Размер: драббл первый - 482 слова, драббл второй - 501 слово.
Пейринг/Персонажи: Медуза Горгон/Франкен Штейн (и наоборот)
Категория: Гет
Жанр: Прелюдия
Рейтинг: R
Краткое содержание: Что Медуза сделает со Штейном, если он ей проиграет. И что он сделает с ней, если наоборот.
Предупреждения: В первом драббле есть...Порядком садизма, чуть-чуть членовредительства, bloodplay, удушение, доминирование. Никто не умер, так что почти флафф. Медуза в теле 6-летней девочки. Никакой педофилии. а во втором есть...Неграфическая расчленёнка, вивисекция, несексуальное насилие над мёртвым телом
Примечание: На заявку: Штейн/Медуза.
РазВедьма и не пытается говорить громко - голос маленькой девочки будет выглядеть смешно, не годится. Вместо этого, в знак серьёзности предупреждения, она просто чуть сжимает хватку.
Очень-очень простой захват - за шею, очень-очень простой приём, прямо-таки элементарный, но противник повёлся и попался. Хороший бой с самого начала и состоит из простых приёмов - сначала увлечь, затем разозлить, после этого заставить принять бой в удачном месте и...
- ... зря ты, доктор, не взял с собой ни одно из своих болтливых Оружий.
Медуза увлечена, да: сначала это любопытство, затем злоба на излишне шустрого и умного мальчишку, из-за которого она потеряла многое. Даже своё старое тело - и теперь вынуждена пользоваться этим, недоделанным, детским, но ведь выбирать особо не приходилось.
Но сейчас доктор Штейн лежит у её ног, пытается отдышаться от последнего удара и не может - одно из обвивших горло заклятий-векторов не даёт. Вот что случается, когда заходишь в своих увлечениях действительно далеко.
Медуза прохаживается взад-вперед, осматривает, оценивает размеры и состояние своей добычи. Штейн упал, но еще может попытаться встать. Уже пойман, но ещё не сообразил, что попался. Смотрит пока ещё невидяще, но без страха. Ещё не понял, кто теперь главный. Нехорошо.
Раньше это небольшое недопонимание можно было бы развеять массой способов - удар, укус, оплеуха, в любой последовательности и сочетании, и это только для начала - но не в этом дурацком, слабом, слишком лёгком тельце...
Медуза улыбается хорошей, широкой улыбкой. И становится Штейну на грудь сначала одной своей босой детской ножкой. А затем и второй.
Когда в тебе росту нет и метра, так приятно бывает посмотреть на кого-то сверху. А доктор - он ведь не просто кто-то. Он моргает через разбитые очки и смотрит - то ли на Медузу, то ли на покачивающийся за ней змеиный хвост. Однажды стоял под этим хвостом и помнит ощущение, когда режущий край чуть-чуть касается шеи. Но можно ещё раз напомнить.
- А будешь дёргаться - больнее будет. Обещаю.
Медуза ведёт хвост от шеи к плечу, разрезая Штейну халат, рубашку, кожу. Но это царапина, не рана. Серьёзно - это если затянет удавку на шее хоть чуть-чуть туже. Или когда она становится на одну ногу - ещё немного, и треснут рёбра - чтобы провести разрез как заправский хирург, от ключицы к грудине и ниже. И всё сильнее давит на лезвие, хотя ведёт его медленно, давая крови просочиться.
Решает, как обойти пупок: справа, как это - видно по старому шву - в свое время сделал Штейн, или всё-таки для разнообразия слева. И только тогда дожидается, наконец-то. Не просьб, слов, уговоров. Даже не крика - жертвы змей не имеют достаточно дыхания для этого.
Просто очень-очень часто колотящееся сердце. Медуза ощущает это биение под своей ногой и отпускает хвост, и чуть ослабляет удушающее заклятие, и оскальзывается в крови - все же царапина, не рана, но крови много - и падает, сама перемазывается в крови Штейна, обнимает его за шею, смеется:
- Я помню все твои любимые ночные кошмары, милый.
***
ДваЗаперты двери, задраены окна, щели заткнуты тряпками. Обрезан провод телефона. Зеркала занавешены простынями, и обмотан одеялом корпус автоклава из полированной стали. Чтобы никаких отражений, чтобы никто не вошёл и не вышел. И так уже десять дней. Или семь. Или одиннадцать - доктор спит между перевязками и операциями, между очередным вливанием и ушиванием. Засыпает сидя за столом, примостившись на кушетке в соседней смотровой. Стоя, кажется, спать не умеет, но всё ещё впереди.
У Штейна нет права на ошибку, и поэтому вентиляционные ходы все забраны частой сеткой, обрисованы по кругу защитными заклинаниями.
- Смешно, правда? Ведьмовские средства против ведьм.
Штейн не разговаривает сам с собой, у него есть собеседница. У Штейна всё в порядке, хотя он не помнит, когда в последний раз ел, и путается, сколько времени прошло с тех пор, как он перенес через порог операционной бесчувственное тело ведьмы, а затем запер, заткнул, закрыл все входы и выходы. Чтобы ни одной лазейки для заклятия или мелкой змеи, в которую может превратиться Медуза.
Иногда, во время коротких, урывками, снов, ему видится, что ничего - ни операций, ни ведьмы - на самом деле не было, что он всё-таки окончательно сошёл с ума один. После таких снов он увеличивает подачу морфина - ей, колет кофеин - себе.
Однажды ему снится коридор света, невесомость, лёгкость тела без души. Это приятно, очень приятно, а просыпается он от тишины в палате, и очень вовремя просыпается - аппарат ИВЛ и так далеко не новый, а сейчас в буквальном смысле дышит на ладан.
- Видимо, перепад напряжения в сети. Не предусмотрел, виноват.
Она понимает, но это явный знак того, что времени у него не так уж и много. Приходится рисковать с дозировками, ужимать сроки на заживление ран. Хорошо - что у неё крепкое, здоровое тело, хорошо - что её ведьминские заклятия ещё скрепляют плоть и удерживают душу.
Очень хорошо, что у неё такая воля к жизни. Без этой воли всё было бы напрасно.
Защитные символы постепенно буреют и осыпаются с кафельной плитки.
- Я ещё не пробовал этот состав... на живых. Рискнём?
Она никогда не отказывалась от риска, если был шанс на успех. Штейна это вдохновляет, хотя он и так работает на пределе своих сил. Ещё никогда ему не приходилось использовать силы души в качестве нитей так долго, да ещё и без помощи Оружия.
Он даже не пытался попросить никого о помощи. Вряд ли это бы закончилось чем-либо хорошим - для Медузы в первую очередь. И Штейн работает, лучше, чем когда-либо. Хотя и не знает, что же будет, когда эта работа окончится - с ним, с ней, со всей Академией.
- Если честно, мне это не интересно, милая моя. Пусть хоть в самое тайное хранилище тебя запрут - всё равно буду навещать.
Штейн закуривает и думает, что, наверное, это лучший труд его жизни. Идеальный материал, идеальная работа: безукоризненно подготовленное забальзамированное тело, затем расчленённое и демонстрирующее как внутренние органы, так и поддерживающие их заклятия - всё аккуратно закреплено нитями души, крепко и аккуратно. И отлично видна - для тех, кто умеет видеть - живая душа ведьмы, накрепко пришитая к её последнему телу.