леди" исчезла, как и не бывало. А затем приперлись двое ее "клиентов", и долго, старательно ругались, узнав, что девчонка пришлая и что за утерянные ими кошельки никто ответственности не несет.
- Не вернется, - резюмирует Длинная. - Место пропалено, рожу ее все видели, запомнили - нее, не вернется. Гастролерка...

+++

Бархатистый, прохладный вечер хорош. Хорош для того, чтобы пройтись с каким-нибудь лысеющим, шумно сопящим и утирающим пот с ладоней мятым платочком господином хотя бы до ближайшей подворотни. Спокойно обшарить карманы, и тенью выскользнуть кварталом дальше, запутывая следи, вернуться к тому же переулку, откуда все началось и повторить. Такие вечера провоцируют на неосторожность, и она делает так раз, другой, третий, еще и еще - пока не чует, что пора уходить. И уходит с сожалением. Но - легко.
Точно так же легко ей плакалось чуть более шести лет назад: слезы лились себе и лились. Легко плакать, когда ты из небогатой многодетной семьи, но очень красивая, настолько красивая, что даже уже есть жених и почти пошитое белое платье впридачу, а еще у очень-очень хорошая работа в крупном магазине, где ты продаешь шляпы, галстуки, перчатки и прочую ерунду, вся такая строгая и одновременно обходительная, вправду, очень, очень красивая, даже в тот день, когда какой-то дурак решает, что хорошей шуткой будет тебя легонько толкнуть, когда ты походишь мимо в обнимку с большой картонкой, а в картонке шляпа, и ты падаешь лицом прямо в эту шляпу, украшенную острыми...
"Тебе очень повезло, Доминика", - так сказал врач, вынувший ту булавку.
"Благодари Бога, Доминика, ты могла умереть", - сказала мама.
"Мы не вычтем стоимость шляпы из твоей зарплаты", - так сказал начальник.
А она совершенно не ощущала себя ни везучей, ни благодарной кому бы то ни было за то, что может утирать слезы с мокрой левой щеки, а правая сухая, совершенной сухая - из-под повязки на месте глаза не просачивалось ничего.
У жениха внезапно возникли какие-то обстоятельства, потребовавшие срочной - очень срочной командировки. И он не пишет. Замуж засобиралась младшая сестра, и тот сервиз, который шел тебе в приданое - будет ее свадебным подарком. Ничего, что ты уже никогда не будешь такой красивой - но ты здоровая и работящая. Ты поплачешь-поплачешь и успокоишься. Найдешь себе какого-нибудь мужа. Безутешное горе бывает только в сказках.
И сказочные принцы, которые спасают своих избранниц от этого жалкого существования - они тоже встречаются только в сказках. Обычно. Но ей повезло.
Или не очень повезло - это смотря с какой стороны посмотреть.
Сперва ей не повезло упасть. Затем ей не повезло расплакаться среди бела дня, на улице. Прикрыла лицо руками, постаралась не всхлипывать слишком громко. И не сразу услышала:
- Очень жаль, правда.
Кто сочувствует? Зачем? Какое его - голос мужской - дело?
Если бы за голосом последовало хоть какое-либо прикосновение - пусть даже похлопывание по плечу - она бы оттоптала незваному жалельщику ноги или попыталась бы двинуть локтем. Но ничего такого он себе не позволил. Вместо этого добавил:
- Очень жаль, что иногда, чтобы увидеть все в истинном свете, нужно что-то потерять. Например, глаз.
Она отняла руки от лица. И рассмотрела незнакомца. Лет на пять ее постарше. Стройный, белокурый, голубоглазый. И вправду - принц из сказки.
Она не нашла ничего лучше, как представиться:
- Меня зовут Доминика.
- Ясно. Леди Ди, значит.
- М?
- Была когда-то такая принцесса. Давно была, - рассеянно пояснил он.
Она снова ощутила, что глаз у нее на мокром месте, и, чтоб опять не разрыдаться, начала рассказывать. Всю свою глупую короткую историю. Он слушал. Или не слушал. Потому что когда она наконец замолчала, то сказал невпопад:
- В магазине... в магазине... зачем ты там была?
- Продавала разное. Меня хвалили: могла сразу угадать, кто и что у нас в отделе купит.
- Например?
- Например, - без сомнения ответила Доминика. - Вы бы купили перчатки. Самые-самые дорогие. Тонкие. Чтобы руки не пачкать.
Он посмотрел на нее - почти с неприязненненным удивлением - и проговорил:
- Это поправимо. Твой глаз. Это можно поправить.
От неожиданности она задала самый глупый вопрос, какой в этой ситуации вообще можно было задать:
- И все будет, как было?
- Нет, - покачал головой незнакомец. - Я сказал, что могу глаз поправить. А сделать как было никто не сможет. Соглашайся.
И она кивнула, не зная, на что соглашается, но заранее зная, что терять ей точно нечего.

+++

Шесть лет спустя она до сих пор помнит и свою боль, и страх, и отвращение. Как не могла смотреть на себя в зеркало.
"Это глаз демона".
Но сейчас ей живется легко. Легко и свободно - без друзей, которые рано или поздно предают, без родных, которые предают еще чаще и больнее. Когда-нибудь ей придется отдавать долг за эту свободу. Когда-нибудь ее единственный принц позовет.
А пока она снова стоит у стены и ждет. Ждет, когда же явится следующий клиент, который, послушный гипнозу Глаза Демона, замрет и даст ей украсть следующий кошелек.
Принц мог, да, мог сделать ей новый, человеческий глаз. Но сделать как было - заставить простить обиды и причиненную боль - нет, это было не в его силах.



 

@темы: Trigun Maximum, Fandom Combat 2011

---

Trigun. Работа со страховкой. Ч.1. Условия контракта.

Название: Работа со страховкой. Условия контракта
Автор:  chibi-zoisy для ФБ
Бета: нет
Форма: миди
Пейринг/Персонажи: Мастер К., Николас Вольфвуд, ОС-ы
Жанр: криминальная драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: приквелл к основной истории, основанный на аж 2-х страницах флешбека из манги. И снова об "Оке Михаила" и их трудной, опасной и тяжелой работе.
Предупреждение:

отказ

Все права принадлежат братьям Стругацким, Марио Пьюзо, Артуру Хейли, Люку Бессону и Трою Даффи. Автор всего лишь бренчит на трех аккордах, один из которых вовсе украден у Ч. Паланика. И да, Яширо Найто может почивать на лаврах. И нет - прямых отсылок в тексте нет, не ищите. Это просто список употребленных мною веществ, а не претензия на начитанность.

Помню государственный последний экзамен по судебной медицине. Профессор сказал:
- Расскажите о ранениях в упор.
Я развязно стал рассказывать и рассказывал долго, и в зрительной памяти проплывала страница толстейшего учебника.
Наконец я выдохся, профессор поглядел на меня брезгливо и сказал скрипуче:
- Ничего подобного тому, что вы рассказали, при ранах в упор не бывает. Сколько у вас пятерок?
- Пятнадцать, - ответил я.
Он поставил против моей фамилии тройку, и я вышел в тумане и позоре вон...

Булгаков М.А. "Записки юного врача".

- Кино! Мы все это видели в плохом кино. "..."
Таких трюков а-ля Джеймс Бонд в реальной жизни никогда не бывает! Профессионалы так не работают!

Пол Смэкер "Святые из Бундока"

Дом, видимо, предназначался под ремонт...

Дом, видимо, предназначался под ремонт. Даже мимолетного взгляда на то, как он зажат между таких же домишек, надстроенных, перестроенных, опирающихся друг на друга пристройками – даже такого взгляда хватало на то, чтобы удостовериться в том, что тут если чему и угрожает, то только всему кварталу, да и то в случае какого-нибудь апокалипсического бедствия. Что-нибудь менее масштабное вряд ли повлияло на этот муравейник из лестниц, потрескавшихся стен, иссохших досок, выложенных половинками кирпича дорожек к вытоптанным до каменной твердости пыльным дворам и смотрящим вниз кривоватым окнам.
Этот дом отличался от остальных разве только тем, что пустовал. Две ступени крыльца, а также скрипучая лестница, пристроенная к торцевой стене и ведущая на второй этаж – упирались в заколоченные крест-накрест двери. Окна, не забитые досками, были разбиты и смотрели в упор на закрытые ставнями окна дома напротив, живого, жилого, и каждый день в два часа пополудни извергавшего из себя звуки сбивчивых фортепианных гамм.
Этот же дом молчал. И тем не менее временами он посещался – это доказывали следы на лестнице, неровно лежащая пыль в коридоре второго этажа, и пропахавшая дугу в горке осыпавшейся штукатурки дверь комнаты в конце коридора.
Сама комната в свое время оклеена была обоями в полосочку, поверх обоев в цветочек, поверх слоя газет, поверх обоев в горошек, а в дальнем от окна углу стоял деревянный топчан, густо заляпанный краской и известкой, и предназначенный, видимо, для грядущих ремонтных работ. Единственной примечательной деталью обстановки было растение с широкими желто-увядшими обвисшими листьями. Кто-то - может, бывшие жильцы - оставил его страдать на подоконнике у выбитого стекла.
В этой комнате разговаривали. Двое.
Один стоял у окна и смотрел вниз, в сонную полуденную жару. Был он высок, одет в рабочую, выгоревшего и пыльного цвета одежду, тяжелые ботинки. Этот вид то ли переселенца, то ли переезжего мастерового дополняли широкие мозолистые ладони рук, заложенных за спину. Широкополая мятая шляпа, поджатый рот, короткая выгоревшая до седины борода - лицо тоже было какое-то поношенное, обыкновенное. Разве только темные очки можно было считать приметной деталью.
- Ушел чисто, хорошо, - произнес он как бы сквозь стиснутые зубы. - А вот все остальное - сработано так себе.
Его собеседник отозвался не сразу. Видимо, совсем не боясь испачкаться, он сидел на топчане, чуть болтая ногами и приобнимая явно тяжелый черный футляр. Чернявый и растрепанный мальчишка лет четырнадцати, в дешевейшей школьной форме: брюки с замявшейся стрелкой, грязноватая рубашка, стоптанные туфли. Пиджак и галстук мальчишка снял, и они мятой кучей валялись в углу. Такая подделка под школьника привлекла бы на улице больше внимания, чем какой-нибудь бродяжка его возраста. Сплошная особая примета.
- Ну, неправда же, Мастер, - откликнулся он наконец. - Ведь не было на нем бронежилета, ведь не было же.
В этом утверждении, а также обеспокоенном взгляде мальчишки ощутим был вполне конкретный вопрос.
Тот, что стоял у окна, хмыкнул. Дрогнули поля шляпы:
- Торопишься ты много, как будто в первый раз. А теперь сидишь тут, дурака валяешь.
- Хули мне еще делать, раз на улицу сунуться даже нельзя.
- Хамло. Еще и курил.
- Угу.
- Подлец. И на футляре спал.
- Хрен тут на чем еще выспишься.
- Выражения выбирай.
Тут стоящий у окна собеседник его медленно повернул голову и глянул поверх очков, и мальчишка, как всегда в таких случаях, мгновенно вильнул глазами, сделал вид, что поправляет съезжающий с колен футляр, - словом, сделал все, чтобы этого взгляда избежать.
Наступила зловещая тишина и только через несколько секунд мальчишка пробормотал:
- Больше не буду... папочка.
Тут оба - человек, названный "Мастером" и мальчишка - рассмеялись. Коротко, беззвучно и настолько похоже, что на целых полминуты стали действительно похожи на кровных родственников. Как будто весь разговор до того был милой семейной шуткой. Из разряда тех, что имеют двойной смысл - один для посторонних, а другой понятный только своим.
Замолкли оба так же неожиданно, как начали смеяться.
- Нормально. Кончился твой по дороге в больницу. Так что забудь. Но у нас здесь нарисовалось еще одно дело.

+++

- Все из-за этих Бернарделли. Из-за агентства страховщиков, они дают вдвое больше за погибшего во время служебной поездки, - Учитель ходил из угла в угол. - Запомни, пригодится. Вот одна завтрашняя вдова об этом знает, и правильно сделала, что обратилась к нам... а тебе наконец-то удачный случай перестать обниматься с девочкой и поработать серьезно...
"Девочкой" в их обиходе звалась тяжелая, неудобная в транспортировке по частям, но дважды, трижды надежная снайперская винтовка военного образца. Девочку звали Баррет, и с ней оба обращались куда более церемонно, чем друг с другом.
- ...с близкого расстояния. Времени только до завтрашнего вечера, так что слушай внимательно...
Обычно не в правилах Мастера было пускаться в длительные объяснения. Только важнейшие обстоятельства и факты - остальное считалось пустой болтовней, которая только мешает делу.
- Нашему важному делу, - кивал Николас и снова замолкал. Лишних вопросов он и раньше задавал немного, а с некоторых пор прекратились и они. Следует остаться - значит, остаемся. Следует ждать - значит, ждем. Только ответы и решения. Только окурков в горшке с растением становилось уже явно больше, чем земли.
Но пока главной оставалась работа - то и мелочи вроде этих знали свое место и не лезли впереди дела. А дело в последнее время шло без накладок, успело стать чуть ли не привычным распорядком.
После переезда на новое место, предварительного сбора данных о предстоящем клиенте, выбора основной и запасной позиций, отработки путей отхода, работы с самой девочкой, ухода, нескольких дней, отведенных на "карантин" и подтверждение исполнения заказа - цикл их жизни либо повторялся снова, либо замирал на несколько недель. В один из таких периодов "простоя" в одном из городов Николас даже ходил в школу ("Это очень полезное упражнение, Ник. Хотя и скучное"). Обычную школу, где его, как новичка и чужака, для начала попытались изрядно поколотить.
- Не вижу большой беды, - пожимал плечами днем позднее Мастер, пришедший к классной даме по собственной инициативе. - Ну поваляли мальцы друг друга в пыли разок-другой. С кем не бывает? Как отец, обещаю вам: этого больше не повторится.
Действительно, этого больше не повторялось. ("Я надеюсь, ты этот синяк нарочно дал себе поставить?" - "Ну да" - "Потому что без него виноватым бы считали тебя, правильно. Но вот в ответ нос сломать - это уже излишнее" - "По-моему, лучше его, чем мой" - "Тоже верно").
Если новая работа и стала для него неожиданностью, то он и об этом промолчал. Эта молчаливость наставника беспокоила, беспокоила куда больше, чем манера его подопечного ругаться, курить или слишком жестоко драться со сверстниками. Пыль, показуха и пустой шум. Важнее тихое "а катись ты...", произносимое очень редко.

+++

- На побережье Великих Солёных озер лучшего места для отдыха не найти. И, несомненно, что это лучший из отелей...
- Душенька, вы выражаетесь, как самый настоящий управляющий... оставьте, я же не владелец электростанции, и даже не совладелец банка. И явно недостоин такого горячего внимания.
- Всего лишь скромный сельский врач? - улыбается, чуть наклонив голову "душенька" Делла Хейли, супруга управляющего отелем, более того: супруга при исполнении светских обязанностей. Каковые обязанности она исполняет если и не с легкостью, то с блеском уж точно.
Улыбка не нуждается в дополнительной дозе иронии, и так достаточно, благодарю. В банкетном зале отеля "Фэрмаунт" в дни закрытых приемов не бывает случайных людей. Либо деньги, либо связи, либо и то и другое вместе.
- Всего лишь частная практика, - а этот визитер, с характерным цепким взглядом медика и вежливым обращением хоть и не относится к именитым клиентам, но точно может быть отнесен к категории "полезных знакомств". - Небогатая, впрочем. Бог даст, удастся расширить... Хотя бы за счет подобных господ.
"Подобный господин", только что вошедший в зал, и вправду привлекает внимание не столько дорогой и хорошо сшитой фрачной парой, сколько болезненной худобой, которую оная пара не в силах скрыть. Редеющие светлые волосы, ранние залысины. Болезненно-желтоватая кожа. Взгляд, брошенный за спину - в вестибюль, откуда доносятся встревоженные голоса.
- У вас наметанный глаз, - в прохладительной улыбке Деллы лед чуть подтаивает. - Сразу выбрали самого перспективного... Мистер Уоррен Трент - президент правления Северо-Западного Банка. Один из наших постоянных постояльцев.
- А что за шум на входе?.. Что-то пошло не так?
- Мелкие несостыковки, совершеннейшие пустяки. Очередное недопонимание между охраной отеля и личной охраной ... Не стоит внимания.
- Вы продолжаете улыбаться. И даже не оглянулись. Стоит понимать вас так, что подобные... несостыковки происходят не в первый раз?
- И снова вы правы, - притворно вздыхает Делла и, чуть понизив голос, объясняет: - Трент настоял на круглосуточной охране своего номера - это не противоречит нашим правилам, но допускать вооруженных лиц в общий зал было бы уже несколько...
- Несколько оскорбительно для других гостей, которые вполне доверяют вашей системе охраны и сдали оружие на входе? Вы это хотели сказать?..
Если в этом комментарии и есть доля насмешки, то вполне допустимая на многолюдном и становящемся уже достаточно шумным светском приеме.
- А те господа, к которым он направился? Похоже, они тоже особые посетители, раз используют гербовую бумагу вместо салфеток.
Действительно, Трент идет к столику у колонны, за которым его ждут три бесцветного вида человека. Приветствуют друг друга, обмениваются рукопожатиями. В улыбках чувствуется напряжение. Стол не накрыт - только бокалы с шампанским и, действительно, явно деловые бумаги.
- Говорят... говорили, что... - из уст Деллы свежая сплетня льется в бокал светского общения как по кончику ножа. - Что "Северо-Западный" собирается расторгнуть контракт со своими нынешними страховщиками... кажется, фирма Бернарделли... и, судя по тому, что мы видим - слухи подтверждаются. Эти трое - из "Бронсон и Сын". Тоже страховщики.
- Да, сразу видно, что эти трое затеяли брачные танцы вокруг этого Трента всерьез. Аж запарились от усердия.
- Ради хорошего контракта стоит попотеть. А раз они назначили встречу именно здесь, то, если продолжать вашу аналогию, бракосочетание состоится почти наверняка. У здешних дельцов уже вошло в обычай заключать крупные сделки на нейтральной и безопасной территории.
- Точнее, именно на вашей территории. На вашей. Можете называть вещи своими именами - я все же медик, - хмыкает доктор... как там его фамилия? Делла уверена, что он представился, но фамилия как-то вылетела у нее из головы. Надо будет позднее проверить списки приглашенных - человек этот не только полезный, но и интересный. Такого нельзя упускать.

+++

"Если и был шанс расследовать это дело, то мы его упустили. Точнее, я его упустил", - так размышляет в это же самое время у барной стойки на другом конце зала Джейкоб Флинт и разглядывает опустевший стакан. У старшего детектива-инспектора на сегодня остался только один план: не просто напиться, а напиться как распоследнему зонтику, тем более что он в числе - ха! - особых гостей и наливают ему сегодня за счет заведения.
А уж повод-то напиться есть.
- Гребаная, блядь, сказка.
- Прошу прощения, это вы о чем?
- Как разделались с этим ушлепком Шулдером.
- Вы о вчерашнем убийстве? - бармен находит нужным поддержать беседу.
- А то. У нашей конторы, - Флинт еще не настолько пьян, чтобы совать под нос всем и каждому свой полицейский жетон, но еще не вечер, - У нашей конторы под его дело отведен целый шкаф, и дуля вместо улик. Мерзавец гулял бы себе на свободе еще до глубокой старости, а тут - пиф-паф! - и вот он в гробу. Сказка, да и только.
- А я слышал, что он был только ранен...
- Правильно слышал. Нальешь мне еще водки, и услышишь кое-что еще. Вот так.
Растрепывая служебные данные, которые все равно известны каждой подзаборной кошке, инспектор Флинт испытывает также и некоторое злорадство. Этот наимирнейший город, с богатыми курортниками, толстыми кошельками и темными делишками, город, где залогом общественного порядка была вовсе не полиция, а контроль преступных синдикатов, жестко давивших любую залетную шушеру - этот город заслужил свою маленькую порцию страха. Страха, что ни влияние, ни подкуп, ни охрана - ничто не спасет от одного-единственного выстрела из снайперской винтовки. Дааа, покойник Шулдер - респектабельный гражданин и меценат, официальный владелец компании по продаже оливкового масла и неофициальный держатель всех казино города - он был не дурак, он знал, что на него идет охота, надел бронежилет, отделался переломом пары ребер и неглубоким ранением, был шустро прихвачен каретой "скорой"...
И тут-то и началась самая настоящая, мать ее так, сказка. Потому что "скорая" до места назначения не доехала.
- Как так?
Машину обнаружили в овраге, и в ней были все: и шофер, и двое медиков, и охрана, и сам Шулдер.
- Еще тепленькие все лежали... Перехватить машину, да еще в городе, да средь бела дня. И ни одного свидетеля. Ни единого. Те, кто это сделал, были очень ушлые ребята... Быстрые, резкие. Спецы.
- А может, это кто-то в одиночку сделал?
- Слушай, твое дело наливать, а мое - думать, договорились? - бурчит Флинт и смотрит на дно стакана. - Сначала снайпер, а затем какой-то невиданный убийца... семь трупов!
Вот теперь все эти богатенькие трясутся от страха, вот теперь они уже отстегивают участку деньги, чтобы ускорить ход расследования, вот теперь они цедят сквозь зубы, что никто из "своих" не имеет к этому убийству никакого отношения и горят праведным гневом... ха!
Даже если и был шанс расследовать это дело, Джейкоб Флинт его упустит. С превеликим удовольствием.

+++

С превеликим удовольствием Дункан Маккой занялся бы чем-нибудь другим. Но рассекать по залу в этой аляповатой, нарочито изукрашенной форме официанта занятие ничуть не хуже, чем, например, изображать вечную бдительность в черном костюме охранника. И однозначно лучше, чем горбатиться в конторе или на полях пыль глотать и вилами индюшачье говно разгребать. Так что молчи и разноси заказы, улыбайся, улыбайся, улыбайся. Шире - для миссис Хейли, которая вот уже почитай четверть часа кокетничает напропалую с каким-то хмырем, ни разу его раньше не видел, но на всякий случай улыбнуться и хмырю, подать порцию виски и шампанское для дамы. Закуску для этого алкаша Флинта, и охранникам сказать, что тело на вынос почти готово - пусть на свежем воздухе продышится. Был когда-то хороший полицейский, да вышел весь. Обслужить столик Важных Шишек - только легкое вино, холодные закуски и минеральная вода со льдом для мистера Трента, блюдущего здоровый образ жизни. Видимо, для пущего здоровья он нынче явился без супруги, ну и добро, вечно она возвращает горячие блюда - то ей пережарено, то ей пересолено.
Дункан Маккой элегантно скользит меж всего этого безобразия, спокойный и вежливый. Весь на виду - и никем не замеченный. Знающий, кто, зачем и что почем. А также за что полагается маленькая прибавка поверх почасовой оплаты и чаевых. Например, отнести вот этот пакет за столик номер пять ровно без пяти шесть вечера. Пакет небольшой, скорее коробка, тщательно упакованная, подарочная. К пакету прилагается карточка.
Столик номер пять сервирован на двоих, и без пяти шесть за ним оказывается взъерошенного вида паренек лет четырнадцати. Видно, как старательно он пытается не вертеться на стуле и не озираться по сторонам. Напускает на себя серьезный вид и то и дело нервно тянется к горлу - галстук затянут слишком туго. Маккой замечает также и явно ушитый, не по размеру, костюм, и дешевую рубашку. Да и узел галстука школярский.
"С дебютом, сопляк" - снисходительно хмыкает про себя Маккой, а вслух произносит написанное на карточке:
- Примите поздравление с днём рождения.
Мальчишка рассеянно кивает, принимая коробку в руки. Маккой еще раз улыбается и исчезает в толпе. На этот раз "маленькая прибавка" за услугу такова, что можно задуматься о смене профессии. Например, купить участок где-нибудь на юге. Заняться разведением беговых индеек. Или - чем не шутит черт? - стать жокеем. Он же до сих пор очень и очень хороший наездник, и комплекция подходящая...
Так или иначе, Маккой точно знает - профессию ему придется менять сегодня же.

(продолжение воспоследует)



 

@темы: Trigun Maximum, Fandom Combat 2011