Бета: fandom Soul Eater 2013
Размер: мини, 1232 слова
Пейринг: Штейн/?Мари, Спирит; Штейн/Медуза
Категория: джен, грязные намеки на гет
Жанр: повседневность
Рейтинг: R
Краткое содержание: Детские и недетские игры.
Предупреждения: Первая часть - преканон.
Читать!
— Привет, как дела?
Обычный такой вопрос, но не в половине пятого утра, когда ты крадешься через мокрые от росы кусты к зданию общежития, еще немного пьяный, очень собой довольный, рубашка застегнута не на ту пуговицу, и, кажется — да, в помаде.
— Где был?
От таких вопросиков, заданных откуда—то из предрассветной полумглы, и поседеть недолго. Но ты не седеешь, не начинаешь озираться, а только протираешь глаза. Ты привык:
— Шел бы ты спать, Штейн.
— Вот сейчас и пойду. Раз ты вернулся, — возникает, как лист перед травой, травой весь перемазанный. Рукава мокрые и темные. Перемазаны землей, а, возможно, не только землей. Поясняет:
— Меня без тебя на проходной не пропустили бы.
Напоминает:
— Правила, сам знаешь. Без напарника нельзя.
Констатирует:
— Я пробовал сам забраться, но не дотянулся.
Живете вы на втором этаже и обычно обходитесь без сложностей с проходной, диспетчером и нарушением режима общежития. Ты подсаживаешь Штейна, превращаешься в Оружие, Штейн встает и зацепает за карниз этажом выше, ты превращаешься обратно, подтягиваешься и в окно — надо чтоб было открыто, но если даже и нет — ладонь в лезвие и откинуть им задвижку. Готово.
А, еще Штейна не забыть. Веревка на то к батарее привязана, придержать ее, конец сбросить. Он мелкий, забирается.
Всё отработано до мелочей. Только вот ты вчера был не в настроении напарника спать укладывать. Подумал, как—нибудь обойдется.
Вот оно и обошлось.
От его рук на тебе, на одежде — грязные следы. И лучше все же думать, что это мокрая красноватая глина. Но лучше вообще не думать.
— Где был, что делал... — ты суешь сначала руки, затем и голову под кран. Отлично, просто отлично. Есть еще часика полтора на поспать.
— А что ты делал?
Эта такая игра. Штейн маловат ростом для своих тринадцати и любит этим пользоваться. Косить под наивного до невыносимости ребенка, правда, получается лишь минут пять и только с незнакомыми. Хотя...
Знакомства с нечистью у него благодаря этому дольше, чем на пять минут не затягиваются.
Так что пускай тренируется, даже если и отрабатывает он этот грязный приемчик в первую очередь на тебе.
Ты ведь можешь дать сдачи:
— А то ты не догадываешься. В ладоши играл!
Это сарказм. Сарказм, это Штейн. Познакомьтесь.
— Всю ночь? — хлопает глазами милый—милый маленький ребенок и дергает тебя за рукав, требуя подробностей. Забавно, если вспомнить, у кого именно ты как—то одалживал анатомический атлас на предмет этих самых подробностей. Которые в разделе "Женская мочеполовая система". Так что отвечать лучше без привираний. Ты зеваешь:
— Не всю.
Ты приглаживаешь мокрые волосы и прикидываешь, с какого именно момента считается. Не с поцелуев уж точно. И не с того момента, когда нащупываешь, где там расстегивается лифчик. Ладно, выбери что—то поближе к делу:
— Ну, минут так пятнадцать. Не считая времени на уговоры.
Штейн тоже решает отмыться, и струя воды под его руками окрашивается в рыжий цвет. Он тщательно трет ладони, смывая, закатывает мокрые рукава и мылит до локтей. Трет, трет, трет и явно не впечатлен:
— Пятнадцать минут? Недолго.
— И сколько по—твоему "долго", а, эксперт?
— Нужно будет еще попробовать, чтобы сказать наверняка.
Твое отражение в зеркале удивленно кривится:
— "Еще"? Сколько ты?..
— Не засекал время, но дольше получаса. Не считая времени на уговоры, — Штейн зевает и, разуваясь на ходу, идет к кровати. Ложится поверх одеяла, не раздеваясь. Сворачивается калачиком. — С Мари. Мы с ней тоже играли... в ладошки.
Пробормотав это, засыпает. И оставляет тебя наедине с твоим совершенно обалдевшим отражением.
+++
Глубоко под землей сводчатые потолки радостно подхватывают и усиливают эхом любой звук. Еле слышное шуршание чешуи превращается в шипение целого рассерженного клубка змей.
— Всё это время скрывалась под халатом медсестры! А я—то от чистой души хотел за тобой приударить! — совершенно искренне возмущаешься ты.
— Но я успел первым, — насмешливо пыхает сигаретой Штейн.
— А то я не видел, как ты её танцевал! — ты даже частично перекидываешься из Оружия в человека ради возможности взмахнуть рукой.
— Шшшуты гроховые... Академия... — шуршит темнота. А вам того и надо — чтобы змеиное шипение, чтобы ярость, чтобы ведьма занялась вами и только вами и не вздумала отвлечься на удаляющийся топот ног у себя за спиной. Поэтому нужен легкий обмен ударами — Штейну даже не пришлось сигарету тушить.
А еще это ритуал, правильность которого ты, как Оружие, чувствуешь. Традиционная перебранка перед боем, время обменяться пока еще легкими ударами и оценить намерения противника. Оба — твой Мастер и ведьма — идут по кругу:
— Твое исследование черной крови, похоже, завершено.
— Целиком и полностью.
— А что будет с этим мечником...
— Хрона? И это всё, что тебя интересует?.. Знаешь, я всю жизнь ею помыкала. Вот так и вырастила бесхребетное создание, — Медуза легко вздыхает. Капюшон у нее за спиной раздувается и покачивается. — Наверное, мать из меня не очень.
— Какая есть. Это твой ребенок, так что ты сделаешь? — а вот это уже неправильно. Что Штейн быстро смял сигарету в руке. Нельзя заводиться, нельзя злиться, нельзя терять контроль...
То есть это тебе сигнал — не терять контроль над Мастером.
— А что с ненужными вещами делают? Выбрасывают, конечно.
Самое важное в перебранке — не увлечься. Это смерть, а если так — то ты уже покойник вообще—то. Когда не слушаешь предостерегающего окрика от Штейна, когда в нарушение всех правил — ха—ха! Кто тут отвечает за правила? — превращаешься в человека, а зачем тебе это?
Чтобы своим руками схватить, встряхнуть, тварь, что за тварь, что же за невозможная тварь.
— Ах ты... Ты...
В змеиных глазах — холодная ирония. И совершенно никакого страха:
— Слова растерял? Речь надо заранее готовить.
Отпихивает тебя — пара порезов на руке и плече — катишься кубарем под ноги Мастеру. Могла бы убить, но не думается об этом, вообще не думается, а и слов таких не подобрать, просто злость внутри как—то сразу раз — и лопнула, как пакет с водой, если его проколоть. Вода в разные стороны — из глаз, из носа.
— ... хочешь — забирай себе. Будешь эксперименты ставить...
Ты утираешься рукавом — правильно, Штейн, правильно, мы пацанами сопливыми нюней не распускали, а сейчас тем более не будем и как взрослые мужики убьем такую тварь, к Смерти её, и побыстрее.
Но вот не выходит побыстрее, только в самом—самом конце — так быстро вы еще и вправду никогда не убивали, то есть тобой не убивали, вернее сказать. Даже не верится, что вот одна половина тела еще стоит, а вторая уже отдельно, так же просто не бывает. Заклятья—змеи пытаются выбраться из тела, бьют фонтаном в потолок и на пол капают уже просто кровью. Тебя Штейн поставил в лужу, придерживает за рукоять локтем. Сложил ладони чашечкой, как прикуривал бы под обычным дождём. Халат на нем медленно намокает — своя кровь вперемешку со змеиной.
— Кончил и закурил, — нервно смеешься ты. — Как давно мы так не?..
Снова шуршание змеиной чешуи по камню. Не может туловище — без ног, без рук — заползти, обвиться, укусить. Однако ж вот. Штейн её с трудом со своего плеча отрывает, швыряет на пол.
Медуза еще жива: голова обнажает в улыбке уже не змеиные зубы, а обычные, человеческие. Губы шевелятся и выводят слова:
— Люблю тебя... До сих пор... Так что забирай свое...
На этом месте ты убиваешь. То есть тобой убивают — вернее сказать. Когда лицо ведьмы снова превращается в полузмеиную улыбающуюся морду, то это даже как—то успокаивает.
— Четырнадцать лет уже как, — отвечает Штейн. — Четырнадцать. Ты вот женился, а я вот... Как—то сам обходился.
— Что? Ты? — тебя хватает только на эту пару лишних вопросов. Пол и потолок подземного зала трясутся, на голову сыплется мелкая каменная крошка, но не из—за этого тебе кажется, что земля из—под ног уходит.
— Не рекомендую повторять этот опыт, — окурок шипит и гаснет в луже крови. — Сам видишь, чем заканчиваются игры в ладошки. С ведьмами.
Плечи, бока, живот, руки у него все в свежих порезах и ранах поверх старых швов.