So, put on a happy face. Let's make this pleasant ©
Название: Игра в жизнь
Бета: Oriona
Размер: макси, ~16 т. слов
Задание: Охотник за головами
Пейринг/Персонажи: Шпион RED, Снайпер BLU, все остальные, спойлерКБС
Категория: джен
Жанр: преимущественно детектив
Рейтинг: PG-13 — R
Краткое содержание: про нарушение правил игры и несъедобное не-печенье Темной Стороны.
Примечание: канон — Team Fortress 2
Предупреждения: нецензурная лексика, цинизм, поверхностное описание трупов и убийств в количестве
Датская Рулетка - старинная азартная игра. Придумал ее один датский принц.
В игру можно играть одному, с партнером или всем миром вообще.
Правила запредельно просты.
Утром, после сна, прежде чем открыть глаза, игрок должен вспомнить то,
ради чего ему стоит просыпаться. Если вспомнил - значит, выиграл.
Если же не вспомнил - значит, игра проиграна и просыпаться не имеет смысла.
Выигравший получает в награду день жизни
и то самое, ради чего он, собственно, затеял этот день.
Проигравший в Датскую Рулетку больше не просыпается.
К. Арбенин
В средней паршивости городке M на Среднем Западе золотодобыча заглохла еще лет сто назад. От былого великолепия остались выработанные шахты, туристические брошюрки, а также кирки, фонари и муляж золотого слитка вместе с восковой куклой шахтера-китайца в местном краеведческом музее. Да несколько исторических кварталов.
Фасады заботливо подкрашены, щели замазаны. Стекла прикрыты ставнями, закрашены черной краской. Под протекающими крышами, проседающими перекрытиями, залитыми водой подвалами. Слишком дорого реставрировать, слишком много возни с бумагами и законниками, чтобы снести. Где-то среди покривившихся башенок, рассохшихся эркеров, слепых стрельчатых окон и заколоченных наглухо дверей с открученными бронзовыми ручками-колотушками торцом к улице стоят два особняка. Между фасадами их абсурдно близкое расстояние — одно крыльцо почти упирается в другое. Среди окружающих динозавров викторианской эпохи они диплодоки нарочитой роскоши. Без малого сто лет они пялятся друг на друга в упор, будто примериваясь и принюхиваясь, прежде чем вцепиться противнику в глотку.
Оба особняка до сих пор создают в квартале призрачную видимость жизни: временами внутри вспыхивает свет, из подвалов доносятся глухие хлопки, открываются и закрываются мансардные оконца. У одного конца квартала припаркован фургон. Иногда рядом с ним стоит пикап. Эти две машины исчезают почти одновременно, с промежутками в два-три дня. В отличие от белого "седана" на единственной охраняемой в этом районе стоянке. "Седан" обычно месяцами покрывается пылью, прежде чем исчезнет — на несколько дней. Затем он опять тут как тут.
В подвале городской управы городка М крыса пробует на зуб папку с документами, подтверждающими, что оба особняка, равно как и участок, на котором они стоят, принадлежат корпорации Mann Co.
В недрах одного из домов, того, с которого облупляется краска цвета "английский красный", на втором этаже, в комнатке, похожей не то на шкаф, не то на склеп, обшитый дубовыми панелями, спит, свернувшись калачиком, Шпион.
А затем просыпается.
Одна из особенностей работы шпиона: спать приходится урывками и где придется. Пятнадцать минут здесь, полчаса там. А постоянное напряжение оборачивается тем, что даже оказавшись ночью в нормальной кровати, Шпион привычно прислушивается к шумам, выделяя из какофонии звуков все незнакомое, а, значит, небезопасное.
От бессонницы спасает только память на звуки десятков мест, где:
плещет водопад за окном, визжат лезвия лесопилки, тихо гудят турбины, потрескивают, остывая, накалившиеся за день грузовые контейнеры, посвистывает песок, просачиваясь во все щели, бьет в жестяной карниз дождь, шумят вершины елей, похрустывает снег, с тихим шелестом пересыпается солома.
Несколько десятков баз в самых чертовых дырах мира, на каждой либо койка, либо лежанка, либо даже просто угол с матрасом, на котором Шпион спит вполглаза. Сжавшись в комок, спиной к стене, лицом к двери, к окну — в самом небезопасном направлении. Без движения, почти не дыша.
Особняк Редмонда Манна еще никогда не подвергался нападению — но привычка есть привычка.
По мнению Шпиона, профессионализм складывается из множества небольших полезных в работе привычек. Пусть даже некоторые — вроде вышеупомянутой — ведут к неудобствам в быту. О, совершенно крохотным. И не стоит о них.
Особняк имеет вверх два этажа и мансарду. В цокольном этаже располагается изрядно пыльный холл с большой лестницей и выходами на кухню и в гостиную-приемную-каминную — единственные мало-мальски теплые помещения в доме. Стараниями не столько Инженера — который уже отчаялся сырыми зимами поддерживать мирные отношения между то и дело пускающей течи системой паровых труб и капризным котлом — сколько Пиро, который топит плиту и в жару, и в мороз, а также Хэви, который большую часть окон гостиной закрыл матрасами, а оставшиеся — законопатил. Правда, преимуществами сна в тепле пользуется Скаут, и еще иногда — отрубающийся, где попало, Демо. Сам же Хэви обосновался на втором этаже, в бывшем хозяйском кабинете. Хозяйскую спальню Медик превратил в лазарет, а бывшую курительную ему пришлось разделить со Шпионом — получилось что-то среднее между архивом медкарт и клубом по интересам. Интерес в данном случае один: посидеть в более-менее спокойной обстановке без свидетелей. Ночует Медик в настоящем будуаре — ну, то есть если бы женский будуар оборудовали по приказу холостяка с излишком претензий, но недостатком вкуса. Шпион — по соседству.
Остальная часть команды довольствуется тесными комнатушками под крышей. Там же голубятня. Снайпер — вот еще один повод для ссоры — временами ворчит, что беспрерывно вурчащие, хлопающие крыльями и трахающиеся птицы не дают ему ни минуты покоя, и что рано или поздно пора сделать из летучих тварей хорошее жаркое. Медик замечания высокомерно игнорирует, и Шпион считает это правильным. Высказанная угроза обычно так и остается всего лишь словами. Даже в исполнении Снайпера — ведь, будь все всерьез, он бы просто пострелял голубей безо всяких предупреждений.
Лестница вниз ведет в просторный подвал, где когда-то располагались бильярдная, винный погреб и тир. Тир на месте, а за оставшееся место конкурируют Подрывник с Инженером. Сырье для взрывчатки и детонаторы против сварочного аппарата.
Парадоксально, но именно этот хаос помогает Шпиону спать спокойней. В случае чего — особняк гарантированно сложится как карточный домик, весь и сразу. И ни кислородный баллон в смотровой Медика за стеной, ни баллон пропана, которым распоряжается Пиро на кухне, — уже особенной погоды не сделают.
Мягкий, на прорезиненных подошвах, топоток Пиро по черной лестнице для давно уже несуществующей прислуги обычно начинает любой день.
Шпион открывает глаза в кромешной темноте. Комнатушка его, похожая на слишком высокий шкаф, находится в самом сердце дома — на втором этаже, у парадной лестницы, между парадным кабинетом и парадной же спальней. Комната очевидно предназначалась то ли для камеристки отсутствующей супруги Редмонда Манна, то ли для няни его так и не появившегося потомства. На это указывают несколько звонков, к которым ведут изгрызенные мышами шнуры в стенах. Узкая кровать, круглый столик для мелочей, откочевавший сюда из бывшей курительной. Лампочка на проводе. Пыльные звонки иногда покачиваются, когда Хэви за стеной боксирует.
Свежий костюм и рубашка повешены в изголовье. Еще одна полезная привычка: собираться заранее. Аккуратный в мелочах, Шпион ценит и чужие стабильные привычки. Они делают предсказуемыми даже таких малопонятных существ, как Пиро. Каждое утро он просыпается первым, каждое утро спускается с третьего этажа на первый — на кухню, если он ответственный за завтрак. Или же еще ниже — в подвал, к Инженеру.
Инженер встает пораньше, если нужно наладить телепорт к очередной базе, куда он отправится первым — проверить работу тамошних систем. Охраняет его во время этих визитов либо Пиро, либо отчаянно зевающий и треплющийся Скаут, но обычно подобная охрана - пустая формальность. Все оборудование работает нормально, и Инженер вместе с эскортом возвращаются как раз к завтраку с комментариями, что, мол, на лесопилке опять хмарь собирается, готовь дождевики. Или что на шахтах снова солнце жарит вовсю, береги голову.
Кто-нибудь советует Инженеру поберечь лысину, и на этом разведка-подготовка оканчивается.
Не сегодня — вспоминает Шпион, застегивая рубашку. Не сегодня.
Потому что вчера по внутренней связи Администратор объявила не будущее место битвы, а "технический перерыв". Это означало не выходные либо внеочередной отпуск для всей команды разом. Во время "технических перерывов" наемникам полагалось торчать на базе и ждать особых указаний. Дни эти — обычно два-три, изредка пять, но не более недели — были невыразимо скучны и вполне предсказуемы. Временами с базы отлучался Инженер, изредка — Медик, остальную часть команды начальство не тревожило.
Шпиона же тревожило любопытство. Оно чесалось, зудело, и было проще его удовлетворить, чем объяснять себе, что следить за коллегами во внеслужебное время есть излишний неоплачиваемый риск и блажь.
Слежка за Медиком показала, что тот просто-напросто игнорирует приказ и пользуется каждым шансом уехать с базы, для чего даже приобрел автомобиль. Уезжает он недалеко — в соседний городок N, чуть более захолустный и фермерский. Там на пороге дома — вполне респектабельного, но как-то без выдумки — Медика всякий раз встречает женщина. Та самая, чье фото у Медика в кармашке бумажника: средних лет, блондинка, внешность не то чтобы красивая, но ухоженная.
Насчет бумажника Шпион узнал совершенно случайно, и это абсолютная правда. И пиджак, и бумажник свалились на него однажды вместе с не выдержавшей веса зимнего пальто Хэви вешалкой еще с полгода назад. Плюс факт, что Медик в последнее время в ссоре со Снайпером из-за того, что кое-кто — оба при этом указывали друг на друга — слишком часто занимает телефонную линию. Плюс нюанс, что фотографии женщины Медик на рабочем столе не держит, даже сам факт связи не упоминает. И что при встрече улыбается он, а она - нет.
Шпион сделал вывод, что это довольно скучная история, и обратил свое внимание на Инженера. Тот активно пользовался телепортом и иногда пропадал на несколько дней кряду или ночевал на базе, а к утру снова исчезал. При этом с собой у него были то ящик инструментов, то скореженный металл, то новехонькие, в масле, детали. Иногда переносить их помогал Пиро, который даже сопровождал Инженера в его визитах неизвестно куда.
Завершалось все одинаково: Инженер рано или поздно сворачивал телепорт, в тот же день Администратор объявляла следующее место боя, на чем "технический перерыв" кончался.
Шпион сделал из всех этих эмпирических данных некоторый предварительный вывод, но для его подтверждения проще было бы поговорить с участниками. С Пиро этот номер не проходил — тот хотя и был иногда весьма и весьма, до утомительности, общителен, но, к сожалению, совершенно маловнятен.
Поэтому спрашивать пришлось Инженера. Итогом его ответа стало то, что Шпион не только получил информацию, но и получил разрешение на участие в этих визитах. На правах человека внимательного, а потому полезного. Плюс право не участвовать. Кажется, именно о таких случаях странная поговорка Хэви: «Колхоз — дело добровольное».
Потому что скучно оказалось до одури. Во-первых, Инженер проводил телепорты в места предыдущих боев, ничего нового. Во-вторых, там проверял электричество и проводку — всегда что-нибудь разлаживалось или перегорало, занимался сантехникой, а иногда даже чинил протекающие кровли. Все эти мелкие хозяйственные работы, которые просто невозможно или нет времени вести во время боевых противостояний. А жили наемники на базах иногда неделями, поломки обычно накапливались.
Во-третьих, Инженер собирал барахло. То, что на базах было сломано или просто плохо лежало. Казалось бы, при таком подходе все бы он вынес давным-давно, но нет. Что-то, намертво приколоченное в прошлый визит, на следующий оказывалось сдвинутым и разобранным. Вещи пропадали, появлялись новые. Базы использовали явно не только наемники, но загадочные «не только» волновали, похоже, одного лишь Шпиона.
Из барахла Инженера больше всего интересовали обломки их же собственного оружия, которые почему-то не сумела забрать система респауна. "Ну, извини, я хоть и кое-что умею, но нарушать второе начало термодинамики — это не ко мне". Когда Шпион имел неосторожность полюбопытствовать, Инженер удивился, проворчал, что кое-кого вообще ничему в школе не учили, но затем вполне доходчиво объяснил, что ни одно устройство не может работать "замкнутым циклом", без сопутствующих потерь. И эти потери желательно бы возвращать обратно в систему. "Скажи спасибо, что это касается только железок, а не твоей головы".
В деле "перетащить, открутить, донести" Инженеру помогал Пиро. Шпион же был полезен своей памятливостью: он точно знал, где, кого и иногда даже сколько раз убили на поле боя накануне, а то и пару дней назад. Также эти утренние прогулки были неплохим моционом, а еще возможностью лучше изучить все закоулки баз, отрепетировать некоторые маршруты. Скучновато, но безопасно.
Очередным разочарованием для Шпиона стал и тот факт, что визиты на вражеские участки баз были запрещены. Категоричное инженерское "не-а" пресекало все предложения о разведке с сопутствующей диверсией:
— И не думай. Даже невидимым. Тебе же хуже будет. Нет. Нет. Не-а.
После одного такого спора, едва не закончившегося ссорой, Инженер признался в некоем обстоятельстве. И Шпион в очередной раз поразился, насколько различно можно расценивать одну и ту же проблему.
Именно о ней, проблеме, в который раз задумывается Шпион этим утром, спускаясь вслед за Пиро вниз, на ходу натягивая балаклаву и застегивая пиджак. Работа или не работа — но следует соблюдать аккуратность. И осторожность, а потому с собой и револьвер, и нож. Пусть даже Инженер никогда не берет с собой ничего опасней гаечного ключа.
— Утра! — машет рукой Инженер, Пиро мычит что-то, похожее на приветствие, и новое утро начинается с шага в телепорт. С красных искр под ногами и рассветных теней на досках. Капель росы на сетке рабица. Запаха перепревшего сена и застоявшейся воды канала.
Туфорт.
Вчерашнее противостояние было крайне утомительным и притом безрезультатным. Обе стороны слишком осторожничали и больше уделяли внимания обороне, нежели нападению. Шпион постарался припомнить обстоятельства:
— У моста было горячо. Помнится, туда добежала эта бормочущая мразь... нет-нет, амиго, ничем не хотел обидеть тебя.
В ответ Пиро только молчал и продолжал пялить на Шпиона стекла противогаза.
— Прошу прощения. Так мы идем вниз?
— Идем-идем, — нарочито-бодро согласился Инженер, стараясь замять случившуюся неловкость.
Неловкость — еще мягко сказано. Они начинают с тобой регулярно случаться, когда у тебя и каждого из команды есть... кто? Доппельгангер? Злобный двойник? Брат-близнец? И магия тут совершенно ни при чем.
Команды свои Бултарх и Редмонд собирали в обстановке строжайшей секретности. И тем не менее, при первом же боестолкновении наемники обнаружили, что сражаются со своими идентичными копиями. Администратор никаким образом этот факт не комментировала, а задавать лишние вопросы было явно неуместно. Поэтому пришлось привыкать.
К тому, что по полю бегают и орут абсолютно одинаково противными голосами целых два Скаута. К тому, что пьяные выкрики могут принадлежать своему Демо, а могут и означать скверно организованную засаду. Оба Медика чертыхались на своих крайне похоже, и это было смешно. Напороться на Хэви — своего или чужого — иногда было одинаково страшно.
— Промышленный шпионаж в действии, — вздыхал Шпион. Он открыто огорчался тому факту, что не он украл у противника респаун-технологию. И втайне опасался, что команда узнает один из его секретов. Что ему говорит его враг-двойник, если им случается пересечься на поле боя.
— Фальшивка. Подделка. Копия. Дешевка.
Шпион помнит, как нанимался к Блутарху Манну. Помнит голую бетонную комнату с чем-то вроде воронок на потолке. А затем — темнота, помутнение, чехарда — и все вроде на месте, но все логотипы вокруг уже красные.
С тех пор он был шпионом на стороне RED, и работал максимально эффективно. Сумма была та же, условия те же. Даже Инженер тот же.
Кстати, об Инженере. У него отношения с противоположной стороной складывались в корне иначе. Во-первых, он чуть ли не во всеуслышание в первый же день объявил, что произошла какая-то явная фигня, и что он, Инженер, в этом ничуть не виноват:
— Я делаю машины. Они работают хорошо. А вот как их используют — это уже другая проблема. Да, я нанимался не к этому Манну, а к другому. Ну и что? Получается, я договора не нарушал. И не нарушу, если наймусь еще раз. И даже не надо разводить споров. Вся эта философия не по мне. Жить-то как-то надо.
И Медик, и Шпион, и, неожиданно, Демо — потребовали подробностей. Инженер пожал плечами и объяснил, что респаун-система, изобретение его деда, доведенная внуком до ума, воспроизводит людей и вещи по одному образу и подобию. Исходнику. Вроде мгновенного снимка. Который и был украден по приказу Редмонда.
И не один.
Инженер.
Демо.
Медик.
И Шпион.
Все они нанимались на сторону синих.
Но и работники Блутарха отрабатывали свою зарплату. Так у красных оказались свой Снайпер, Хэви, Солдат, Скаут, Пиро. Круг хищений замкнулся, стороны достигли паритета сил.
Шпион иногда непроизвольно вздрагивал при неожиданном появлении Пиро — неважно, своего или чужого. И тут же злорадно усмехался — потому что у его "оригинала", "первого", "лучшего" — наверняка та же проблема.
Инженер старался не заморачиваться и пояснял простовато:
— Ну, вот, рано или поздно мы победим, так? А не победим, так они победят. И я домой вернусь. По-любому — либо я либо я. А пока, зачем портить друг другу жизнь?
Инженеры и не портили: не совались на чужие базы, и остальные наемники вроде как тоже поняли это странное правило не ввязываться в бесконечные бои, ценить несколько дней передышки. Эта своеобразная вежливость помогала также соблюдать мир на «нейтральных» территориях, где наемники нет-нет да и натыкались на потенциальных противников во вполне мирных ситуациях среди мирного населения. Постепенно стало считаться хорошим тоном не устраивать стрельбу и поножовщину в лучшем баре, а также универсальном магазине хозтоваров города М, например.
Пусть парадоксально, но работает — таково было инженерное решение проблемы.
Работает, парадокс — констатирует про себя Шпион всякий раз, когда ходит по пустынной и непривычно тихой базе. Проходит "площадку смерти" — открытый балкон на втором ярусе, обычно отлично простреливаемый чужим Снайпером. Где-то рядом всегда пристраивается свой, вместе с любимый ящиком для патронов и вонючими банками.
Угол. Снайперское гнездо.
И размазанная кровь на досках. Невеликая новость — сначала респ забирает тело, затем остатки оружия, а следы взрывов и кровавые пятна остаются надолго. Правда, все равно исчезают без следа позднее, но не эти и не сегодня, странно. Шпион, привычно стараясь не вступить, чтобы не оставлять следов, проходит мимо. В утренней тиши особенно хорошо слышно пыхтение Инженера, его тяжелая поступь. Шпион старается идти еще тише и с трудом подавляет желание чистого хулиганства ради уйти в невидимость. Просто чтобы посмеяться над коротышкой, посмотреть, как он будет вертеться, звать, ругаться. Затем спокойно вернуться на роковой балкончик, сесть, свесив ноги вниз, закурить первую утреннюю сигарету.
Особенную, как все первые с утра.
Интересно, а тому, другому, приходили ли в голову такие мысли? Могут ли два шпиона настолько совпасть в желаниях, что в режиме невидимости придут на одно и то же место и столкнутся лбами?
«Что тогда сделает он? Что сделаю я? Да-да, было бы хитро делать именно то, что он бы посчитал бы слишком большой глупостью. И глупо считать, что он не раскусит намерений предвидеть то, что он будет делать прямо противоположное тому, что, по моему мнению, он счел бы наиболее разумным, оказавшись на моем месте…».
Эти мысли настолько отвлекли Шпиона, что он не сразу отреагировал на "мфффиифте фффф ффсс" от Пиро. И это не обычное "фффшшш", обозначающее что-то кратко-восторженное. И не "уф", которое значит просто "уф". Тут что-то тревожное, и первым это дошло до Инженера, который знал толк даже в мычании. Шпион фыркнул — но больше оценить его небольшой каламбур было некому.
А Пиро уже бежал к мосту, и Инженер за ним. Шпиону оставалось только не спеша воспоследовать. Бегать он не мастак, да и всю спешную работу, буде она случится, успели бы сделать и без него. Его дело — наблюдать и вмешиваться в критические моменты. Тонкая работа, это вам не железки ворочать, не огнеметом размахивать. И почти всегда остается время прикурить сигарету. Пусть на ходу, но все равно неплохо.
Неплохое утро было и кончилось для Шпиона в тот момент, когда он наконец подошел к началу моста. Примерно посредине, ближе к стороне противника, на досках лежал мешок. Пиро, ничтоже сумняшеся, этот мешок уже тормошил, тряс, пытался поднять за край. Мычал — теперь уже не просто встревожено, а громко и с вызовом.
Инженер со Шпионом подошли ближе. Они оба уже успели оценить и синие фабричные штампы на мешковине, и тот факт, что, оставь синие заминированную ловушку, — то она бы уже от такого грубого обращения десять раз взорвалась. А еще из мешка торчали ноги. В ковбойских сапогах с острыми носами и стоптанными каблуками. Слишком знакомые сапоги, и слишком уж длинные ноги; сам мешок длинный, перевязан туго, но недостаточно: мешковина с одного бока съехала, и виден кусок красной рубашки. Один из углов мешка тоже промокал красным. на доски натекла лужа.
Бормотание Пиро, видимо, продолжалось бы и дольше, когда Инженер сказал странную штуку:
— Нет, больше никаких игр. Всё. Он больше не играет.
Пиро замолчал, а Шпион удивился.
Несколько позже Шпион сообразил, что тогда, на мосту, их могли порешить на раз-два. Но тогда ему почему-то и в голову не пришло пригибаться и прятаться. Интуиция? Впрочем, наилучшая интуиция, прям-таки чутье, была именно у Пиро, а он был жив, и все были живы.
За вычетом Снайпера.
Шпион едва не расхохотался. Это было бы неправильно — рассмеяться сейчас, на глазах у Инженера с Пиро. Они бы не поняли шутку. Да и дурной тон — смеяться над покойниками.
Но Снайпер оказался довольно смешным покойником-посылкой. Получите и распишитесь. Причем... да-да, наверняка его довела до такого именно манера держаться поодаль от команды, возвращаться на базу последним — Инженер, зная это, просто молча оставлял работающий телепорт и не разбирал его допоздна; любовь к поездкам в одиночку на своем вонючем фургоне, и нелюбовь к попойкам вроде той, что состоялась вчера вечером по возвращении на базу. Черт, да даже в особняке он жил в крайней комнате. У самой черной лестницы — которой и обычно и пользовался, если отлучался. Временами вообще уходил крышами, через слуховое окно. Не иначе как воображал себя последним великим охотником в городских джунглях.
Смешная жизнь, очередная нелепейшая смерть — в самом конце вчерашнего раунда. Будет повод посмеяться над ним, когда вернется. И в этот же момент Инженер продолжил:
— Понял? Он не вернется.
— Это что еще такое? — в голосе Медика даже сквозь акцент четко слышалось раздражение. Простое такое, обыденное раздражение человека, которого заставляют работать в его законные выходные. — Что значит «труп»? Зачем вы его сюда притащили?
Пиро взмахнул перепачканными руками. Инженер уже гораздо спокойней пояснил:
— Док, пожалуйста, не торопись. Ты нам, наверное, понадобишься. Тут такое дело — сейчас объясню. Только это не быстро.
Медик, которого застали уже у двери, покосился на улицу и начал расстегивать пальто. Шпион прикурил третью за день сигарету и пошел будить остальную команду. Пусть хотя бы Инженеру не придется рассказывать все лишний раз. А еще интересно было пронаблюдать реакции.
Для наемников просто труп — никак не новость и не повод будить спозаранку. Тем более труп кого-то из своих. Скаута, который, отчаянно зевая, было двинулся досыпать, пришлось тихо схватить за штаны и водворить на место. Да и сам Шпион то и дело тянулся посмотреть на часы — Инженер при объяснении старался обходиться без технических подробностей, но получалось у него не очень. Плюс экспрессивные выкрики Демо. Плюс обстоятельно переспрашивающий непонятные термины Хэви — соображал тот крепко, но словарного запаса не хватало. Морщащийся и явно злящийся Медик — потому что выходной его день явно накрывался медным тазом.
Со слов Инженера вырисовывалась нижеследующая ситуация. Все устройства респауна на каждой из баз — что на стороне RED, что у BLU — были идентичны. Наше глубочайшее спасибо промышленному шпионажу. Как и всё, спроектированное семейством Коннагер, сделаны они были крайне добротно и во врем боя работали не от двух, а от целых трех независимых взаиморезервирующих источников питания. Само помещение могло быть разрушено разве что прямым попаданием тяжелой авиабомбы. Но все-таки штатный техосмотр полагался. На случай «ну мало ли что». Плюс иногда требовалось изменить настройки. Например, после процедур Медика, потому что каждый раз после восстановления заново пересаживать сердце — это знаете ли…
Медик посмотрел. Инженер запнулся и продолжил.
…ну, и не отрезать же себе каждый раз руку, чтобы был разъем для многофункционального протеза. Да. И еще всякие мелочи. Поэтому все системы нужно регулярно проверять. Заменять изношенные узлы. Диагностика.
И показалось вполне практичной идея проводить эти работы на базах параллельно. При администрации никто о совместности проекта и не заикался, по крайней мере Инженер красной команды на такое не пошел. И не думает, что тот, другой, сделал подобную глупость. Хотя теперь уже всего можно ожидать. Да. Ладно. Подумаем потом.
А тогда идея была хорошей. Составили график, согласовали по телефону друг с другом и почти одновременно подали заявки наверх. Мол, так и так. Получили «добро». Единственное условие — обычная секретность. И от своей команды в том числе. Тем более что речь шла всего о нескольких демилитаризованных днях, а затем убийства, смерти, возрождения снова шли по кругу, по кругу, по кругу.
До вчерашнего дня. Респ Инженер отключил вчера вечером, уверенный, что вся команда на уже на базе, и что с утра можно будет приступить к работе.
Ошибочка вышла.
Шпион опять чуть не улыбнулся. Инженер себя недооценил. То есть другого себя, конечно.
Убить противника раз и навсегда, без дурацкой чехарды с возрождениями. Очень практичный подход, просто и по-инженерски эффективно.
Но вот выбрать место и время, выбрать мишень, провернуть все это дело так быстро и чисто, да еще с вот таким завершающим штрихом, как эта «посылочка от синих». Слишком сложно. Инженеры отличные тактики, но во всем этом деле чувствовалась рука стратега.
Эти соображения помогали Шпиону пропускать мимо ушей громогласные обвинения Солдата, что некоторые умники в команде не умеют считать даже до девяти, и что вот некоторые умники додумались до такого, а некоторые молчали, когда использовать такие ценные данные были можно и нужно! И что теперь основной задачей красной команды является месть!
Не то чтобы Солдат так уж ценил Снайпера. Скорее даже наоборот — считал довольно бесполезной обузой. Но окончательная смерть кое-что меняет. Например, вдохновляет на пассажи вроде: «может, он был не лучшим из нас, но он был наш». Отличная эпитафия для человека, потерю которого команда заметила только на вторые сутки. Шпион вздохнул, поймал взгляд Медика, кивнул в сторону подвала.
Время возвращаться к работе. Труп от разговоров свежее не становится.
Еще одной проблемой оказался Медик, который нести тело в лазарет отказывался наотрез.
— У меня нет прозекторской. Ни большого холодильника. Разве что по частям, но смысл? Зачем тебе вообще это? Причина смерти налицо.
Шпион сам точно не знал зачем. Причину смерти он установил и сам — еще тогда, на мосту, когда разрезал мешковину. Но обосновать свое «зачем» смог:
— Нам следует извлечь из этой смерти максимум информации.
— А, любопытство, — протянул Медик.
Шпион поправил:
— Любознательность.
Возможно, в их отношениях с Медиком и не хватало теплоты, зато присутствовало взаимопонимание. А этого уже достаточно для консенсуса. Плюс стол из кухни. Заставить Скаута и Пиро дотащить это грубоватое сооружение из досок до душевой, переоборудованной в свое время не из просто ванной, а целого ванного кабинета. Достаточно места, достаточно чисто. Медик выглядел уже куда более довольным, надевая халат, передник, перчатки, косясь на лежащий на столе мешок.
— И что, что вы его прям тут собрались? Эээ… — скривился Скаут.
— Да, дорогой. Хочешь остаться посмотреть? Это поучительно, — Медик окончательно вошел в профессиональную колею, разве что не улыбался. А, может, и да. Под маской не было видно.
— Не, вы уж тут как-нибудь сами! — захлопнулась дверь.
— Молодежь, — вздохнул Шпион и сменил свои обычные перчатки на резиновые. — Я не специалист, но хотя бы наружный осмотр… под вашим руководством, разумеется.
— Разумеется, — Медику довольно легко польстить уважительным отношением. К тому же совместная работа объединяет. Это может оказаться благодатной полезной почвой для дальнейших отношений — пусть и начинают они складываться над трупом.
Шпион не то чтобы отвык от вида мертвецов, но уже довольно давно не видел тела более, чем пятиминутной свежести, которое при этом не норовит исчезнуть из рук. В первый раз в карманы халата убитого Медика — своей команды, прошу заметить! — он полез от безысходности. Потому что своя зажигалка сломалась как раз посреди дня, а день был долгий и нервный, а Медик курит трубку. И, конечно, у него в кармане могли оказаться спички.
Спички тогда нашлись, а Шпион, кроме курения, приобрел еще одну вредную привычку. Ну, или в данном случае полезную. Любовь быстро и без особенных сантиментов обшаривать чужие карманы. Особенно если карманы на мертвом теле. Не для выгоды, а просто… для развлечения, пожалуй. Для Инженера обшаривать трупы на поле боя в поисках патронов и обломков металла для построек было печальной, но работой. Для Шпиона — скорее игрой, в которой любопытство систематически побеждало брезгливость.
"Что ж, будем относиться к этому, как к повышению профессионального уровня", — решил про себя Шпион и для начала своим ножом разрезал и веревки, и мешковину. Был готов сделать шаг назад, ожидая, что руки, как и ноги, свесятся со слишком короткого стола. Но тело так и осталось с неловко завернутыми назад руками. Связанными.
Шпион постарался не морщиться. Видел он трупы и в худшем состоянии, не в том дело.
Но это же Снайпер. Он и при жизни-то был довольно нечистоплотен, с немалым количеством грязноватых привычек, из которых в приличном разговоре можно упомянуть разве что манеру плевать где попало. А теперь добавился еще и запашок гниловатой сырости. На жилете, рубашке, брюках, кроме крови, еще и пятна грязи. Шпион присмотрелся: с прозеленью. Понюхал: нет, не плесень. Тина.
— Нашли на Туфорте? — уточнил Медик, доставая кусачки. Вряд ли они входили в стандартный набор для анатомирования, но в данном случае оказались необходимы.
Вязали руки Снайперу старательно, и не чем-нибудь, а проволокой. Подтверждающий штришок в пользу рассказанной Инженером истории.
— Именно. Но не в воде, — Шпион принял инструмент. — Помогите развернуть, будьте добры.
Ворочать тело в одиночку было не то чтобы тяжело, но неудобно. А тут еще и Медик отвлекся:
— Смотрите, изгиб какой. Поручусь, ему предплечье сломали.
— Ага. Позвольте предположить, что при жизни, — проволока оставила на запястье не просто следы, а глубокие, до живого мяса, раны. Кровь залила ладони, пропитала перчатки, просочилась до скрюченных пальцев. Шпион отметил про себя и это, и употребленное Медиком множественное число: «сломали». Они. Их было несколько, для Медика это уже было очевидно.
Солдат мог распространяться сколько угодно, но в команде RED стратегические решения принимал именно Медик. Обычно в паре с Хэви. И теперь Шпион даже с некоторым удовольствием наблюдал, как с каждым словом равнодушный в общем и целом врач все больше и больше проявлял свою непрофессиональную сторону.
Ну, ту, в которой ничего не говорится о "не навреди".
— При жизни. Он сопротивлялся. Что можешь еще сказать?
— Ну... бой завершился вчера в шесть вечера. Инженер сказал, что отключил систему в восемь. Помочь?
— Да, рубашку, штаны — все режь. Судя по окоченению, я бы сказал — часов пять назад, не больше.
— Пять? Да, пожалуй, — нож вяз в волглой ткани. Наконец у Шпиона в руках оказалась половина жилета. В одном из застегнутых многочисленных карманов что-то хрустнуло и звякнуло.
Очки.
Вчерашний бой завершился с ничейным счетом, солнце уже скрылось за здание базы RED. Шпион закурил первую из вечерних сигарет и посмотрел на часы.
Пять минут седьмого. Только-только стихли динамики, оглашающие объявление от администратора. И сразу стало очень тихо, как всегда после боя. Хотя на деле ничего подобного — тишина это обычно состоит из постукивания по металлу налаживающего телепорт Инженера, выкриков Демо — "а ну выпьем на дорожку". Скаут, еще не остывший после драки, бьет мячом по стене, не всегда ловит, чертыхается. Мяч подхватывает Пиро, но не кидает Скауту, а вертит в руках. Медик, сидя на лавке, но еще не сняв рюкзак, поводит плечами и устало вздыхает. Хэви с лязгом ставит на пол пулемет и обхлопывает себя по карманам в поисках возможно завалявшейся шоколадки. Солдат громогласно сопит, не зная, что выбрать: обличительную или поощрительную речь. Шпиону не требовалось видеть всех, чтобы знать, что происходит. Требовалось просто спокойно докурить в завершение рабочего дня, желательно в одиночестве. Вместо этого он чуть было не наткнулся на Снайпера.
— Нечего тут вынюхивать, — пробормотал тот и прошел мимо. Шпион только пожал плечами. Проследил взглядом — направлялся Снайпер тоже отнюдь не в командный пункт, а к балкону. Тоже любитель тихих перекуров? Вполне в его репертуаре.
И да, очки. На носу или сдвинутые на лоб — их Снайпер не снимал почти никогда, вчерашний вечер точно не был исключением. Шпион бы запомнил.
Осталось от очков немного: одно стекло отсутствует, второе пошло трещиной, половина оправы смята. Шпион их внимательно осмотрел и с трудом подавил желание пристроить их на положенное место. На нос владельцу. Вышла бы весьма симметричная композиция: разбитое стекло над подбитым глазом, перекошенная дужка на перекошенном в сторону сломанном носу. Половина очков отсутствует. И почти половина головы — тоже. Провал с рваными краями на месте правого глаза. Медик констатировал:
— Сквозная. В упор, — но, заметив несколько более мелких, похожих на оспины дыр рядом с раной, поправился: — Почти.
Интонации у Медика плавные, жесты — аккуратные. С мертвым телом он обращался несравнимо вежливее, чем с сокомандниками во время штатного «чек-апа» или залечивания мелких ран по-быстрому прямо под огнем противника.
— Не больше метра, картечью. Значит: Инженер, Пиро, Скаут, Солдат. Хэви.
Для таких простых выводов не нужно знать тонкостей судебной медицины. Достаточно пронаблюдать последствия ранений от дробовика. Смерти от выстрелов в упор. Чем спокойнее был голос Медика — тем больше становилось Шпиону не по себе от этих простых выводов, в подтверждении не нуждающихся.
Это просто констатация фактов. Зарубки на память. Список смертных приговоров, апелляции не подлежит. Шпион знал, как могут убивать Медики: неоднократно бывал свидетелем, а два очень неприятных раза — даже жертвой. Пожалуй, единственная разница в тактике заключалась в том, что Медик синей команды предпочитал максимально себя обезопасить, и поэтому сначала расстреливал жертву из шприцемета, а уж затем брался за пилу. Что выглядело не в пример гуманней манеры Медика красных, который любил нападать из засады, и явно ценил, когда противник сопротивляется. Для своей же команды с решением, кому жить, а кому возвращаться с респауна он не затягивал — уже достаточно.
Медик хмыкнул. Шпион чуть не вздрогнул. Плохо, когда Медик вежлив. Когда он спокоен — это еще хуже. Но главное, чтобы Медик не начал чего-нибудь гнусаво напевать. В такие моменты его боялись все сокомандники, даже Хэви. Наверное. Должен же быть и у этого сверхчеловека какой-то предел. Пусть даже по нему и не видно.
Но тревога оказалась ложной, и Шпион совладал с голосом:
— Да, как минимум двое. Предполагаю, что это сделали на нижних уровнях, где-то у канализационной трубы. Перед этим оглушили, что ли. Шел бы своими ногами — сапоги были бы чи… иначе испачканы.
— Оглушили, хм, возможно ударом по голове, посмотрим. А вот и гематома. На затылке слева след от удара тупым предметом. Затем мы имеем: перелом руки, определенно. Пожалуй. что и ребер — вскрытие покажет. Затем выстрел, а затем…
— Км. Да. Волокли обратно. Но не всю дорогу в мешке, — продолжил Шпион. Он ковырялся в остатках одежды и старался особенно на стол не смотреть. Вид трупов его не смущал, покойник вообще был последний, кого стоило в этой комнате бояться. — Стран… да.
Окончание фразы «странно, я бы так не поступил» он постарался замять. И еще одну вещь Медику пока незачем вспоминать. Если он вообще когда-либо обращал внимание на этот нюанс.
Шпион синих, будто нарочно бравируя, часто стрелял из револьвера именно с левой руки. И бить по затылку рукояткой тоже мог. Вообще вся операция выглядела так, будто без него не обошлось. Но не стоит, право же, не стоит говорить об этом команде прямо сейчас. Это при любом раскладе плохо будет воспринято: «я знаю, как думает чертов сукин сын. Потому что я такой же сукин сын». Или: «я без понятия, что он будет делать, потому что он нарочно старается обмануть именно меня».
Нытье некомпетентного ничтожества, которое вызовет в команде только раздор и повысит к нему, Шпиону, недоверие. Гораздо эффективнее будет провести предварительное «семейное разбирательство», скажем так, при закрытых дверях. Узнать все нюансы и подоплеку. Обстоятельства в подробностях. И уж затем нанести удар. Звучит куда как более элегантно, не так ли?
Звучало немного похоже на завязку дешевого детектива с примесью дешевейшей же мелодрамки, но это если не знать, что Шпион не имел привычки себя обманывать. Ну, по крайней мере, не так часто, как окружающих. И вполне понимал свои мотивы. Ему не было дела до деревенщины-Снайпера: пусть даже того живьем на части порезали. И он не Медик — ему не нужно теперь лезть из кожи вон, доказывая команде, что ситуация под контролем и разрабатывая планы мести. Не Инженер — только такой простак может настолько доверять врагу.
Даже до всей этой истории с двойниками Шпион себе не доверял, ни в чем, никогда. И собирался продолжать в том же духе. Произошедшее стало для него, как бы это выразиться точнее: профессиональным вызовом?
Что ж. Синяя сторона начинает атаку, красная — обороняется.
В дверь скромно поскреблись:
— Эм. Мы тут с Солдатом завтрак того… приготовили. Так что вы тут того… приходите, — и голос Скаута зазвучал чуть поотдаль: — А ты чего тут сидишь? Пошли отсюда, есть пошли, дурилка.
— Да-да, — рассеянно отозвался Шпион и вспомнил, что так и не успел побриться с утра. — Док, вы тут справитесь?
— Смею надеяться. Передай, чтобы мне оставили… того. Что они там наготовили.
Шпион вышел. Медик даже не обернулся.
В коридоре под самой дверью сидел Пиро — так и просидел все это время, похоже, и весьма тихо. Шум создавал в основном Скаут, в попытках объяснить:
— Шел бы ты есть, что ли. Ну не надо, а? Вот только не начинай, да, ладно? Ну да, херня, согласен, но вот только не надо сопли распускать. Все еще будет норм, вот увидишь. Может, в команду нового возьмут. И все будет как раньше, да.
Пиро смотрел, задрав кверху рыло противогаза, как Скаут вытирает лицо перебинтованным запястьем, шмыгает носом. За этой сценкой Шпион наблюдал молча еще какое-то время, достаточное, чтобы закурить сигарету. Затем его заметил Пиро, а следом резко развернулся и Скаут. Вздернул подбородок и быстро пошел к лестнице, на ходу прошипев:
— Не на что тут смотреть!
Шпион и Пиро переглянулись. Очень сложно прочитать выражение глаз через стекла противогаза. В них отражалось только по одному Шпиону, и всё.
Завтрак прошел предсказуемо неудобно — из-за отсутствующего общего стола устраиваться пришлось где попало. И предсказуемо в плане еды. «Я приготовил» от Скаута обычно означало кашу или макароны — что-то, что можно либо недоварить, либо малость приварить к кастрюле. В этот раз каша расползлась в унылую слизистую массу.
Стряпней Солдата можно было убивать людей: любую еду, требующую приготовления, он мог перевести в ранг химического или биологического оружия. Единственным исключением являлась свиная отбивная, которую готовил Солдат как будто по вдохновению свыше и с неизменно божественным результатом. Даже все печальные обстоятельства не могли ему в этом помешать. Выглядело это мясо вызывающе: «И эти недомерки думают, что могут отбить у нас аппетит? Не дождутся!».
Шпион, одним глазом глядя в тарелку, другим успевал следить за реакциями. Благо было, на что посмотреть.
Возвращение Медика и его краткое, без подробностей, заключение никому аппетит не отбило, но настроение команды изменило в более агрессивную сторону. Даже Скаут как-то приободрился. Инженер заверял, что завершит замену батарей дня через два, максимум — через три. Если так, то команду в дальнейшем ждала весьма серьезная боевая программа, стратегию которой взялись разрабатывать Медик и — вполне ожидаемо, ему всегда нравились самоубийственные планы — Солдат. Единственную неловкую паузу вызвал вопрос Демо:
— Кто-нибудь телефон знает? Адрес там. Родителям его написать надо.
— Сделаю, — неожиданно для себя отозвался Шпион. Скорее, по привычке. Для поддержания реноме: в команде у него была противоречивая репутация человека, который все обо всех знает. Репутацию нужно поддерживать и подтверждать.
— Гроб к обеду будет, — подытожил Инженер.
Дверь, закрытую на копеечный замок, было быстрее выломать, чем взломать, но Шпион решил проявить такт. Хотя никакого смысла в почтении к мертвым не видел.
Комнатушка Снайпера мало отличалась размерами от его собственной, разве что имела одну скошенную стену-потолок с небольшим окном. Темные потеки на стенах — следы протекающей крыши. Койка, тумбочка — скудная обстановка, но ни следа порядка. Правда, вещей было слишком мало, чтобы развернуть полноценный холостяцкий хаос, но даже замасленной ветоши для чистки винтовки под кроватью в паре с одиноким дырявым носком хватило, чтобы Шпион поморщился.
Официально ему было нужно найти что-то приличное из одежды для похорон. Неофициально — найти кое-что еще.
Нашлась целая смена одежды, за вычетом сапог, которых, судя по всему, у Снайпера и была одна пара. Как не было и запасных очков.
Очков. Конечно же. Шпион успокоился и сел на край косо застеленной кровати. Чтобы быстро разыскать нужную мелочь в незнакомой комнате, нужно немного актерского мастерства.
Или как это еще назвать. Неважно.
Вот утро. Смятая подушка, кровать слишком коротка Снайперу, и он наверняка спит в какой-то крайне неудобной позе. То есть спал. Была у него и привычка отрубаться при любом удобном случае — сидя, лежа, чуть ли не стоя с винтовкой. Но просыпался он без будильника: почти никто в команде не имеет манеры дрыхнуть до полудня, разве что Скаут.
Будильника на тумбочке нет, нет и часов. Часы — разбитые, показывают без пяти двенадцать, и это скорее без пяти полночь, чем без пяти полдень — остались у Снайпера на руке. Проснуться. Посмотреть в окно, затем одеться — одна смена чистой, но мятой одежды в коробке, вторая, видимо, была повешена на гвоздь на двери. Рядом с дверным косяком пустой крюк, где висела винтовка, и маленький гвоздик, где висит запасной ключ от комнаты, и еще один, на брелоке.
Бинго.
Упросить Инженера подкинуть обратно до Туфорта особого труда не составило. Причина из разряда «нужно кое-что проверить». Конечно, Пиро набивался в сопровождающие, да и Демо сказал что-то вроде: «Друг, зачем же ж рисковать задницей зазря, не ходи ж один же ж».
Шпион вежливо возразил, что он в режиме невидимости и быстро.
Дела действительно было немного. Для начала — найти колею.
Снайпер в своей глупой нелюдимости дошел до того, что на все базы, находившиеся от захолустного М. менее, чем у сутках езды, пригонял свой фургон. Ставил его на расстоянии в два-три горизонта от зданий, в нем ночевал. Но ставил обычно на одно и то же место, а вокруг выглядевших заброшенными построек больше и не было никаких других следов шин, кроме как оставленных фургоном.
Несколько сложнее оказалось завести старую коробку на колесах и самым малым ходом, стараясь не заглохнуть, перегнать ее на заранее присмотренное место. Откуда еле-еле виднелась верхушка одной из башен базы. Верхушка, выкрашенная в синий цвет.
Шпион, хотя ему и пришлось идти обратно пешком через накалившуюся уже на солнце пустошь, попутно дав изрядный крюк, чтобы уйти из поля видимости базы синих, остался доволен проделанной работой.
Похороны было решено провести на Харвесте. Заброшенная неприметная деревенька, всего лишь одно из мест боев, место, которое вряд ли мог предугадать кто угодно из противников. Вполне рациональное решение.
Нерациональные доводы Демо и Солдата тоже были вполне одобрительные:
— Да там жешш…
— Да, так точно, там уже есть могила!
— А еще ж в полнолуние, да!
— Я как-то на ракете приземлился, да прямо об эту каменюку.
— Там такое полнолуние! И делается такое!
— Хорошо, что был в каске. Вот преимущество американского оружия. Да. Так что там.
— Мо-о-огила. А в ней.
— Надпись. Что-то такое.
— «Здесь покоится бедный Зефенайя».
— ТАК ТОЧНО!
От залившего себе глаза даже больше, чем обычно, Демо добились только сказочки про восстающий каждое полнолуние из могилы призрак, категорически не одобряющий вооруженных лиц рядом. Было ли сейчас полнолуние или нет, впрочем, никто уточнять не стал. Ну, место и место.
Достаточно было заботы дотащить сколоченный Инженером ящик — на классическое изделие гробовщика это сооружение не тянуло, но попробовал бы кто-нибудь сделать что-то лучшее в такие короткие сроки, имея под рукой только гвозди, пилу, молоток и доски из-под оружейных ящиков. Вырыть яму — Солдат начал что-то вроде окопа, Хэви углубил и придал более квадратную форму. Выяснить, что в доме Манна нет ни одной черной тряпки, нет австралийского флага, подумать и отказаться от идеи Солдата с флагом американским, еще раз крепко подумать и отказаться от идеи накрыть гроб темно-бордовой плюшевой занавеской с помпонами. Узнать, что у Пиро есть круглая шляпа из соломки, с розовым цветочком, которую он натянул поверх противогаза. Узнать, что у Солдата есть свидетельство священника в этом штате. Воздержаться от того, чтобы уточнить, какой именно конфессии. Тем более что никаких священных книг в особняке никто не держал, а если они и были, то их бы уже не было, потому что мыши.
— Мыши, е-моё! — на этом месте не выдержал Скаут. — Чё за хрень творится-то, а? Чувак вам задницы прикрывал сколько раз, а вы даже настоящего имени его не знаете! Это как называется, а?
Медик потянулся за шприцом, Шпион потянулся, чтобы просто дать оплеуху, Скаут в один момент понял, и сколько глупостей он ляпнул, и что останавливаться на достигнутом совершенно не собирается, а Хэви вздохнул:
— Слабый оказался. Маленький. Жалко. Теперь Снайпер и есть.
Для Шпиона инкогнито было modus operandi. Для Инженера — способом подчеркнуть свое место, не вникать лишний раз в непрактичные проблемы, не задавать нерешаемые вопросы. Медик был Медик, и это звучало гордо. Скаут не имел, чем гордиться под своим именем, Хэви был очень привязан к одноименному оружию. Демо чтил семейные традиции. Пиро не возражал.
Снайпер и жизнь-то не особо видел вне обзора оптического прицела, так что в смерти вряд ли бы обиделся на выжженную на доске надпись «Снайпер RED» в качестве надгробья. Ничем не хуже нашивки, которую он носил ежедневно.
Засыпали могилу быстро и молча. Только Медик сказал негромко:
— Genug davon. Больше никаких игр.
А Шпиону просто хотелось закурить, но он не был уверен — осталась ли сигарета. Стоять и трясти пустой пачкой было бы неуместно.
Притоптали землю, установили доску — но все равно выглядело как-то неубедительно. Как будто правила игры в смерть были только чуть откорректированы, но не изменились, и назавтра их снова будет девятеро. Снова кому-то будет не хватать розетки, чтобы включить барахлящую кофеварку. Опять кто-то забыл в коридоре полную банку. Скандал из-за голубей. Манера вытягивать под общим столом слишком длинные ноги и травить с жутким акцентом и жаргонизмами скучные охотничьи байки. Ну, вся эта ерунда, по которой точно никто не стал бы скучать.
«Господи, надеюсь, по мне будет пролито больше слез, — посмеялся Шпион над собственными мрачными мыслями. — Господи, да не все ли равно, где надеть туфли на бумажной подошве?».
— Ты идешь? — обернулся Инженер.
— Еще немного, друг. Я буду. Просто… тут есть, над чем поразмыслить.
— Это точно. Я телепорт не закрываю, но…
— Я недолго.
— Ладно.
Вспышка ознаменовала, что Инженер последний вошел в телепорт. На базе воцарилась тишина. Ну, относительная. Эдакая лирическая тишина сельской глуши со стрекотом цикад, карканьем воронов вдалеке, палящим солнцем. Если здесь и водились призраки, то днем они предпочитали не показываться. Шпион медленно пошел к сараю в стороне от основных зданий.
Из тени его окликнули — с жутким и жутко знакомым акцентом:
— Какого черта?
Шпион улыбнулся — в первый раз за весь день.
Эта не совсем святочная история началась здесь же, на Харвесте, перед Рождеством. В тот промозглый денек обе команды в противостоянии вокруг сарая без крыши несколько заигрались в стратегию и тактику и доигрались до режима мгновенной смерти.
Пиро и Солдат синих пожертвовали собой в первые же его секунды, но в общей свалке на точке это сыграло роковую роль — теперь у противника остались только Шпион, выживший только благодяря тому, что вовремя сыграл отступление, да Солдат, которому везло как настоящему дураку. Из главного же здания в атаку на него уже спешили Хэви с пулеметом под мышкой и Медиком за спиной.
В сложившемся положении Шпион, теоретически, мог бы переломить исход битвы. Но только не в паре с Солдатом — с ним договориться было крайне тяжело, а из тактических ходов он признавал лишь атаку «лоб в лоб». За пару минут до самоубийственной атаки Солдат красных пальнул ракетой в одно из окон на втором этаже, не иначе как услышав щелчок затвора. И, скорее всего, попал, но проверить не мешало бы.
Пусть даже команда проиграет сражение, но Шпион свои битвы привык выигрывать. И, включив режим невидимости, он взошел на веранду усадьбы, нашел лестницу наверх. Оттуда не раздавалось ни звука — это уже было хорошо. Запах гари и, главное, свежей крови — еще лучше. Брызги на стене указывали, что Солдат если и промахнулся, то немного.
Шпион любил охотиться на подранков, и совершенно этого не стыдился. В отличие Медика, волновал его больше не сам процесс, а результативность и аккуратность. Поэтому он обычно пользовался при этом револьвером, не ножом.
Также приятно было работать на территории синих — сплошные лестницы литого бетона, никаких скрипучих досок, как на базах красных.
День обещал закончиться убийством — отличное завершение трудового года. Администратор загодя объявила о двухнедельном рождественском отпуске, который начинался завтра.
Для Шпиона, в силу специфики работы, «отпуск» обычно было чем-то таким, что случается с другими. Даже со школьными каникулами как-то в свое время не срослось. Хотя он подозревал Администратора не в приступе внезапной доброты к подчиненным, а скорее в планировании праздничной интрижки с Сакстоном Хейлом. Иначе зачем бы ей взбрело в голову устраивать отпуска на австралийский манер: неделей раньше обычных?*
(*примечание: во вселенной Team Fortress 2 австралийское рождество празднуют 18 декабря).
Пусть даже Шпион еще и не продумал во всех деталях, как распорядится непривычным для него свободным временем, но сама возможность на целых две недели можно забыть и неуютные базы, и рутинные убийства — вдохновляла.
Он нарочным движением зацепил валяющуюся на полу искореженную винтовку. Лужа крови рядом с ней показывала, что впереди его ждет не легкораненный Снайпер с кукри наперевес, а Снайпер на последнем издыхании.
«Обидно получится, если опоздаю», — Шпион не считал себя особенно кровожадным, но тут речь шла о его излюбленной добыче. Самой хорошей чертой Снайпера Синих была широкая спина… ну ладно, второй самой хорошей чертой было то, что сопротивлялся он всегда до последнего. Это бодрило. В случае проигрыша Шпион утешался тем, что в следующий раз будет быстрее, внезапнее, станет бить точнее. И что Снайпер — проиграв или выиграв — точно знает, что за ним вернутся. Ждет удара сзади, отвлекается от прицела, вертит головой, прислушивается.
Идеально, когда он это делает постоянно, даже когда угрозы рядом и близко нет. Для этого тактику запугивания следовало проводить планомерно. И не давать таким глупостям, как случайная ракета, разрушить их высокие отношения.
Кровавые размазанные следы вели к пустому дверному проему в другую комнату. Шпион взял револьвер наизготовку и прислушался.
«До конца раунда осталось пять минут! Пять минут до конца раунда!»
Объявление Администратора удачно заглушило звук выхода из невидимости. За окном через щелеватые доски сарая красное свечение сменилось на синее. У Солдата оставалось на контратаку пять минут. Но, по крайней мере, пуля в лоб отсюда ему уже точно не грозит.
Из комнаты послышался слабый шорох.
«Ку-ку, я тебя нашел!» — обрадовался Шпион и вошел.
То, что он увидел, порадовало его еще больше: Снайпер, зажавшийся в угол, зажимающий кровоточащую, почти оторванную ниже локтя, руку. Толку мало, но сама идея хорошая: дотянуть хоть как-нибудь до конца раунда, дождаться ожившего Медика, ведь осталось-то всего:
«Четыре минуты! Четыре минуты до конца раунда!»
Шпиону пришлось подойти очень близко, чтобы Снайпер наконец-то его заметил:
— Ты.
— Именно.
— Выиграли?
— Вы — да, пожалуй, — еще ни разу Шпиону не приходилось вести таких долгих разговоров со своей жертвой. Непривычно и неприятно. — А вот ты — точно нет.
Чего Шпион точно от Снайпера не ожидал - что тот отпустит руку, зажимающую рану. И кивнет.
Это было… не по правилам. Уже сложившейся игры «я прячусь, ты меня ждешь», «я убиваю, ты сопротивляешься» — поддавки лишали ее всякого смысла. Но завершение одной игры автоматически означает начало другой.
Вот чего Шпион не любил крайне: когда ему навязывали чужие правила. Пусть даже выглядело это все как победа: противник сдался на его милость. И Снайпер — зрачки во всю радужку, холодный пот, дрожь — зажмуривается.
Только вот это не страх, а нетерпение. Со смертью он что-то выигрывал, явно. Шпион как следует встряхнул Снайпера за плечо:
— А ну не отрубаться! Какого черта?
Схватил за раненную руку, сжал покрепче, чтобы получить ответ:
— Мы выигрываем. Отпусти.
«Три минуты до окончания боя! Три минуты!»
— Пусти.
Почти просьба. В другое время для Шпиона она бы звучала райской музыкой, но он чуял, что сейчас может выторговать что-то большее. Интересное. Какой-то секрет.
Шпионы покупают свою жизнь за секреты, любят их, ненавидят, не имеют сил с ними расстаться, мечтают от них избавиться, отчиститься. Но даже если и можно было бы избавиться от всех чужих грязных носков под чужими кроватями, то что останется?
За окном раздался взрыв снаряда, затем — хохот и стрекот пулемета.
— Ваш Медик тебе бы точно помог. А я не настолько гуманен. И небескорыстен.
Шпион жестко встряхивал свою жертву, понимая, что времени у него немного. Добился полузадушенного:
— Буду должен.
Достаточно. Всем известно что травка зеленеет, солнышко блестит, а Скаут обожает преувеличивать свой счет убийств. Но мало кто знает, что даже Шпионы иногда верят на слово:
— Договорились, — он постарался выглядеть сомневающимся. — Будем считать, что договорились…
Наблюдать за Снайпером в тот момент было приятно: бледная до серости рожа, трясущиеся губы, еще минута-другая, и точно отрубится от боли. Но держался, и Шпион на этот раз взял его за шиворот почти аккуратно:
— Ну-ну, еще немного.
«Две минуты. Две минуты!».
Поставить на колени, и не удержаться — приставить дуло прямо к затылку. Увидеть, как Снайпера передернуло.
Шпион все же забрызгал костюм, но дело того стоило. Смешно получилось. Пусть даже после пришлось спешно прятаться, чтобы выигравшие битву Медик и Хэви не добрались до него.
Бета: Oriona
Размер: макси, ~16 т. слов
Задание: Охотник за головами
Пейринг/Персонажи: Шпион RED, Снайпер BLU, все остальные, спойлерКБС
Категория: джен
Жанр: преимущественно детектив
Рейтинг: PG-13 — R
Краткое содержание: про нарушение правил игры и несъедобное не-печенье Темной Стороны.
Примечание: канон — Team Fortress 2
Предупреждения: нецензурная лексика, цинизм, поверхностное описание трупов и убийств в количестве
Датская Рулетка - старинная азартная игра. Придумал ее один датский принц.В игру можно играть одному, с партнером или всем миром вообще.
Правила запредельно просты.
Утром, после сна, прежде чем открыть глаза, игрок должен вспомнить то,
ради чего ему стоит просыпаться. Если вспомнил - значит, выиграл.
Если же не вспомнил - значит, игра проиграна и просыпаться не имеет смысла.
Выигравший получает в награду день жизни
и то самое, ради чего он, собственно, затеял этот день.
Проигравший в Датскую Рулетку больше не просыпается.
К. Арбенин
В средней паршивости городке M на Среднем Западе золотодобыча заглохла еще лет сто назад. От былого великолепия остались выработанные шахты, туристические брошюрки, а также кирки, фонари и муляж золотого слитка вместе с восковой куклой шахтера-китайца в местном краеведческом музее. Да несколько исторических кварталов.
Фасады заботливо подкрашены, щели замазаны. Стекла прикрыты ставнями, закрашены черной краской. Под протекающими крышами, проседающими перекрытиями, залитыми водой подвалами. Слишком дорого реставрировать, слишком много возни с бумагами и законниками, чтобы снести. Где-то среди покривившихся башенок, рассохшихся эркеров, слепых стрельчатых окон и заколоченных наглухо дверей с открученными бронзовыми ручками-колотушками торцом к улице стоят два особняка. Между фасадами их абсурдно близкое расстояние — одно крыльцо почти упирается в другое. Среди окружающих динозавров викторианской эпохи они диплодоки нарочитой роскоши. Без малого сто лет они пялятся друг на друга в упор, будто примериваясь и принюхиваясь, прежде чем вцепиться противнику в глотку.
Оба особняка до сих пор создают в квартале призрачную видимость жизни: временами внутри вспыхивает свет, из подвалов доносятся глухие хлопки, открываются и закрываются мансардные оконца. У одного конца квартала припаркован фургон. Иногда рядом с ним стоит пикап. Эти две машины исчезают почти одновременно, с промежутками в два-три дня. В отличие от белого "седана" на единственной охраняемой в этом районе стоянке. "Седан" обычно месяцами покрывается пылью, прежде чем исчезнет — на несколько дней. Затем он опять тут как тут.
В подвале городской управы городка М крыса пробует на зуб папку с документами, подтверждающими, что оба особняка, равно как и участок, на котором они стоят, принадлежат корпорации Mann Co.
В недрах одного из домов, того, с которого облупляется краска цвета "английский красный", на втором этаже, в комнатке, похожей не то на шкаф, не то на склеп, обшитый дубовыми панелями, спит, свернувшись калачиком, Шпион.
А затем просыпается.
Одна из особенностей работы шпиона: спать приходится урывками и где придется. Пятнадцать минут здесь, полчаса там. А постоянное напряжение оборачивается тем, что даже оказавшись ночью в нормальной кровати, Шпион привычно прислушивается к шумам, выделяя из какофонии звуков все незнакомое, а, значит, небезопасное.
От бессонницы спасает только память на звуки десятков мест, где:
плещет водопад за окном, визжат лезвия лесопилки, тихо гудят турбины, потрескивают, остывая, накалившиеся за день грузовые контейнеры, посвистывает песок, просачиваясь во все щели, бьет в жестяной карниз дождь, шумят вершины елей, похрустывает снег, с тихим шелестом пересыпается солома.
Несколько десятков баз в самых чертовых дырах мира, на каждой либо койка, либо лежанка, либо даже просто угол с матрасом, на котором Шпион спит вполглаза. Сжавшись в комок, спиной к стене, лицом к двери, к окну — в самом небезопасном направлении. Без движения, почти не дыша.
Особняк Редмонда Манна еще никогда не подвергался нападению — но привычка есть привычка.
По мнению Шпиона, профессионализм складывается из множества небольших полезных в работе привычек. Пусть даже некоторые — вроде вышеупомянутой — ведут к неудобствам в быту. О, совершенно крохотным. И не стоит о них.
Особняк имеет вверх два этажа и мансарду. В цокольном этаже располагается изрядно пыльный холл с большой лестницей и выходами на кухню и в гостиную-приемную-каминную — единственные мало-мальски теплые помещения в доме. Стараниями не столько Инженера — который уже отчаялся сырыми зимами поддерживать мирные отношения между то и дело пускающей течи системой паровых труб и капризным котлом — сколько Пиро, который топит плиту и в жару, и в мороз, а также Хэви, который большую часть окон гостиной закрыл матрасами, а оставшиеся — законопатил. Правда, преимуществами сна в тепле пользуется Скаут, и еще иногда — отрубающийся, где попало, Демо. Сам же Хэви обосновался на втором этаже, в бывшем хозяйском кабинете. Хозяйскую спальню Медик превратил в лазарет, а бывшую курительную ему пришлось разделить со Шпионом — получилось что-то среднее между архивом медкарт и клубом по интересам. Интерес в данном случае один: посидеть в более-менее спокойной обстановке без свидетелей. Ночует Медик в настоящем будуаре — ну, то есть если бы женский будуар оборудовали по приказу холостяка с излишком претензий, но недостатком вкуса. Шпион — по соседству.
Остальная часть команды довольствуется тесными комнатушками под крышей. Там же голубятня. Снайпер — вот еще один повод для ссоры — временами ворчит, что беспрерывно вурчащие, хлопающие крыльями и трахающиеся птицы не дают ему ни минуты покоя, и что рано или поздно пора сделать из летучих тварей хорошее жаркое. Медик замечания высокомерно игнорирует, и Шпион считает это правильным. Высказанная угроза обычно так и остается всего лишь словами. Даже в исполнении Снайпера — ведь, будь все всерьез, он бы просто пострелял голубей безо всяких предупреждений.
Лестница вниз ведет в просторный подвал, где когда-то располагались бильярдная, винный погреб и тир. Тир на месте, а за оставшееся место конкурируют Подрывник с Инженером. Сырье для взрывчатки и детонаторы против сварочного аппарата.
Парадоксально, но именно этот хаос помогает Шпиону спать спокойней. В случае чего — особняк гарантированно сложится как карточный домик, весь и сразу. И ни кислородный баллон в смотровой Медика за стеной, ни баллон пропана, которым распоряжается Пиро на кухне, — уже особенной погоды не сделают.
Мягкий, на прорезиненных подошвах, топоток Пиро по черной лестнице для давно уже несуществующей прислуги обычно начинает любой день.
Шпион открывает глаза в кромешной темноте. Комнатушка его, похожая на слишком высокий шкаф, находится в самом сердце дома — на втором этаже, у парадной лестницы, между парадным кабинетом и парадной же спальней. Комната очевидно предназначалась то ли для камеристки отсутствующей супруги Редмонда Манна, то ли для няни его так и не появившегося потомства. На это указывают несколько звонков, к которым ведут изгрызенные мышами шнуры в стенах. Узкая кровать, круглый столик для мелочей, откочевавший сюда из бывшей курительной. Лампочка на проводе. Пыльные звонки иногда покачиваются, когда Хэви за стеной боксирует.
Свежий костюм и рубашка повешены в изголовье. Еще одна полезная привычка: собираться заранее. Аккуратный в мелочах, Шпион ценит и чужие стабильные привычки. Они делают предсказуемыми даже таких малопонятных существ, как Пиро. Каждое утро он просыпается первым, каждое утро спускается с третьего этажа на первый — на кухню, если он ответственный за завтрак. Или же еще ниже — в подвал, к Инженеру.
Инженер встает пораньше, если нужно наладить телепорт к очередной базе, куда он отправится первым — проверить работу тамошних систем. Охраняет его во время этих визитов либо Пиро, либо отчаянно зевающий и треплющийся Скаут, но обычно подобная охрана - пустая формальность. Все оборудование работает нормально, и Инженер вместе с эскортом возвращаются как раз к завтраку с комментариями, что, мол, на лесопилке опять хмарь собирается, готовь дождевики. Или что на шахтах снова солнце жарит вовсю, береги голову.
Кто-нибудь советует Инженеру поберечь лысину, и на этом разведка-подготовка оканчивается.
Не сегодня — вспоминает Шпион, застегивая рубашку. Не сегодня.
Потому что вчера по внутренней связи Администратор объявила не будущее место битвы, а "технический перерыв". Это означало не выходные либо внеочередной отпуск для всей команды разом. Во время "технических перерывов" наемникам полагалось торчать на базе и ждать особых указаний. Дни эти — обычно два-три, изредка пять, но не более недели — были невыразимо скучны и вполне предсказуемы. Временами с базы отлучался Инженер, изредка — Медик, остальную часть команды начальство не тревожило.
Шпиона же тревожило любопытство. Оно чесалось, зудело, и было проще его удовлетворить, чем объяснять себе, что следить за коллегами во внеслужебное время есть излишний неоплачиваемый риск и блажь.
Слежка за Медиком показала, что тот просто-напросто игнорирует приказ и пользуется каждым шансом уехать с базы, для чего даже приобрел автомобиль. Уезжает он недалеко — в соседний городок N, чуть более захолустный и фермерский. Там на пороге дома — вполне респектабельного, но как-то без выдумки — Медика всякий раз встречает женщина. Та самая, чье фото у Медика в кармашке бумажника: средних лет, блондинка, внешность не то чтобы красивая, но ухоженная.
Насчет бумажника Шпион узнал совершенно случайно, и это абсолютная правда. И пиджак, и бумажник свалились на него однажды вместе с не выдержавшей веса зимнего пальто Хэви вешалкой еще с полгода назад. Плюс факт, что Медик в последнее время в ссоре со Снайпером из-за того, что кое-кто — оба при этом указывали друг на друга — слишком часто занимает телефонную линию. Плюс нюанс, что фотографии женщины Медик на рабочем столе не держит, даже сам факт связи не упоминает. И что при встрече улыбается он, а она - нет.
Шпион сделал вывод, что это довольно скучная история, и обратил свое внимание на Инженера. Тот активно пользовался телепортом и иногда пропадал на несколько дней кряду или ночевал на базе, а к утру снова исчезал. При этом с собой у него были то ящик инструментов, то скореженный металл, то новехонькие, в масле, детали. Иногда переносить их помогал Пиро, который даже сопровождал Инженера в его визитах неизвестно куда.
Завершалось все одинаково: Инженер рано или поздно сворачивал телепорт, в тот же день Администратор объявляла следующее место боя, на чем "технический перерыв" кончался.
Шпион сделал из всех этих эмпирических данных некоторый предварительный вывод, но для его подтверждения проще было бы поговорить с участниками. С Пиро этот номер не проходил — тот хотя и был иногда весьма и весьма, до утомительности, общителен, но, к сожалению, совершенно маловнятен.
Поэтому спрашивать пришлось Инженера. Итогом его ответа стало то, что Шпион не только получил информацию, но и получил разрешение на участие в этих визитах. На правах человека внимательного, а потому полезного. Плюс право не участвовать. Кажется, именно о таких случаях странная поговорка Хэви: «Колхоз — дело добровольное».
Потому что скучно оказалось до одури. Во-первых, Инженер проводил телепорты в места предыдущих боев, ничего нового. Во-вторых, там проверял электричество и проводку — всегда что-нибудь разлаживалось или перегорало, занимался сантехникой, а иногда даже чинил протекающие кровли. Все эти мелкие хозяйственные работы, которые просто невозможно или нет времени вести во время боевых противостояний. А жили наемники на базах иногда неделями, поломки обычно накапливались.
Во-третьих, Инженер собирал барахло. То, что на базах было сломано или просто плохо лежало. Казалось бы, при таком подходе все бы он вынес давным-давно, но нет. Что-то, намертво приколоченное в прошлый визит, на следующий оказывалось сдвинутым и разобранным. Вещи пропадали, появлялись новые. Базы использовали явно не только наемники, но загадочные «не только» волновали, похоже, одного лишь Шпиона.
Из барахла Инженера больше всего интересовали обломки их же собственного оружия, которые почему-то не сумела забрать система респауна. "Ну, извини, я хоть и кое-что умею, но нарушать второе начало термодинамики — это не ко мне". Когда Шпион имел неосторожность полюбопытствовать, Инженер удивился, проворчал, что кое-кого вообще ничему в школе не учили, но затем вполне доходчиво объяснил, что ни одно устройство не может работать "замкнутым циклом", без сопутствующих потерь. И эти потери желательно бы возвращать обратно в систему. "Скажи спасибо, что это касается только железок, а не твоей головы".
В деле "перетащить, открутить, донести" Инженеру помогал Пиро. Шпион же был полезен своей памятливостью: он точно знал, где, кого и иногда даже сколько раз убили на поле боя накануне, а то и пару дней назад. Также эти утренние прогулки были неплохим моционом, а еще возможностью лучше изучить все закоулки баз, отрепетировать некоторые маршруты. Скучновато, но безопасно.
Очередным разочарованием для Шпиона стал и тот факт, что визиты на вражеские участки баз были запрещены. Категоричное инженерское "не-а" пресекало все предложения о разведке с сопутствующей диверсией:
— И не думай. Даже невидимым. Тебе же хуже будет. Нет. Нет. Не-а.
После одного такого спора, едва не закончившегося ссорой, Инженер признался в некоем обстоятельстве. И Шпион в очередной раз поразился, насколько различно можно расценивать одну и ту же проблему.
Именно о ней, проблеме, в который раз задумывается Шпион этим утром, спускаясь вслед за Пиро вниз, на ходу натягивая балаклаву и застегивая пиджак. Работа или не работа — но следует соблюдать аккуратность. И осторожность, а потому с собой и револьвер, и нож. Пусть даже Инженер никогда не берет с собой ничего опасней гаечного ключа.
— Утра! — машет рукой Инженер, Пиро мычит что-то, похожее на приветствие, и новое утро начинается с шага в телепорт. С красных искр под ногами и рассветных теней на досках. Капель росы на сетке рабица. Запаха перепревшего сена и застоявшейся воды канала.
Туфорт.
Вчерашнее противостояние было крайне утомительным и притом безрезультатным. Обе стороны слишком осторожничали и больше уделяли внимания обороне, нежели нападению. Шпион постарался припомнить обстоятельства:
— У моста было горячо. Помнится, туда добежала эта бормочущая мразь... нет-нет, амиго, ничем не хотел обидеть тебя.
В ответ Пиро только молчал и продолжал пялить на Шпиона стекла противогаза.
— Прошу прощения. Так мы идем вниз?
— Идем-идем, — нарочито-бодро согласился Инженер, стараясь замять случившуюся неловкость.
Неловкость — еще мягко сказано. Они начинают с тобой регулярно случаться, когда у тебя и каждого из команды есть... кто? Доппельгангер? Злобный двойник? Брат-близнец? И магия тут совершенно ни при чем.
Команды свои Бултарх и Редмонд собирали в обстановке строжайшей секретности. И тем не менее, при первом же боестолкновении наемники обнаружили, что сражаются со своими идентичными копиями. Администратор никаким образом этот факт не комментировала, а задавать лишние вопросы было явно неуместно. Поэтому пришлось привыкать.
К тому, что по полю бегают и орут абсолютно одинаково противными голосами целых два Скаута. К тому, что пьяные выкрики могут принадлежать своему Демо, а могут и означать скверно организованную засаду. Оба Медика чертыхались на своих крайне похоже, и это было смешно. Напороться на Хэви — своего или чужого — иногда было одинаково страшно.
— Промышленный шпионаж в действии, — вздыхал Шпион. Он открыто огорчался тому факту, что не он украл у противника респаун-технологию. И втайне опасался, что команда узнает один из его секретов. Что ему говорит его враг-двойник, если им случается пересечься на поле боя.
— Фальшивка. Подделка. Копия. Дешевка.
Шпион помнит, как нанимался к Блутарху Манну. Помнит голую бетонную комнату с чем-то вроде воронок на потолке. А затем — темнота, помутнение, чехарда — и все вроде на месте, но все логотипы вокруг уже красные.
С тех пор он был шпионом на стороне RED, и работал максимально эффективно. Сумма была та же, условия те же. Даже Инженер тот же.
Кстати, об Инженере. У него отношения с противоположной стороной складывались в корне иначе. Во-первых, он чуть ли не во всеуслышание в первый же день объявил, что произошла какая-то явная фигня, и что он, Инженер, в этом ничуть не виноват:
— Я делаю машины. Они работают хорошо. А вот как их используют — это уже другая проблема. Да, я нанимался не к этому Манну, а к другому. Ну и что? Получается, я договора не нарушал. И не нарушу, если наймусь еще раз. И даже не надо разводить споров. Вся эта философия не по мне. Жить-то как-то надо.
И Медик, и Шпион, и, неожиданно, Демо — потребовали подробностей. Инженер пожал плечами и объяснил, что респаун-система, изобретение его деда, доведенная внуком до ума, воспроизводит людей и вещи по одному образу и подобию. Исходнику. Вроде мгновенного снимка. Который и был украден по приказу Редмонда.
И не один.
Инженер.
Демо.
Медик.
И Шпион.
Все они нанимались на сторону синих.
Но и работники Блутарха отрабатывали свою зарплату. Так у красных оказались свой Снайпер, Хэви, Солдат, Скаут, Пиро. Круг хищений замкнулся, стороны достигли паритета сил.
Шпион иногда непроизвольно вздрагивал при неожиданном появлении Пиро — неважно, своего или чужого. И тут же злорадно усмехался — потому что у его "оригинала", "первого", "лучшего" — наверняка та же проблема.
Инженер старался не заморачиваться и пояснял простовато:
— Ну, вот, рано или поздно мы победим, так? А не победим, так они победят. И я домой вернусь. По-любому — либо я либо я. А пока, зачем портить друг другу жизнь?
Инженеры и не портили: не совались на чужие базы, и остальные наемники вроде как тоже поняли это странное правило не ввязываться в бесконечные бои, ценить несколько дней передышки. Эта своеобразная вежливость помогала также соблюдать мир на «нейтральных» территориях, где наемники нет-нет да и натыкались на потенциальных противников во вполне мирных ситуациях среди мирного населения. Постепенно стало считаться хорошим тоном не устраивать стрельбу и поножовщину в лучшем баре, а также универсальном магазине хозтоваров города М, например.
Пусть парадоксально, но работает — таково было инженерное решение проблемы.
Работает, парадокс — констатирует про себя Шпион всякий раз, когда ходит по пустынной и непривычно тихой базе. Проходит "площадку смерти" — открытый балкон на втором ярусе, обычно отлично простреливаемый чужим Снайпером. Где-то рядом всегда пристраивается свой, вместе с любимый ящиком для патронов и вонючими банками.
Угол. Снайперское гнездо.
И размазанная кровь на досках. Невеликая новость — сначала респ забирает тело, затем остатки оружия, а следы взрывов и кровавые пятна остаются надолго. Правда, все равно исчезают без следа позднее, но не эти и не сегодня, странно. Шпион, привычно стараясь не вступить, чтобы не оставлять следов, проходит мимо. В утренней тиши особенно хорошо слышно пыхтение Инженера, его тяжелая поступь. Шпион старается идти еще тише и с трудом подавляет желание чистого хулиганства ради уйти в невидимость. Просто чтобы посмеяться над коротышкой, посмотреть, как он будет вертеться, звать, ругаться. Затем спокойно вернуться на роковой балкончик, сесть, свесив ноги вниз, закурить первую утреннюю сигарету.
Особенную, как все первые с утра.
Интересно, а тому, другому, приходили ли в голову такие мысли? Могут ли два шпиона настолько совпасть в желаниях, что в режиме невидимости придут на одно и то же место и столкнутся лбами?
«Что тогда сделает он? Что сделаю я? Да-да, было бы хитро делать именно то, что он бы посчитал бы слишком большой глупостью. И глупо считать, что он не раскусит намерений предвидеть то, что он будет делать прямо противоположное тому, что, по моему мнению, он счел бы наиболее разумным, оказавшись на моем месте…».
Эти мысли настолько отвлекли Шпиона, что он не сразу отреагировал на "мфффиифте фффф ффсс" от Пиро. И это не обычное "фффшшш", обозначающее что-то кратко-восторженное. И не "уф", которое значит просто "уф". Тут что-то тревожное, и первым это дошло до Инженера, который знал толк даже в мычании. Шпион фыркнул — но больше оценить его небольшой каламбур было некому.
А Пиро уже бежал к мосту, и Инженер за ним. Шпиону оставалось только не спеша воспоследовать. Бегать он не мастак, да и всю спешную работу, буде она случится, успели бы сделать и без него. Его дело — наблюдать и вмешиваться в критические моменты. Тонкая работа, это вам не железки ворочать, не огнеметом размахивать. И почти всегда остается время прикурить сигарету. Пусть на ходу, но все равно неплохо.
Неплохое утро было и кончилось для Шпиона в тот момент, когда он наконец подошел к началу моста. Примерно посредине, ближе к стороне противника, на досках лежал мешок. Пиро, ничтоже сумняшеся, этот мешок уже тормошил, тряс, пытался поднять за край. Мычал — теперь уже не просто встревожено, а громко и с вызовом.
Инженер со Шпионом подошли ближе. Они оба уже успели оценить и синие фабричные штампы на мешковине, и тот факт, что, оставь синие заминированную ловушку, — то она бы уже от такого грубого обращения десять раз взорвалась. А еще из мешка торчали ноги. В ковбойских сапогах с острыми носами и стоптанными каблуками. Слишком знакомые сапоги, и слишком уж длинные ноги; сам мешок длинный, перевязан туго, но недостаточно: мешковина с одного бока съехала, и виден кусок красной рубашки. Один из углов мешка тоже промокал красным. на доски натекла лужа.
Бормотание Пиро, видимо, продолжалось бы и дольше, когда Инженер сказал странную штуку:
— Нет, больше никаких игр. Всё. Он больше не играет.
Пиро замолчал, а Шпион удивился.
Несколько позже Шпион сообразил, что тогда, на мосту, их могли порешить на раз-два. Но тогда ему почему-то и в голову не пришло пригибаться и прятаться. Интуиция? Впрочем, наилучшая интуиция, прям-таки чутье, была именно у Пиро, а он был жив, и все были живы.
За вычетом Снайпера.
Шпион едва не расхохотался. Это было бы неправильно — рассмеяться сейчас, на глазах у Инженера с Пиро. Они бы не поняли шутку. Да и дурной тон — смеяться над покойниками.
Но Снайпер оказался довольно смешным покойником-посылкой. Получите и распишитесь. Причем... да-да, наверняка его довела до такого именно манера держаться поодаль от команды, возвращаться на базу последним — Инженер, зная это, просто молча оставлял работающий телепорт и не разбирал его допоздна; любовь к поездкам в одиночку на своем вонючем фургоне, и нелюбовь к попойкам вроде той, что состоялась вчера вечером по возвращении на базу. Черт, да даже в особняке он жил в крайней комнате. У самой черной лестницы — которой и обычно и пользовался, если отлучался. Временами вообще уходил крышами, через слуховое окно. Не иначе как воображал себя последним великим охотником в городских джунглях.
Смешная жизнь, очередная нелепейшая смерть — в самом конце вчерашнего раунда. Будет повод посмеяться над ним, когда вернется. И в этот же момент Инженер продолжил:
— Понял? Он не вернется.
— Это что еще такое? — в голосе Медика даже сквозь акцент четко слышалось раздражение. Простое такое, обыденное раздражение человека, которого заставляют работать в его законные выходные. — Что значит «труп»? Зачем вы его сюда притащили?
Пиро взмахнул перепачканными руками. Инженер уже гораздо спокойней пояснил:
— Док, пожалуйста, не торопись. Ты нам, наверное, понадобишься. Тут такое дело — сейчас объясню. Только это не быстро.
Медик, которого застали уже у двери, покосился на улицу и начал расстегивать пальто. Шпион прикурил третью за день сигарету и пошел будить остальную команду. Пусть хотя бы Инженеру не придется рассказывать все лишний раз. А еще интересно было пронаблюдать реакции.
Для наемников просто труп — никак не новость и не повод будить спозаранку. Тем более труп кого-то из своих. Скаута, который, отчаянно зевая, было двинулся досыпать, пришлось тихо схватить за штаны и водворить на место. Да и сам Шпион то и дело тянулся посмотреть на часы — Инженер при объяснении старался обходиться без технических подробностей, но получалось у него не очень. Плюс экспрессивные выкрики Демо. Плюс обстоятельно переспрашивающий непонятные термины Хэви — соображал тот крепко, но словарного запаса не хватало. Морщащийся и явно злящийся Медик — потому что выходной его день явно накрывался медным тазом.
Со слов Инженера вырисовывалась нижеследующая ситуация. Все устройства респауна на каждой из баз — что на стороне RED, что у BLU — были идентичны. Наше глубочайшее спасибо промышленному шпионажу. Как и всё, спроектированное семейством Коннагер, сделаны они были крайне добротно и во врем боя работали не от двух, а от целых трех независимых взаиморезервирующих источников питания. Само помещение могло быть разрушено разве что прямым попаданием тяжелой авиабомбы. Но все-таки штатный техосмотр полагался. На случай «ну мало ли что». Плюс иногда требовалось изменить настройки. Например, после процедур Медика, потому что каждый раз после восстановления заново пересаживать сердце — это знаете ли…
Медик посмотрел. Инженер запнулся и продолжил.
…ну, и не отрезать же себе каждый раз руку, чтобы был разъем для многофункционального протеза. Да. И еще всякие мелочи. Поэтому все системы нужно регулярно проверять. Заменять изношенные узлы. Диагностика.
И показалось вполне практичной идея проводить эти работы на базах параллельно. При администрации никто о совместности проекта и не заикался, по крайней мере Инженер красной команды на такое не пошел. И не думает, что тот, другой, сделал подобную глупость. Хотя теперь уже всего можно ожидать. Да. Ладно. Подумаем потом.
А тогда идея была хорошей. Составили график, согласовали по телефону друг с другом и почти одновременно подали заявки наверх. Мол, так и так. Получили «добро». Единственное условие — обычная секретность. И от своей команды в том числе. Тем более что речь шла всего о нескольких демилитаризованных днях, а затем убийства, смерти, возрождения снова шли по кругу, по кругу, по кругу.
До вчерашнего дня. Респ Инженер отключил вчера вечером, уверенный, что вся команда на уже на базе, и что с утра можно будет приступить к работе.
Ошибочка вышла.
Шпион опять чуть не улыбнулся. Инженер себя недооценил. То есть другого себя, конечно.
Убить противника раз и навсегда, без дурацкой чехарды с возрождениями. Очень практичный подход, просто и по-инженерски эффективно.
Но вот выбрать место и время, выбрать мишень, провернуть все это дело так быстро и чисто, да еще с вот таким завершающим штрихом, как эта «посылочка от синих». Слишком сложно. Инженеры отличные тактики, но во всем этом деле чувствовалась рука стратега.
Эти соображения помогали Шпиону пропускать мимо ушей громогласные обвинения Солдата, что некоторые умники в команде не умеют считать даже до девяти, и что вот некоторые умники додумались до такого, а некоторые молчали, когда использовать такие ценные данные были можно и нужно! И что теперь основной задачей красной команды является месть!
Не то чтобы Солдат так уж ценил Снайпера. Скорее даже наоборот — считал довольно бесполезной обузой. Но окончательная смерть кое-что меняет. Например, вдохновляет на пассажи вроде: «может, он был не лучшим из нас, но он был наш». Отличная эпитафия для человека, потерю которого команда заметила только на вторые сутки. Шпион вздохнул, поймал взгляд Медика, кивнул в сторону подвала.
Время возвращаться к работе. Труп от разговоров свежее не становится.
Еще одной проблемой оказался Медик, который нести тело в лазарет отказывался наотрез.
— У меня нет прозекторской. Ни большого холодильника. Разве что по частям, но смысл? Зачем тебе вообще это? Причина смерти налицо.
Шпион сам точно не знал зачем. Причину смерти он установил и сам — еще тогда, на мосту, когда разрезал мешковину. Но обосновать свое «зачем» смог:
— Нам следует извлечь из этой смерти максимум информации.
— А, любопытство, — протянул Медик.
Шпион поправил:
— Любознательность.
Возможно, в их отношениях с Медиком и не хватало теплоты, зато присутствовало взаимопонимание. А этого уже достаточно для консенсуса. Плюс стол из кухни. Заставить Скаута и Пиро дотащить это грубоватое сооружение из досок до душевой, переоборудованной в свое время не из просто ванной, а целого ванного кабинета. Достаточно места, достаточно чисто. Медик выглядел уже куда более довольным, надевая халат, передник, перчатки, косясь на лежащий на столе мешок.
— И что, что вы его прям тут собрались? Эээ… — скривился Скаут.
— Да, дорогой. Хочешь остаться посмотреть? Это поучительно, — Медик окончательно вошел в профессиональную колею, разве что не улыбался. А, может, и да. Под маской не было видно.
— Не, вы уж тут как-нибудь сами! — захлопнулась дверь.
— Молодежь, — вздохнул Шпион и сменил свои обычные перчатки на резиновые. — Я не специалист, но хотя бы наружный осмотр… под вашим руководством, разумеется.
— Разумеется, — Медику довольно легко польстить уважительным отношением. К тому же совместная работа объединяет. Это может оказаться благодатной полезной почвой для дальнейших отношений — пусть и начинают они складываться над трупом.
Шпион не то чтобы отвык от вида мертвецов, но уже довольно давно не видел тела более, чем пятиминутной свежести, которое при этом не норовит исчезнуть из рук. В первый раз в карманы халата убитого Медика — своей команды, прошу заметить! — он полез от безысходности. Потому что своя зажигалка сломалась как раз посреди дня, а день был долгий и нервный, а Медик курит трубку. И, конечно, у него в кармане могли оказаться спички.
Спички тогда нашлись, а Шпион, кроме курения, приобрел еще одну вредную привычку. Ну, или в данном случае полезную. Любовь быстро и без особенных сантиментов обшаривать чужие карманы. Особенно если карманы на мертвом теле. Не для выгоды, а просто… для развлечения, пожалуй. Для Инженера обшаривать трупы на поле боя в поисках патронов и обломков металла для построек было печальной, но работой. Для Шпиона — скорее игрой, в которой любопытство систематически побеждало брезгливость.
"Что ж, будем относиться к этому, как к повышению профессионального уровня", — решил про себя Шпион и для начала своим ножом разрезал и веревки, и мешковину. Был готов сделать шаг назад, ожидая, что руки, как и ноги, свесятся со слишком короткого стола. Но тело так и осталось с неловко завернутыми назад руками. Связанными.
Шпион постарался не морщиться. Видел он трупы и в худшем состоянии, не в том дело.
Но это же Снайпер. Он и при жизни-то был довольно нечистоплотен, с немалым количеством грязноватых привычек, из которых в приличном разговоре можно упомянуть разве что манеру плевать где попало. А теперь добавился еще и запашок гниловатой сырости. На жилете, рубашке, брюках, кроме крови, еще и пятна грязи. Шпион присмотрелся: с прозеленью. Понюхал: нет, не плесень. Тина.
— Нашли на Туфорте? — уточнил Медик, доставая кусачки. Вряд ли они входили в стандартный набор для анатомирования, но в данном случае оказались необходимы.
Вязали руки Снайперу старательно, и не чем-нибудь, а проволокой. Подтверждающий штришок в пользу рассказанной Инженером истории.
— Именно. Но не в воде, — Шпион принял инструмент. — Помогите развернуть, будьте добры.
Ворочать тело в одиночку было не то чтобы тяжело, но неудобно. А тут еще и Медик отвлекся:
— Смотрите, изгиб какой. Поручусь, ему предплечье сломали.
— Ага. Позвольте предположить, что при жизни, — проволока оставила на запястье не просто следы, а глубокие, до живого мяса, раны. Кровь залила ладони, пропитала перчатки, просочилась до скрюченных пальцев. Шпион отметил про себя и это, и употребленное Медиком множественное число: «сломали». Они. Их было несколько, для Медика это уже было очевидно.
Солдат мог распространяться сколько угодно, но в команде RED стратегические решения принимал именно Медик. Обычно в паре с Хэви. И теперь Шпион даже с некоторым удовольствием наблюдал, как с каждым словом равнодушный в общем и целом врач все больше и больше проявлял свою непрофессиональную сторону.
Ну, ту, в которой ничего не говорится о "не навреди".
— При жизни. Он сопротивлялся. Что можешь еще сказать?
— Ну... бой завершился вчера в шесть вечера. Инженер сказал, что отключил систему в восемь. Помочь?
— Да, рубашку, штаны — все режь. Судя по окоченению, я бы сказал — часов пять назад, не больше.
— Пять? Да, пожалуй, — нож вяз в волглой ткани. Наконец у Шпиона в руках оказалась половина жилета. В одном из застегнутых многочисленных карманов что-то хрустнуло и звякнуло.
Очки.
Вчерашний бой завершился с ничейным счетом, солнце уже скрылось за здание базы RED. Шпион закурил первую из вечерних сигарет и посмотрел на часы.
Пять минут седьмого. Только-только стихли динамики, оглашающие объявление от администратора. И сразу стало очень тихо, как всегда после боя. Хотя на деле ничего подобного — тишина это обычно состоит из постукивания по металлу налаживающего телепорт Инженера, выкриков Демо — "а ну выпьем на дорожку". Скаут, еще не остывший после драки, бьет мячом по стене, не всегда ловит, чертыхается. Мяч подхватывает Пиро, но не кидает Скауту, а вертит в руках. Медик, сидя на лавке, но еще не сняв рюкзак, поводит плечами и устало вздыхает. Хэви с лязгом ставит на пол пулемет и обхлопывает себя по карманам в поисках возможно завалявшейся шоколадки. Солдат громогласно сопит, не зная, что выбрать: обличительную или поощрительную речь. Шпиону не требовалось видеть всех, чтобы знать, что происходит. Требовалось просто спокойно докурить в завершение рабочего дня, желательно в одиночестве. Вместо этого он чуть было не наткнулся на Снайпера.
— Нечего тут вынюхивать, — пробормотал тот и прошел мимо. Шпион только пожал плечами. Проследил взглядом — направлялся Снайпер тоже отнюдь не в командный пункт, а к балкону. Тоже любитель тихих перекуров? Вполне в его репертуаре.
И да, очки. На носу или сдвинутые на лоб — их Снайпер не снимал почти никогда, вчерашний вечер точно не был исключением. Шпион бы запомнил.
Осталось от очков немного: одно стекло отсутствует, второе пошло трещиной, половина оправы смята. Шпион их внимательно осмотрел и с трудом подавил желание пристроить их на положенное место. На нос владельцу. Вышла бы весьма симметричная композиция: разбитое стекло над подбитым глазом, перекошенная дужка на перекошенном в сторону сломанном носу. Половина очков отсутствует. И почти половина головы — тоже. Провал с рваными краями на месте правого глаза. Медик констатировал:
— Сквозная. В упор, — но, заметив несколько более мелких, похожих на оспины дыр рядом с раной, поправился: — Почти.
Интонации у Медика плавные, жесты — аккуратные. С мертвым телом он обращался несравнимо вежливее, чем с сокомандниками во время штатного «чек-апа» или залечивания мелких ран по-быстрому прямо под огнем противника.
— Не больше метра, картечью. Значит: Инженер, Пиро, Скаут, Солдат. Хэви.
Для таких простых выводов не нужно знать тонкостей судебной медицины. Достаточно пронаблюдать последствия ранений от дробовика. Смерти от выстрелов в упор. Чем спокойнее был голос Медика — тем больше становилось Шпиону не по себе от этих простых выводов, в подтверждении не нуждающихся.
Это просто констатация фактов. Зарубки на память. Список смертных приговоров, апелляции не подлежит. Шпион знал, как могут убивать Медики: неоднократно бывал свидетелем, а два очень неприятных раза — даже жертвой. Пожалуй, единственная разница в тактике заключалась в том, что Медик синей команды предпочитал максимально себя обезопасить, и поэтому сначала расстреливал жертву из шприцемета, а уж затем брался за пилу. Что выглядело не в пример гуманней манеры Медика красных, который любил нападать из засады, и явно ценил, когда противник сопротивляется. Для своей же команды с решением, кому жить, а кому возвращаться с респауна он не затягивал — уже достаточно.
Медик хмыкнул. Шпион чуть не вздрогнул. Плохо, когда Медик вежлив. Когда он спокоен — это еще хуже. Но главное, чтобы Медик не начал чего-нибудь гнусаво напевать. В такие моменты его боялись все сокомандники, даже Хэви. Наверное. Должен же быть и у этого сверхчеловека какой-то предел. Пусть даже по нему и не видно.
Но тревога оказалась ложной, и Шпион совладал с голосом:
— Да, как минимум двое. Предполагаю, что это сделали на нижних уровнях, где-то у канализационной трубы. Перед этим оглушили, что ли. Шел бы своими ногами — сапоги были бы чи… иначе испачканы.
— Оглушили, хм, возможно ударом по голове, посмотрим. А вот и гематома. На затылке слева след от удара тупым предметом. Затем мы имеем: перелом руки, определенно. Пожалуй. что и ребер — вскрытие покажет. Затем выстрел, а затем…
— Км. Да. Волокли обратно. Но не всю дорогу в мешке, — продолжил Шпион. Он ковырялся в остатках одежды и старался особенно на стол не смотреть. Вид трупов его не смущал, покойник вообще был последний, кого стоило в этой комнате бояться. — Стран… да.
Окончание фразы «странно, я бы так не поступил» он постарался замять. И еще одну вещь Медику пока незачем вспоминать. Если он вообще когда-либо обращал внимание на этот нюанс.
Шпион синих, будто нарочно бравируя, часто стрелял из револьвера именно с левой руки. И бить по затылку рукояткой тоже мог. Вообще вся операция выглядела так, будто без него не обошлось. Но не стоит, право же, не стоит говорить об этом команде прямо сейчас. Это при любом раскладе плохо будет воспринято: «я знаю, как думает чертов сукин сын. Потому что я такой же сукин сын». Или: «я без понятия, что он будет делать, потому что он нарочно старается обмануть именно меня».
Нытье некомпетентного ничтожества, которое вызовет в команде только раздор и повысит к нему, Шпиону, недоверие. Гораздо эффективнее будет провести предварительное «семейное разбирательство», скажем так, при закрытых дверях. Узнать все нюансы и подоплеку. Обстоятельства в подробностях. И уж затем нанести удар. Звучит куда как более элегантно, не так ли?
Звучало немного похоже на завязку дешевого детектива с примесью дешевейшей же мелодрамки, но это если не знать, что Шпион не имел привычки себя обманывать. Ну, по крайней мере, не так часто, как окружающих. И вполне понимал свои мотивы. Ему не было дела до деревенщины-Снайпера: пусть даже того живьем на части порезали. И он не Медик — ему не нужно теперь лезть из кожи вон, доказывая команде, что ситуация под контролем и разрабатывая планы мести. Не Инженер — только такой простак может настолько доверять врагу.
Даже до всей этой истории с двойниками Шпион себе не доверял, ни в чем, никогда. И собирался продолжать в том же духе. Произошедшее стало для него, как бы это выразиться точнее: профессиональным вызовом?
Что ж. Синяя сторона начинает атаку, красная — обороняется.
В дверь скромно поскреблись:
— Эм. Мы тут с Солдатом завтрак того… приготовили. Так что вы тут того… приходите, — и голос Скаута зазвучал чуть поотдаль: — А ты чего тут сидишь? Пошли отсюда, есть пошли, дурилка.
— Да-да, — рассеянно отозвался Шпион и вспомнил, что так и не успел побриться с утра. — Док, вы тут справитесь?
— Смею надеяться. Передай, чтобы мне оставили… того. Что они там наготовили.
Шпион вышел. Медик даже не обернулся.
В коридоре под самой дверью сидел Пиро — так и просидел все это время, похоже, и весьма тихо. Шум создавал в основном Скаут, в попытках объяснить:
— Шел бы ты есть, что ли. Ну не надо, а? Вот только не начинай, да, ладно? Ну да, херня, согласен, но вот только не надо сопли распускать. Все еще будет норм, вот увидишь. Может, в команду нового возьмут. И все будет как раньше, да.
Пиро смотрел, задрав кверху рыло противогаза, как Скаут вытирает лицо перебинтованным запястьем, шмыгает носом. За этой сценкой Шпион наблюдал молча еще какое-то время, достаточное, чтобы закурить сигарету. Затем его заметил Пиро, а следом резко развернулся и Скаут. Вздернул подбородок и быстро пошел к лестнице, на ходу прошипев:
— Не на что тут смотреть!
Шпион и Пиро переглянулись. Очень сложно прочитать выражение глаз через стекла противогаза. В них отражалось только по одному Шпиону, и всё.
Завтрак прошел предсказуемо неудобно — из-за отсутствующего общего стола устраиваться пришлось где попало. И предсказуемо в плане еды. «Я приготовил» от Скаута обычно означало кашу или макароны — что-то, что можно либо недоварить, либо малость приварить к кастрюле. В этот раз каша расползлась в унылую слизистую массу.
Стряпней Солдата можно было убивать людей: любую еду, требующую приготовления, он мог перевести в ранг химического или биологического оружия. Единственным исключением являлась свиная отбивная, которую готовил Солдат как будто по вдохновению свыше и с неизменно божественным результатом. Даже все печальные обстоятельства не могли ему в этом помешать. Выглядело это мясо вызывающе: «И эти недомерки думают, что могут отбить у нас аппетит? Не дождутся!».
Шпион, одним глазом глядя в тарелку, другим успевал следить за реакциями. Благо было, на что посмотреть.
Возвращение Медика и его краткое, без подробностей, заключение никому аппетит не отбило, но настроение команды изменило в более агрессивную сторону. Даже Скаут как-то приободрился. Инженер заверял, что завершит замену батарей дня через два, максимум — через три. Если так, то команду в дальнейшем ждала весьма серьезная боевая программа, стратегию которой взялись разрабатывать Медик и — вполне ожидаемо, ему всегда нравились самоубийственные планы — Солдат. Единственную неловкую паузу вызвал вопрос Демо:
— Кто-нибудь телефон знает? Адрес там. Родителям его написать надо.
— Сделаю, — неожиданно для себя отозвался Шпион. Скорее, по привычке. Для поддержания реноме: в команде у него была противоречивая репутация человека, который все обо всех знает. Репутацию нужно поддерживать и подтверждать.
— Гроб к обеду будет, — подытожил Инженер.
Дверь, закрытую на копеечный замок, было быстрее выломать, чем взломать, но Шпион решил проявить такт. Хотя никакого смысла в почтении к мертвым не видел.
Комнатушка Снайпера мало отличалась размерами от его собственной, разве что имела одну скошенную стену-потолок с небольшим окном. Темные потеки на стенах — следы протекающей крыши. Койка, тумбочка — скудная обстановка, но ни следа порядка. Правда, вещей было слишком мало, чтобы развернуть полноценный холостяцкий хаос, но даже замасленной ветоши для чистки винтовки под кроватью в паре с одиноким дырявым носком хватило, чтобы Шпион поморщился.
Официально ему было нужно найти что-то приличное из одежды для похорон. Неофициально — найти кое-что еще.
Нашлась целая смена одежды, за вычетом сапог, которых, судя по всему, у Снайпера и была одна пара. Как не было и запасных очков.
Очков. Конечно же. Шпион успокоился и сел на край косо застеленной кровати. Чтобы быстро разыскать нужную мелочь в незнакомой комнате, нужно немного актерского мастерства.
Или как это еще назвать. Неважно.
Вот утро. Смятая подушка, кровать слишком коротка Снайперу, и он наверняка спит в какой-то крайне неудобной позе. То есть спал. Была у него и привычка отрубаться при любом удобном случае — сидя, лежа, чуть ли не стоя с винтовкой. Но просыпался он без будильника: почти никто в команде не имеет манеры дрыхнуть до полудня, разве что Скаут.
Будильника на тумбочке нет, нет и часов. Часы — разбитые, показывают без пяти двенадцать, и это скорее без пяти полночь, чем без пяти полдень — остались у Снайпера на руке. Проснуться. Посмотреть в окно, затем одеться — одна смена чистой, но мятой одежды в коробке, вторая, видимо, была повешена на гвоздь на двери. Рядом с дверным косяком пустой крюк, где висела винтовка, и маленький гвоздик, где висит запасной ключ от комнаты, и еще один, на брелоке.
Бинго.
Упросить Инженера подкинуть обратно до Туфорта особого труда не составило. Причина из разряда «нужно кое-что проверить». Конечно, Пиро набивался в сопровождающие, да и Демо сказал что-то вроде: «Друг, зачем же ж рисковать задницей зазря, не ходи ж один же ж».
Шпион вежливо возразил, что он в режиме невидимости и быстро.
Дела действительно было немного. Для начала — найти колею.
Снайпер в своей глупой нелюдимости дошел до того, что на все базы, находившиеся от захолустного М. менее, чем у сутках езды, пригонял свой фургон. Ставил его на расстоянии в два-три горизонта от зданий, в нем ночевал. Но ставил обычно на одно и то же место, а вокруг выглядевших заброшенными построек больше и не было никаких других следов шин, кроме как оставленных фургоном.
Несколько сложнее оказалось завести старую коробку на колесах и самым малым ходом, стараясь не заглохнуть, перегнать ее на заранее присмотренное место. Откуда еле-еле виднелась верхушка одной из башен базы. Верхушка, выкрашенная в синий цвет.
Шпион, хотя ему и пришлось идти обратно пешком через накалившуюся уже на солнце пустошь, попутно дав изрядный крюк, чтобы уйти из поля видимости базы синих, остался доволен проделанной работой.
Похороны было решено провести на Харвесте. Заброшенная неприметная деревенька, всего лишь одно из мест боев, место, которое вряд ли мог предугадать кто угодно из противников. Вполне рациональное решение.
Нерациональные доводы Демо и Солдата тоже были вполне одобрительные:
— Да там жешш…
— Да, так точно, там уже есть могила!
— А еще ж в полнолуние, да!
— Я как-то на ракете приземлился, да прямо об эту каменюку.
— Там такое полнолуние! И делается такое!
— Хорошо, что был в каске. Вот преимущество американского оружия. Да. Так что там.
— Мо-о-огила. А в ней.
— Надпись. Что-то такое.
— «Здесь покоится бедный Зефенайя».
— ТАК ТОЧНО!
От залившего себе глаза даже больше, чем обычно, Демо добились только сказочки про восстающий каждое полнолуние из могилы призрак, категорически не одобряющий вооруженных лиц рядом. Было ли сейчас полнолуние или нет, впрочем, никто уточнять не стал. Ну, место и место.
Достаточно было заботы дотащить сколоченный Инженером ящик — на классическое изделие гробовщика это сооружение не тянуло, но попробовал бы кто-нибудь сделать что-то лучшее в такие короткие сроки, имея под рукой только гвозди, пилу, молоток и доски из-под оружейных ящиков. Вырыть яму — Солдат начал что-то вроде окопа, Хэви углубил и придал более квадратную форму. Выяснить, что в доме Манна нет ни одной черной тряпки, нет австралийского флага, подумать и отказаться от идеи Солдата с флагом американским, еще раз крепко подумать и отказаться от идеи накрыть гроб темно-бордовой плюшевой занавеской с помпонами. Узнать, что у Пиро есть круглая шляпа из соломки, с розовым цветочком, которую он натянул поверх противогаза. Узнать, что у Солдата есть свидетельство священника в этом штате. Воздержаться от того, чтобы уточнить, какой именно конфессии. Тем более что никаких священных книг в особняке никто не держал, а если они и были, то их бы уже не было, потому что мыши.
— Мыши, е-моё! — на этом месте не выдержал Скаут. — Чё за хрень творится-то, а? Чувак вам задницы прикрывал сколько раз, а вы даже настоящего имени его не знаете! Это как называется, а?
Медик потянулся за шприцом, Шпион потянулся, чтобы просто дать оплеуху, Скаут в один момент понял, и сколько глупостей он ляпнул, и что останавливаться на достигнутом совершенно не собирается, а Хэви вздохнул:
— Слабый оказался. Маленький. Жалко. Теперь Снайпер и есть.
Для Шпиона инкогнито было modus operandi. Для Инженера — способом подчеркнуть свое место, не вникать лишний раз в непрактичные проблемы, не задавать нерешаемые вопросы. Медик был Медик, и это звучало гордо. Скаут не имел, чем гордиться под своим именем, Хэви был очень привязан к одноименному оружию. Демо чтил семейные традиции. Пиро не возражал.
Снайпер и жизнь-то не особо видел вне обзора оптического прицела, так что в смерти вряд ли бы обиделся на выжженную на доске надпись «Снайпер RED» в качестве надгробья. Ничем не хуже нашивки, которую он носил ежедневно.
Засыпали могилу быстро и молча. Только Медик сказал негромко:
— Genug davon. Больше никаких игр.
А Шпиону просто хотелось закурить, но он не был уверен — осталась ли сигарета. Стоять и трясти пустой пачкой было бы неуместно.
Притоптали землю, установили доску — но все равно выглядело как-то неубедительно. Как будто правила игры в смерть были только чуть откорректированы, но не изменились, и назавтра их снова будет девятеро. Снова кому-то будет не хватать розетки, чтобы включить барахлящую кофеварку. Опять кто-то забыл в коридоре полную банку. Скандал из-за голубей. Манера вытягивать под общим столом слишком длинные ноги и травить с жутким акцентом и жаргонизмами скучные охотничьи байки. Ну, вся эта ерунда, по которой точно никто не стал бы скучать.
«Господи, надеюсь, по мне будет пролито больше слез, — посмеялся Шпион над собственными мрачными мыслями. — Господи, да не все ли равно, где надеть туфли на бумажной подошве?».
— Ты идешь? — обернулся Инженер.
— Еще немного, друг. Я буду. Просто… тут есть, над чем поразмыслить.
— Это точно. Я телепорт не закрываю, но…
— Я недолго.
— Ладно.
Вспышка ознаменовала, что Инженер последний вошел в телепорт. На базе воцарилась тишина. Ну, относительная. Эдакая лирическая тишина сельской глуши со стрекотом цикад, карканьем воронов вдалеке, палящим солнцем. Если здесь и водились призраки, то днем они предпочитали не показываться. Шпион медленно пошел к сараю в стороне от основных зданий.
Из тени его окликнули — с жутким и жутко знакомым акцентом:
— Какого черта?
Шпион улыбнулся — в первый раз за весь день.
Эта не совсем святочная история началась здесь же, на Харвесте, перед Рождеством. В тот промозглый денек обе команды в противостоянии вокруг сарая без крыши несколько заигрались в стратегию и тактику и доигрались до режима мгновенной смерти.
Пиро и Солдат синих пожертвовали собой в первые же его секунды, но в общей свалке на точке это сыграло роковую роль — теперь у противника остались только Шпион, выживший только благодяря тому, что вовремя сыграл отступление, да Солдат, которому везло как настоящему дураку. Из главного же здания в атаку на него уже спешили Хэви с пулеметом под мышкой и Медиком за спиной.
В сложившемся положении Шпион, теоретически, мог бы переломить исход битвы. Но только не в паре с Солдатом — с ним договориться было крайне тяжело, а из тактических ходов он признавал лишь атаку «лоб в лоб». За пару минут до самоубийственной атаки Солдат красных пальнул ракетой в одно из окон на втором этаже, не иначе как услышав щелчок затвора. И, скорее всего, попал, но проверить не мешало бы.
Пусть даже команда проиграет сражение, но Шпион свои битвы привык выигрывать. И, включив режим невидимости, он взошел на веранду усадьбы, нашел лестницу наверх. Оттуда не раздавалось ни звука — это уже было хорошо. Запах гари и, главное, свежей крови — еще лучше. Брызги на стене указывали, что Солдат если и промахнулся, то немного.
Шпион любил охотиться на подранков, и совершенно этого не стыдился. В отличие Медика, волновал его больше не сам процесс, а результативность и аккуратность. Поэтому он обычно пользовался при этом револьвером, не ножом.
Также приятно было работать на территории синих — сплошные лестницы литого бетона, никаких скрипучих досок, как на базах красных.
День обещал закончиться убийством — отличное завершение трудового года. Администратор загодя объявила о двухнедельном рождественском отпуске, который начинался завтра.
Для Шпиона, в силу специфики работы, «отпуск» обычно было чем-то таким, что случается с другими. Даже со школьными каникулами как-то в свое время не срослось. Хотя он подозревал Администратора не в приступе внезапной доброты к подчиненным, а скорее в планировании праздничной интрижки с Сакстоном Хейлом. Иначе зачем бы ей взбрело в голову устраивать отпуска на австралийский манер: неделей раньше обычных?*
(*примечание: во вселенной Team Fortress 2 австралийское рождество празднуют 18 декабря).
Пусть даже Шпион еще и не продумал во всех деталях, как распорядится непривычным для него свободным временем, но сама возможность на целых две недели можно забыть и неуютные базы, и рутинные убийства — вдохновляла.
Он нарочным движением зацепил валяющуюся на полу искореженную винтовку. Лужа крови рядом с ней показывала, что впереди его ждет не легкораненный Снайпер с кукри наперевес, а Снайпер на последнем издыхании.
«Обидно получится, если опоздаю», — Шпион не считал себя особенно кровожадным, но тут речь шла о его излюбленной добыче. Самой хорошей чертой Снайпера Синих была широкая спина… ну ладно, второй самой хорошей чертой было то, что сопротивлялся он всегда до последнего. Это бодрило. В случае проигрыша Шпион утешался тем, что в следующий раз будет быстрее, внезапнее, станет бить точнее. И что Снайпер — проиграв или выиграв — точно знает, что за ним вернутся. Ждет удара сзади, отвлекается от прицела, вертит головой, прислушивается.
Идеально, когда он это делает постоянно, даже когда угрозы рядом и близко нет. Для этого тактику запугивания следовало проводить планомерно. И не давать таким глупостям, как случайная ракета, разрушить их высокие отношения.
Кровавые размазанные следы вели к пустому дверному проему в другую комнату. Шпион взял револьвер наизготовку и прислушался.
«До конца раунда осталось пять минут! Пять минут до конца раунда!»
Объявление Администратора удачно заглушило звук выхода из невидимости. За окном через щелеватые доски сарая красное свечение сменилось на синее. У Солдата оставалось на контратаку пять минут. Но, по крайней мере, пуля в лоб отсюда ему уже точно не грозит.
Из комнаты послышался слабый шорох.
«Ку-ку, я тебя нашел!» — обрадовался Шпион и вошел.
То, что он увидел, порадовало его еще больше: Снайпер, зажавшийся в угол, зажимающий кровоточащую, почти оторванную ниже локтя, руку. Толку мало, но сама идея хорошая: дотянуть хоть как-нибудь до конца раунда, дождаться ожившего Медика, ведь осталось-то всего:
«Четыре минуты! Четыре минуты до конца раунда!»
Шпиону пришлось подойти очень близко, чтобы Снайпер наконец-то его заметил:
— Ты.
— Именно.
— Выиграли?
— Вы — да, пожалуй, — еще ни разу Шпиону не приходилось вести таких долгих разговоров со своей жертвой. Непривычно и неприятно. — А вот ты — точно нет.
Чего Шпион точно от Снайпера не ожидал - что тот отпустит руку, зажимающую рану. И кивнет.
Это было… не по правилам. Уже сложившейся игры «я прячусь, ты меня ждешь», «я убиваю, ты сопротивляешься» — поддавки лишали ее всякого смысла. Но завершение одной игры автоматически означает начало другой.
Вот чего Шпион не любил крайне: когда ему навязывали чужие правила. Пусть даже выглядело это все как победа: противник сдался на его милость. И Снайпер — зрачки во всю радужку, холодный пот, дрожь — зажмуривается.
Только вот это не страх, а нетерпение. Со смертью он что-то выигрывал, явно. Шпион как следует встряхнул Снайпера за плечо:
— А ну не отрубаться! Какого черта?
Схватил за раненную руку, сжал покрепче, чтобы получить ответ:
— Мы выигрываем. Отпусти.
«Три минуты до окончания боя! Три минуты!»
— Пусти.
Почти просьба. В другое время для Шпиона она бы звучала райской музыкой, но он чуял, что сейчас может выторговать что-то большее. Интересное. Какой-то секрет.
Шпионы покупают свою жизнь за секреты, любят их, ненавидят, не имеют сил с ними расстаться, мечтают от них избавиться, отчиститься. Но даже если и можно было бы избавиться от всех чужих грязных носков под чужими кроватями, то что останется?
За окном раздался взрыв снаряда, затем — хохот и стрекот пулемета.
— Ваш Медик тебе бы точно помог. А я не настолько гуманен. И небескорыстен.
Шпион жестко встряхивал свою жертву, понимая, что времени у него немного. Добился полузадушенного:
— Буду должен.
Достаточно. Всем известно что травка зеленеет, солнышко блестит, а Скаут обожает преувеличивать свой счет убийств. Но мало кто знает, что даже Шпионы иногда верят на слово:
— Договорились, — он постарался выглядеть сомневающимся. — Будем считать, что договорились…
Наблюдать за Снайпером в тот момент было приятно: бледная до серости рожа, трясущиеся губы, еще минута-другая, и точно отрубится от боли. Но держался, и Шпион на этот раз взял его за шиворот почти аккуратно:
— Ну-ну, еще немного.
«Две минуты. Две минуты!».
Поставить на колени, и не удержаться — приставить дуло прямо к затылку. Увидеть, как Снайпера передернуло.
Шпион все же забрызгал костюм, но дело того стоило. Смешно получилось. Пусть даже после пришлось спешно прятаться, чтобы выигравшие битву Медик и Хэви не добрались до него.
@темы: Fandom Combat 2014, Team Fortress 2
-
-
17.03.2016 в 19:28Местами, в описаниях, - узнается Кинг )))
-
-
18.03.2016 в 23:39