So, put on a happy face. Let's make this pleasant ©
Старое с ФБ-2011. И как я его забыла?
Название: Сила слова
Авторы: chibi-zoisy и ooame
Бета: добрый человек
Форма: миди
Пейринг/Персонажи: Ваш Паникер, безымянный генератор, Николас Вульфвуд, Мэрил Страйф, Милли Томпсон, Билл Конрад
Жанр: джен с цензурой за мат
Рейтинг: G до PG-13
Краткое содержание: Вульфвуд узнает подробности биографии Ваша и делает соответствующие выводы
Примечание первое: страшная фандомная тайнапро то, кем была мама двойняшек Найвза и Ваша – знают все. А вот кем был отец – про то молчок. Тс-с. Это страшная фандомная тайна.
Примечание второе: автор знает, что за выражения употреблял священник. Но во имя сохранения рейтинга, а также мира и любви в душах читателей – применена цензура, которая тут уместна как никогда. Аминь.
Примечание третье: начало фика вдохновлено артом "Plant"
Вот она, сила слова!..Заметно было лишь движение губ: этакий неслышный, но явный диалог, короткий, весьма насыщенный, аж воздух начал потрескивать от то ли электрических, то ли хрен-их-разберет-каких разрядов. Прощание же вышло совсем молчаливым: у помахавшего рукой существа губы не шевелились. Так, были едва тронуты жутковатой призрачно-бледной улыбкой. Черт, да что это вообще за лупоглазая тварь?! Вот ей же ей, увидишь такое разок и поверишь, что скотч вреден для здоровья, а зеленые человечки – это не пугалка для сопляков, не умеющих пить! Игра больного подогретого вискарём воображения да и только!
Но на воображение не спишешь тот факт, что аварийная сирена затихла. Пантомима «Чертов-Человек-Тайфун и Генератор-Который-Вот-Вот-Взорвется» подошла к концу, актеры разбрелись по разным углам: одна заныкалась обратно вглубь своей лампочки, так что больше не видать ничего, кроме синего и светящегося пушистого шара, второй задумчиво чешет в затылке и вид имеет элегически-укуренный. И все даже остались живы. Ну не чудо ли?
Однако один из зрителей оглушительно успешной (вон, как ревет от восторга оставшаяся в живых шатия-братия, уже приготовившая себе белые тапочки) премьеры как-то не доверял чудесам, даром что профессия священника обязывала:
– Погоди… погоди-погоди! Какого дьявола сейчас произошло?! Ты ведь ей сказал что-то? Я же видел!
Ваш Паникер, уставший, и какой-то совсем непривычно серьезный, понял, что объяснением типа «на все воля божия и его милость» он не отделается – уж очень хорошо на лице у Вульфвуда читалось, что его контора разнарядок сверху на такие «чудеса» не спускала. И самая «популярная» персона Гансмоука решила ответить на последний вопрос: первый сродни извечным «кто виноват?» и «что делать?», тут и лекцией на три часа не отделаешься.
– Я ей сказал...
– Только не надо мне заливать!
– Я не заливаю. Я объясняю: я ей сказал, что...
– С каких это пор генераторы понимать людскую речь начали?! Генераторы! Не вешай мне лапшу на уши!
– Причем здесь лапша? Ну, «сказал», это я не совсем сказал… то есть не словами. Ну, словами, конечно, но… – Ваш задумчиво почесал переносицу. – В общем, это сложно объяснить, но...
– Ладно. Проехали. Темнило гороховое.
Ваш посмотрел на заозиравшегося в поисках выхода священника обеспокоенно: тот сопел настолько гневно и оглушительно, что ошибкой было бы… а ну как в спину килограммом свинца поздоровается? Скажет потом, что и на это была воля божия.
– ...в общем, я сказал, что она похожа на мою маму, – твердо закончил Ваш.
– Чего-о?
Прищуренные серые глаза выражали легкое сомнение: то ли Вульфвуд карать за ересь в строю служителей добра и мира негуманными методами собрался, то ли сигарету от удивления изо рта ронять вместе с Карателем – себе же на ногу. Если бы Ваш с кретинским лицом сознался, что толкнул очередную максиму из разряда «давайте жить дружно» перед нечеловеческим существом, а оно внезапно прониклось энтузиазмом и решило поумерить пыл и отправиться дрыхнуть в лампочку дальше, Николас бы и то оскорбился меньше.
Это ж за каких кретинов держать надо мирных служителей господа?! Он бы еще сказанул, что сиськи ее похвалил! Те три пары, которые были на спине, аккурат между шестью ногами и семью сердцами!
– Правда, что ли?
На простые вопросы отвечать сложнее всего, особенно если у собеседника так лихо заломлена бровь. Ваш помялся, пожал плечами и понял, что дальше отнекиваться бессмысленно.
– Может, и не совсем. Я, честно говоря, плохо ее помню. Мне ж тогда чуть больше года было. А потом я маму больше не видел.
– Да ладно?! Дырявая же у тебя память – такого и не упомнить!.. Ладно-ладно, продолжай, – иногда Николас бывал прямо-таки необычайно вежлив – особенно когда терпелка начинала по швам трещать. Этакое предупреждение, что пора собирать манатки и драпать, пока Вульфвуд не взъярился окончательно.
– Но вот сейчас ее увидел, и как-то оно само. Сказалось. И – видишь – помогло же!
– Угу, ясненько, – сарказм был настолько осязаем, что можно было бы взять пальцами и в пулю свинцовую скатать.
– У меня есть доказательства, – обезоруживающим жестом выставил Ваш ладони вперед. – Я могу показать, – поспешно прибавил он, заметив, как нехорошо забарабанили пальцы священника по Кресту Карающему.
– Вперед, – жестом широты душевной пригласил Вульфвуд, – выкладывай.
– Ну, – застенчиво потупился Человек-Тайфун. – Во-первых, твоего приятеля придется оставить здесь.
– Это еще с какой радости.
– С той, что во-вторых – нам туда, – ловко (слишком даже ловко!) просочился Ваш в трещину в стене.
– Оставить, – попытался переварить с первого раза Вульфвуд эту мысль. – Вот так вот взял и оставил, – потащил он «приятеля», гремящего всем железом сразу, за этим непоседливым питомцем лечебницы для умственно отсталых. – А нам точно туда?!
– Точно-точно! – донеслось из далекой темноты почти даже жизнерадостно.
Вульфвуду оставалось только протискиваться прямо – благо, больше некуда было – и придумывать успокоения ради сто с небольшим способов упокоения «объекта», явно решившего до ручки незадачливого шпиона довести.
«Туда» обернулось почти двумя часами блужданий по коридорам разрушенного корабля. Когда же они все-таки выскреблись из металлических подозрительно гудящих недр наверх, то на этом самом верху все оказалось… обыденным. В пафосную позу напротив солнца Ваш не встал, плащ его раздувался не инфернально, а как-то скучно, а сам Тайфун с блондинистым ирокезом плюхнулся на пятую точку. Вульфвуд огляделся еще раз – два солнца на небе, слева пустыня, справа пустыня, никаких утраченных технологий и необъяснимых загадок из прошлого. Никаких признаков того, что под толстым слоем песка скрыт осколок прошлого столетней давности.
Хороший такой осколочек. Могли бы и костей не собрать.
– Провожатый из тебя… – обрывок фразы, состоявший из поминания чьей-то задницы и других не менее выдающихся и полезных органов, а также такой-то и сякой-то матери, был слизнут порывом ветра прямо с губ Вульфвуда – вряд ли эта дубина стоеросовая, счастливо улыбающаяся, услышала хоть что-то.
Однако на открытом пространстве, без соседства разных угрожающих железок, стремных баб неизвестного происхождения и жутких тайн, Николас почувствовал себя почти даже счастливым. Если подумать хорошенько и припомнить все рассказанное, сопоставить выданные Орденом для поисков Цели факты с выдумками, которыми оброс за столько лет Ваш Паникер, посидеть и поломать голову, то еще не сразу поймешь, где фантазии жителей Гансмоука перетекают в оперативную информацию. Поди последи за самой жуткой тайной, если она все время сдриснуть порывается, да подальше, да поглубже. Это она греется на солнышке и в небо пялится счастливо, а обернешься только – и след простыл, и дырки в луне нарисовались и…
– Правда, – тихо произнес Ваш, по-детски обняв коленки.
– Что – правда? – не сразу сообразил пытавшийся одержать верх в неравной схватке с ветром и прикурить Николас.
– Правда похожа.
Вскинувший голову на знакомые нотки в голосе Николас так и обомлел – уж очень знакомое выражение лица увидел. Сам с таким когда-то в детстве сидел, пока еще хватало мозгов в приюте оставаться. Увидел как-то в окошке женщину, в шляпке такую, в платье чистеньком, с черными волосами. Сдуру аж померещилось, что и впрямь за ним пришла. Ну бывает же такое – потеряла на улице, пока в магазин ходила, найти не могла… в детстве у Николаса еще как-то, со скрипом, но получалось верить в чудеса. После пятой такой «мамы» перестал.
– И глаза у нее такие же. И голос. И…
– Все они похожи, – проворчал невнятно Николас – все-таки закурил.
Помолчали. Долго так помолчали.
– Знаешь, ежеголовый...
– М-м-м?
– Пожалуй, не стоило мне тебя так костерить по матушке, раз она у тебя… такая. Сиротой и то лучше, право слово. Но ты же постоянно в жопу без мыла влезть намереваешься, вот и… в общем, по матушке больше не буду.
Молчал Ваш в ответ долго – переваривал сказанное. Такие признания с непривычки даже пугали: обычно все кретин да кретин, идиот да идиот, а тут…
– А-а-а! Николас! Да неужели ты никогда-никогда больше меня не будешь больше ругать? Ох, хорошо-то как! День мой явно удался!
Радостные крики были настолько пронзительными, что Николас почти успел забыть об обещанных доказательствах – поглядел на легенду всея планеты, колбасящуюся в пляске святого Витта, припомнил нездорово-опасный блеск голубоватых глаз, ставших в одночасье из придурковатых очень, очень умными, припомнил, как буквально минуту назад сидел, покачиваясь взад-вперед и обняв коленки, этот тайфун на ножках, и решил, что всему свое время. Вот на крыше разрушенного корабля – явно время для дружеского, пусть и крепкого, подзатыльника. Потому что у одного стрелка-пацифиста за веселыми смешинками видна тоска, которая может в слезы-сопли вылиться, а может и во что-то… черт с ними, с тайнами этими: своих не хватает, что ли? На солнышке посидели – и то неплохо.
– Пошли уже.
– А куда?
– Это я у тебя хотел спросить.
Три дня спустя в городе Нью-Денвер, некий инженер, Ренант Васкез, уникальнейший специалист в области ремонта Генераторов, человек, сменивший немало паспортов (во избежание лишних вопросов по поводу даты рождения), человек, чуть больше ста лет назад известный под именем Билл Конрад – так вот, этот человек с весьма и весьма интересной и бурной биографией начал икать. Икота оказалась долгой, интенсивной и никакими средствами (как народными, так и научными) неистребимой.
Не помогло даже составление и перечисление поименного списка всех сослуживцев, коллег, знакомых, каковых за очень, очень долгую жизнь накопилось немало. Васкез поймал себя на том, что дошел в воспоминаниях до экипажа флагмана «Seeds», где когда-то был ответственным за отсек с Генераторами – сердце любого корабля. Но все эти люди сто лет как мертвы, корабль, давший жизнь пустынной планете, погребен в песках. И искать первоисточник беды в такой глубине прошлого явно было неконструктивно.
В то же время двумястами километрами южнее, в городке Спринг-Вэлли на главной улице только-только начала оседать оружейная гарь и пыль. Ветер перекатывал стреляные гильзы, слышались стоны раненых, а кто-то уже успел похоронить в мыслях друга, кто-то – врага, кто-то сокрушался по потере должников, кто-то голосил о детях, улепетнувших погонять мяч по улице в неурочный час: на Гансмоуке всегда самыми зажиточными были оружейники и гробовщики, а смерть – она рядом, жалит опрометчиво и наверняка, заседает под лопаткой и между ребрами, вылетает из разнесенного в крошку черепа. Терять близких и родных, попавших под шальную пулю, тут почти нормально.
Но что в той перестрелке не было ни одного убитого, выяснилось очень скоро. Это стало очередной строчкой в легенде о Ваше Паникере, величайшем стрелке, который…
... в тот день был очень занят. Шуточное ли дело: его головой выметали все улицы городка! От салуна до тюрьмы, мимо больницы и под окнами коронера в обязательном порядке.
– Срань господня, как же ты меня достал! Задолбал подставляться под каждую, мать ее, пулю! Лезть в каждую, чтоб ее, бочку! Делать тебе больше нечего, мудила! Идиотина несчастная! Чтоб твоего отца всем свинарником!.. Чтоб ему яйца черви прогрызли!.. Чтоб его черти драли так и разэтак!
У спрятавшейся во время перестрелки за поилкой для индеек Мэрил покраснели уши. «Так», оно, конечно, возможно, хотя явно не одобряется ни одной церковью. А вот «разэтак» подразумевает какие-то сверхчеловеческие возможности и способности. Которых у Ваша Паникера действительно хоть отбавляй. Может, это наследственное?..
– Мэм, их надо разнять! Он же его придушит!
– Да брось. Эти два идиота сами разберутся, – отмахнулась мисс Страйф от практичной, как и всегда, Милли и оставила свои размышления о наследственности на потом: уж очень стало интересно, сколько геля тратит на свою прическу Ваш и хватит ли его, чтобы волосы воткнулись в столбик, поддерживающий крыльцо салуна, или нет.
Приступ икоты прошел так же необъяснимо, как и начался, но повторился три дня спустя. Затем через неделю. А затем через пять дней. И через...
Это известный факт – на Гансмоуке ни одна действительно серьезная стычка, будь то перестрелка, передряга, локальный передел собственности с помощью аргументов сорок пятого калибра или глобальный военный конфликт, не может обойтись без участия Ваша Паникера. Без его попыток помешать, избежать жертв, помирить всех участников и просто влезть не в свое дело – тяжкое это дело, добывать любовь и мир щелканьем спускового крючка без права на убийство, даже если оно во благо. Идиотизм, конечно, но если бы Николасу довелось следить за умным братом, рожденным неведомо когда от непонятно чего, а не за местами инфантильным и непроходимо тупым, то еще неизвестно, во что бы это вылилось – раскусили бы в первые три дня так точно. Хотя иногда – святые угодники! – так бы и взял в руки обойму, так бы и!..
Все это Вульфвуд высказывал напарнику безо всякого стеснения в выражениях, которые впору для потомков записывать. Однако пункт «оставлю в покое твою маму, она точно не при чем, что ты такой головой ударенный придурок» соблюдал неукоснительно.
Людям свойственно смиряться с неизбежностью. Так и доктор технических наук Ренант Васкез со временем смирился со своей преходящей икотой. Впрочем, укажи ему кто на эмпирическую, но несомненную одновременность икоты и некоторых вооруженных столкновений, зачинщиком которых иногда считался Ваш Паникер, отследи кто, сопоставь, прикинь и посчитай...
Но для этого потребовались бы действительно нечеловеческие ум и проницательность, а Билл Конрад был всего лишь человеком – пусть и довелось однажды получить инъекцию фиктивного почти-бессмертия через поцелуй: только настоящий специалист по генераторам мог знать, что последние целоваться ох как любят, чего бы не потешить несчастную в лампочке? А там и... дела давно минувших дней, в общем.
Так что он предпочел привыкнуть. И научиться ставить кувшин с водой на ночь поближе. На всякий случай.
Путеводитель по планете Гансмоук:Путеводитель по планете Гансмоук: Генераторы
Генераторы, они же заводы, они же Растения (Plant) - были открыты в 24 веке. Являлись основным источником энергии на кораблях проекта Seeds. После Великого Падения кораблей на поверхность планеты генераторы стали единственным источником энергии и ресурсов для колонистов. Сами генераторы являются искусственно созданными живыми существами (оболочка и механическая часть лишь обеспечивают "выкачку" энергии и регулирование жизнедеятельности извне). Кое-где на планете даже являлись объектами культа, хотя разумными не признавались. Если посмотреть, то внутри "лампочки" (большой или маленькой) есть эдакий пушисто-живой шар. Вот это они самые и есть. Когда система регулировки не в порядке (или еще по какой причине) - могут генераторы принимать и человекообразную форму (волею мангаки - весьма стремно-эротичного вида). Такие вот девочки за стеклом. До поры до времени.
Название: Сила слова
Авторы: chibi-zoisy и ooame
Бета: добрый человек
Форма: миди
Пейринг/Персонажи: Ваш Паникер, безымянный генератор, Николас Вульфвуд, Мэрил Страйф, Милли Томпсон, Билл Конрад
Жанр: джен с цензурой за мат
Рейтинг: G до PG-13
Краткое содержание: Вульфвуд узнает подробности биографии Ваша и делает соответствующие выводы
Примечание первое: страшная фандомная тайнапро то, кем была мама двойняшек Найвза и Ваша – знают все. А вот кем был отец – про то молчок. Тс-с. Это страшная фандомная тайна.
Примечание второе: автор знает, что за выражения употреблял священник. Но во имя сохранения рейтинга, а также мира и любви в душах читателей – применена цензура, которая тут уместна как никогда. Аминь.
Примечание третье: начало фика вдохновлено артом "Plant"
Вот она, сила слова!..Заметно было лишь движение губ: этакий неслышный, но явный диалог, короткий, весьма насыщенный, аж воздух начал потрескивать от то ли электрических, то ли хрен-их-разберет-каких разрядов. Прощание же вышло совсем молчаливым: у помахавшего рукой существа губы не шевелились. Так, были едва тронуты жутковатой призрачно-бледной улыбкой. Черт, да что это вообще за лупоглазая тварь?! Вот ей же ей, увидишь такое разок и поверишь, что скотч вреден для здоровья, а зеленые человечки – это не пугалка для сопляков, не умеющих пить! Игра больного подогретого вискарём воображения да и только!
Но на воображение не спишешь тот факт, что аварийная сирена затихла. Пантомима «Чертов-Человек-Тайфун и Генератор-Который-Вот-Вот-Взорвется» подошла к концу, актеры разбрелись по разным углам: одна заныкалась обратно вглубь своей лампочки, так что больше не видать ничего, кроме синего и светящегося пушистого шара, второй задумчиво чешет в затылке и вид имеет элегически-укуренный. И все даже остались живы. Ну не чудо ли?
Однако один из зрителей оглушительно успешной (вон, как ревет от восторга оставшаяся в живых шатия-братия, уже приготовившая себе белые тапочки) премьеры как-то не доверял чудесам, даром что профессия священника обязывала:
– Погоди… погоди-погоди! Какого дьявола сейчас произошло?! Ты ведь ей сказал что-то? Я же видел!
Ваш Паникер, уставший, и какой-то совсем непривычно серьезный, понял, что объяснением типа «на все воля божия и его милость» он не отделается – уж очень хорошо на лице у Вульфвуда читалось, что его контора разнарядок сверху на такие «чудеса» не спускала. И самая «популярная» персона Гансмоука решила ответить на последний вопрос: первый сродни извечным «кто виноват?» и «что делать?», тут и лекцией на три часа не отделаешься.
– Я ей сказал...
– Только не надо мне заливать!
– Я не заливаю. Я объясняю: я ей сказал, что...
– С каких это пор генераторы понимать людскую речь начали?! Генераторы! Не вешай мне лапшу на уши!
– Причем здесь лапша? Ну, «сказал», это я не совсем сказал… то есть не словами. Ну, словами, конечно, но… – Ваш задумчиво почесал переносицу. – В общем, это сложно объяснить, но...
– Ладно. Проехали. Темнило гороховое.
Ваш посмотрел на заозиравшегося в поисках выхода священника обеспокоенно: тот сопел настолько гневно и оглушительно, что ошибкой было бы… а ну как в спину килограммом свинца поздоровается? Скажет потом, что и на это была воля божия.
– ...в общем, я сказал, что она похожа на мою маму, – твердо закончил Ваш.
– Чего-о?
Прищуренные серые глаза выражали легкое сомнение: то ли Вульфвуд карать за ересь в строю служителей добра и мира негуманными методами собрался, то ли сигарету от удивления изо рта ронять вместе с Карателем – себе же на ногу. Если бы Ваш с кретинским лицом сознался, что толкнул очередную максиму из разряда «давайте жить дружно» перед нечеловеческим существом, а оно внезапно прониклось энтузиазмом и решило поумерить пыл и отправиться дрыхнуть в лампочку дальше, Николас бы и то оскорбился меньше.
Это ж за каких кретинов держать надо мирных служителей господа?! Он бы еще сказанул, что сиськи ее похвалил! Те три пары, которые были на спине, аккурат между шестью ногами и семью сердцами!
– Правда, что ли?
На простые вопросы отвечать сложнее всего, особенно если у собеседника так лихо заломлена бровь. Ваш помялся, пожал плечами и понял, что дальше отнекиваться бессмысленно.
– Может, и не совсем. Я, честно говоря, плохо ее помню. Мне ж тогда чуть больше года было. А потом я маму больше не видел.
– Да ладно?! Дырявая же у тебя память – такого и не упомнить!.. Ладно-ладно, продолжай, – иногда Николас бывал прямо-таки необычайно вежлив – особенно когда терпелка начинала по швам трещать. Этакое предупреждение, что пора собирать манатки и драпать, пока Вульфвуд не взъярился окончательно.
– Но вот сейчас ее увидел, и как-то оно само. Сказалось. И – видишь – помогло же!
– Угу, ясненько, – сарказм был настолько осязаем, что можно было бы взять пальцами и в пулю свинцовую скатать.
– У меня есть доказательства, – обезоруживающим жестом выставил Ваш ладони вперед. – Я могу показать, – поспешно прибавил он, заметив, как нехорошо забарабанили пальцы священника по Кресту Карающему.
– Вперед, – жестом широты душевной пригласил Вульфвуд, – выкладывай.
– Ну, – застенчиво потупился Человек-Тайфун. – Во-первых, твоего приятеля придется оставить здесь.
– Это еще с какой радости.
– С той, что во-вторых – нам туда, – ловко (слишком даже ловко!) просочился Ваш в трещину в стене.
– Оставить, – попытался переварить с первого раза Вульфвуд эту мысль. – Вот так вот взял и оставил, – потащил он «приятеля», гремящего всем железом сразу, за этим непоседливым питомцем лечебницы для умственно отсталых. – А нам точно туда?!
– Точно-точно! – донеслось из далекой темноты почти даже жизнерадостно.
Вульфвуду оставалось только протискиваться прямо – благо, больше некуда было – и придумывать успокоения ради сто с небольшим способов упокоения «объекта», явно решившего до ручки незадачливого шпиона довести.
***
«Туда» обернулось почти двумя часами блужданий по коридорам разрушенного корабля. Когда же они все-таки выскреблись из металлических подозрительно гудящих недр наверх, то на этом самом верху все оказалось… обыденным. В пафосную позу напротив солнца Ваш не встал, плащ его раздувался не инфернально, а как-то скучно, а сам Тайфун с блондинистым ирокезом плюхнулся на пятую точку. Вульфвуд огляделся еще раз – два солнца на небе, слева пустыня, справа пустыня, никаких утраченных технологий и необъяснимых загадок из прошлого. Никаких признаков того, что под толстым слоем песка скрыт осколок прошлого столетней давности.
Хороший такой осколочек. Могли бы и костей не собрать.
– Провожатый из тебя… – обрывок фразы, состоявший из поминания чьей-то задницы и других не менее выдающихся и полезных органов, а также такой-то и сякой-то матери, был слизнут порывом ветра прямо с губ Вульфвуда – вряд ли эта дубина стоеросовая, счастливо улыбающаяся, услышала хоть что-то.
Однако на открытом пространстве, без соседства разных угрожающих железок, стремных баб неизвестного происхождения и жутких тайн, Николас почувствовал себя почти даже счастливым. Если подумать хорошенько и припомнить все рассказанное, сопоставить выданные Орденом для поисков Цели факты с выдумками, которыми оброс за столько лет Ваш Паникер, посидеть и поломать голову, то еще не сразу поймешь, где фантазии жителей Гансмоука перетекают в оперативную информацию. Поди последи за самой жуткой тайной, если она все время сдриснуть порывается, да подальше, да поглубже. Это она греется на солнышке и в небо пялится счастливо, а обернешься только – и след простыл, и дырки в луне нарисовались и…
– Правда, – тихо произнес Ваш, по-детски обняв коленки.
– Что – правда? – не сразу сообразил пытавшийся одержать верх в неравной схватке с ветром и прикурить Николас.
– Правда похожа.
Вскинувший голову на знакомые нотки в голосе Николас так и обомлел – уж очень знакомое выражение лица увидел. Сам с таким когда-то в детстве сидел, пока еще хватало мозгов в приюте оставаться. Увидел как-то в окошке женщину, в шляпке такую, в платье чистеньком, с черными волосами. Сдуру аж померещилось, что и впрямь за ним пришла. Ну бывает же такое – потеряла на улице, пока в магазин ходила, найти не могла… в детстве у Николаса еще как-то, со скрипом, но получалось верить в чудеса. После пятой такой «мамы» перестал.
– И глаза у нее такие же. И голос. И…
– Все они похожи, – проворчал невнятно Николас – все-таки закурил.
Помолчали. Долго так помолчали.
– Знаешь, ежеголовый...
– М-м-м?
– Пожалуй, не стоило мне тебя так костерить по матушке, раз она у тебя… такая. Сиротой и то лучше, право слово. Но ты же постоянно в жопу без мыла влезть намереваешься, вот и… в общем, по матушке больше не буду.
Молчал Ваш в ответ долго – переваривал сказанное. Такие признания с непривычки даже пугали: обычно все кретин да кретин, идиот да идиот, а тут…
– А-а-а! Николас! Да неужели ты никогда-никогда больше меня не будешь больше ругать? Ох, хорошо-то как! День мой явно удался!
Радостные крики были настолько пронзительными, что Николас почти успел забыть об обещанных доказательствах – поглядел на легенду всея планеты, колбасящуюся в пляске святого Витта, припомнил нездорово-опасный блеск голубоватых глаз, ставших в одночасье из придурковатых очень, очень умными, припомнил, как буквально минуту назад сидел, покачиваясь взад-вперед и обняв коленки, этот тайфун на ножках, и решил, что всему свое время. Вот на крыше разрушенного корабля – явно время для дружеского, пусть и крепкого, подзатыльника. Потому что у одного стрелка-пацифиста за веселыми смешинками видна тоска, которая может в слезы-сопли вылиться, а может и во что-то… черт с ними, с тайнами этими: своих не хватает, что ли? На солнышке посидели – и то неплохо.
– Пошли уже.
– А куда?
– Это я у тебя хотел спросить.
***
Три дня спустя в городе Нью-Денвер, некий инженер, Ренант Васкез, уникальнейший специалист в области ремонта Генераторов, человек, сменивший немало паспортов (во избежание лишних вопросов по поводу даты рождения), человек, чуть больше ста лет назад известный под именем Билл Конрад – так вот, этот человек с весьма и весьма интересной и бурной биографией начал икать. Икота оказалась долгой, интенсивной и никакими средствами (как народными, так и научными) неистребимой.
Не помогло даже составление и перечисление поименного списка всех сослуживцев, коллег, знакомых, каковых за очень, очень долгую жизнь накопилось немало. Васкез поймал себя на том, что дошел в воспоминаниях до экипажа флагмана «Seeds», где когда-то был ответственным за отсек с Генераторами – сердце любого корабля. Но все эти люди сто лет как мертвы, корабль, давший жизнь пустынной планете, погребен в песках. И искать первоисточник беды в такой глубине прошлого явно было неконструктивно.
В то же время двумястами километрами южнее, в городке Спринг-Вэлли на главной улице только-только начала оседать оружейная гарь и пыль. Ветер перекатывал стреляные гильзы, слышались стоны раненых, а кто-то уже успел похоронить в мыслях друга, кто-то – врага, кто-то сокрушался по потере должников, кто-то голосил о детях, улепетнувших погонять мяч по улице в неурочный час: на Гансмоуке всегда самыми зажиточными были оружейники и гробовщики, а смерть – она рядом, жалит опрометчиво и наверняка, заседает под лопаткой и между ребрами, вылетает из разнесенного в крошку черепа. Терять близких и родных, попавших под шальную пулю, тут почти нормально.
Но что в той перестрелке не было ни одного убитого, выяснилось очень скоро. Это стало очередной строчкой в легенде о Ваше Паникере, величайшем стрелке, который…
... в тот день был очень занят. Шуточное ли дело: его головой выметали все улицы городка! От салуна до тюрьмы, мимо больницы и под окнами коронера в обязательном порядке.
– Срань господня, как же ты меня достал! Задолбал подставляться под каждую, мать ее, пулю! Лезть в каждую, чтоб ее, бочку! Делать тебе больше нечего, мудила! Идиотина несчастная! Чтоб твоего отца всем свинарником!.. Чтоб ему яйца черви прогрызли!.. Чтоб его черти драли так и разэтак!
У спрятавшейся во время перестрелки за поилкой для индеек Мэрил покраснели уши. «Так», оно, конечно, возможно, хотя явно не одобряется ни одной церковью. А вот «разэтак» подразумевает какие-то сверхчеловеческие возможности и способности. Которых у Ваша Паникера действительно хоть отбавляй. Может, это наследственное?..
– Мэм, их надо разнять! Он же его придушит!
– Да брось. Эти два идиота сами разберутся, – отмахнулась мисс Страйф от практичной, как и всегда, Милли и оставила свои размышления о наследственности на потом: уж очень стало интересно, сколько геля тратит на свою прическу Ваш и хватит ли его, чтобы волосы воткнулись в столбик, поддерживающий крыльцо салуна, или нет.
***
Приступ икоты прошел так же необъяснимо, как и начался, но повторился три дня спустя. Затем через неделю. А затем через пять дней. И через...
Это известный факт – на Гансмоуке ни одна действительно серьезная стычка, будь то перестрелка, передряга, локальный передел собственности с помощью аргументов сорок пятого калибра или глобальный военный конфликт, не может обойтись без участия Ваша Паникера. Без его попыток помешать, избежать жертв, помирить всех участников и просто влезть не в свое дело – тяжкое это дело, добывать любовь и мир щелканьем спускового крючка без права на убийство, даже если оно во благо. Идиотизм, конечно, но если бы Николасу довелось следить за умным братом, рожденным неведомо когда от непонятно чего, а не за местами инфантильным и непроходимо тупым, то еще неизвестно, во что бы это вылилось – раскусили бы в первые три дня так точно. Хотя иногда – святые угодники! – так бы и взял в руки обойму, так бы и!..
Все это Вульфвуд высказывал напарнику безо всякого стеснения в выражениях, которые впору для потомков записывать. Однако пункт «оставлю в покое твою маму, она точно не при чем, что ты такой головой ударенный придурок» соблюдал неукоснительно.
Людям свойственно смиряться с неизбежностью. Так и доктор технических наук Ренант Васкез со временем смирился со своей преходящей икотой. Впрочем, укажи ему кто на эмпирическую, но несомненную одновременность икоты и некоторых вооруженных столкновений, зачинщиком которых иногда считался Ваш Паникер, отследи кто, сопоставь, прикинь и посчитай...
Но для этого потребовались бы действительно нечеловеческие ум и проницательность, а Билл Конрад был всего лишь человеком – пусть и довелось однажды получить инъекцию фиктивного почти-бессмертия через поцелуй: только настоящий специалист по генераторам мог знать, что последние целоваться ох как любят, чего бы не потешить несчастную в лампочке? А там и... дела давно минувших дней, в общем.
Так что он предпочел привыкнуть. И научиться ставить кувшин с водой на ночь поближе. На всякий случай.
Путеводитель по планете Гансмоук:Путеводитель по планете Гансмоук: Генераторы
Генераторы, они же заводы, они же Растения (Plant) - были открыты в 24 веке. Являлись основным источником энергии на кораблях проекта Seeds. После Великого Падения кораблей на поверхность планеты генераторы стали единственным источником энергии и ресурсов для колонистов. Сами генераторы являются искусственно созданными живыми существами (оболочка и механическая часть лишь обеспечивают "выкачку" энергии и регулирование жизнедеятельности извне). Кое-где на планете даже являлись объектами культа, хотя разумными не признавались. Если посмотреть, то внутри "лампочки" (большой или маленькой) есть эдакий пушисто-живой шар. Вот это они самые и есть. Когда система регулировки не в порядке (или еще по какой причине) - могут генераторы принимать и человекообразную форму (волею мангаки - весьма стремно-эротичного вида). Такие вот девочки за стеклом. До поры до времени.
@темы: Trigun Maximum, Fandom Combat 2011
-
-
05.04.2013 в 16:16-
-
08.04.2013 в 10:05И помню, кто подарил мне такой дивный фандомный факт про отцовство, что меня не отпускает и поныне.
-
-
08.04.2013 в 19:21-
-
09.04.2013 в 09:35