Team Fortress 2. Игра в жизнь. Ч 2

вторник, 30 сентября 2014

10:39

sniper-with-camera

So, put on a happy face. Let's make this pleasant ©

Продолжение и окончание «Игры в жизнь»!
СМОГУТ ЛИ НЕПРИЯТЕЛИ ДОГОВОРИТЬСЯ И ВЕРНУТЬ ВСЕ, КАК БЫЛО?!
И КАКОЙ ЦЕНОЙ???

Две недели прошли очень быстро.

Снайпер сказал только:
— А. Ты.
Шпион разочарованно скривился. Подкарауливать Снайпера синих на автобусной станции М. почти целый день, затем «вести» до телефонной будки в конце тихого квартала, затем включить прибор невидимости, подкрасться и приставить к спине сложенные «пистолетиком» пальцы — и все это только ради того, чтобы услышать:
— Давай не здесь.
Убивать друг друга вне баз не было запрещено — просто не принято. Шпион решил считать это скорее комплиментом, нежели обвинением в беспринципности. Подыграл:
— А ты не прочь повторить? Предложение соблазнительное, но вынужден отказаться. Давай, иди куда шел.
Снайпер пожал плечами. В кармане его мешковатой, слишком широкой куртки вполне мог быть еще один нож — но к тому, что на поясе, он не потянулся. Скосил глаза — однако Шпион невидимость сбрасывать не спешил.
Вдвоем в телефонной будке сразу стало тесно.
— Говори, чего тебе надо.
— Бери трубку.
— Нахрена? И покажись, ты мне и так уже на ногу наступил.
— Незачем. Бери трубку. Так. А теперь: это я тебя внимательно слушаю.
Именно за такое Снайпер не особенно-то любил незнакомые ситуации и посторонних людей: с ними того и гляди попадешь в глупое положение.
Говорить в равномерно гудящую трубку, слыша возле уха чужое сопение, по шкале глупости от одного до десяти тянуло на твердую восьмерку.
Шпион переминался с ноги на ногу, изредка шепотом задавал наводящие вопросы или ограничивался кратким: «ну и?» Расспрашивать Снайпера — что заржавевший шуруп из доски вытаскивать. Дело шло со скрипом, эканьем, долгими паузами.
Хотя нужно-то было всего ничего. Шпиону просто хотелось объяснения произошедшему — всему.
Всякие «так было надо», «тебе-то что с того?» и даже «не лезь в чужие дела» не прокатили. Шпион просто хотел получить свое — обещанное.
У Снайпера, и у одного, и, наверняка, у второго понимание социальных взаимоотношений было примитивное до смешного. Их, с позволения сказать, «профессиональный кодекс» допускал почти все, что угодно, но только не нарушение обещания. Конечно, Шпион не имел на руках никаких подтверждений своему эмпирическому выводу. Просто… он спросил, а Снайпер нехотя, но начал отвечать.
Если пропустить лирику, перемежавшуюся оскорблениями в его адрес, узнал Шпион нечто действительно занятное. Даже восхитительное по степени своей глупости.
Жизнь у Снайпера была простая. Нормальная такая жизнь. Ну, за вычетом того, что зарабатывал он на жизнь убийством, ну, и еще, большую часть времени проводил вдали от дома, в обществе не пойми кого. Так считал его отец. Мама считала, что ему бы было хорошо почаще приезжать. То, что сын теперь стал звонить чаще, конечно, хорошо, но это, наверное, так дорого — по два-три раза в неделю, и вчера, и сегодня…
Снайпер, который в последний раз звонил родителям месяц назад, уже было начал в который раз объяснять, что на свои нынешние заработки мог бы протянуть отдельный телефонный кабель отсюда и прямо до их домика в Австралии, а затем до него дошло.
За подтверждением он побежал к Инженеру, который на днях жаловался, что, мол, у его двойника на базе красных тот же самый арсенал. Снайпер поинтересовался, а как насчет того арсенала, что в голове. Коннагер согласно покивал:
— Вот-вот, долговязый. В том-то и беда, что исходник-то один. Все, что до контракта, у нас и у них одно и то же. Даже счет в банке. Я тут подумал, да и не стал менять. Тот тоже не стал. Пусть дочке больше достанется.
Так Снайпер узнал, что Инженер, женившийся в студенческие годы, развелся несколько лет назад, но все еще поддерживает связь и надеется после окончания контракта снова наладить семейную жизнь: «хотя я ее понимаю, меня ж годами дома нет: нефтяные разработки, глушь та еще, ну куда там с семьей, с детьми». Трогательная история, в общем.
А еще узнал то, что его собственная жизнь изменилась коренным образом. Их жизнь: Снайпера и Снайпера.
Друг друга они искать начали примерно одновременно. Хотя эти поиски скорее можно было назвать охотой, кульминация которой случилась в неприятных для обоих темных еловых чащах на склонах вокруг Горной Лаборатории.
Заговорить первым всегда было проблемой — отметил про себя Шпион. Оба участника так и не могли приблизиться друг к другу для нормального диалога, а лишь на расстояние выстрела. Весьма унизительное, по мнению Шпиона, положение.
Снайпер же об этом противостоянии отзывался весьма тепло. Хотя и сам признавал, что кто-то — он или он — слишком увлекся. Настолько, что не заметил, как к их милому диалогу с участием винтовки и лука — Снайпер синих в последнее время предпочитал на близких дистанциях именно его — решил присоединиться третий лишний.
Излишне самоуверенный самец рыси увлекся насмерть, а два охотника наконец-то сошлись на одной поляне. И увидели, что консенсус вполне достижим.
До контракта Снайпер месяцами жил в местах, где единственным его собеседником был он сам. В этом плане ничего не изменилось. Когда выживание становится и заработком, и хобби, то очень глупо ссориться с самим собой.
Шпион промолчал, хотя он по тем же причинам хотел себя изничтожить. Но не суть.
Снайпера, оба с одинаковыми телефонными номерами в кармане и сумбуром в головах, более-менее договорились и об очередности звонков, и о визитах, а также об условленных местах на случай непредвиденных обстоятельств. Оба слишком хорошо помнили историю Солдата синих и Демо красных, чтобы попадаться администрации. К тому же происходившее между ними руководства не касалось никаким боком. Это был семейный вопрос, а, значит, весь остальной мир мог идти строем прямо нахуй.
Шпион едва не расхохотался, подумав, что было бы, если бы Снайпер до контракта завел бы себе пассию. Вполне вероятно, что эти двое тоже разыграли бы ее в «коробок»: точно так же они решили вопрос, чей же все-таки будет фургон. И все шло хорошо.
Ну, большую часть времени. Снайпер непроизвольно потер рубец на щеке.
Шпион ухмыльнулся — это мелочь во внешности противника была ему напоминанием о приятном рабочем моменте. А также небольшой головоломкой: как оба Снайпера умудрились нажить одинаковую отметину с промежутком в пару дней?
Решение оказалось вполне в их стиле, грубое и топорное:
— С ножом и я, и он обращаемся не хуже тебя. Сам знаешь. Просто бить нужно было один раз и точно. Пришлось мне помочь, чтоб одинаково получилось. Ну, нормально вышло. Не знаю, что он потом наплел вашему мастеру по железкам. Что-то про больной зуб, вроде. Как задолбался его каждый раз после респа то лечить, то вырывать. А рожа? Хрен с ней.
Для Шпиона это было за пределами понимания. Сотрудничать — не просто сотрудничать, а доверять врагу, настолько, чтоб подставиться под нож. Назначать явки, вести детско-неумелые игры в конспирологию под носом у нанимателя — и ради чего? Семейных обедов раз в полгода? Оно того стоит?
Снайпер утверждал, что да. Хотя что-то не видно по нему было последствий хорошо проведенного отпуска. Скорее даже наоборот. Старый, раздраженно постукивающий по трубке забинтованным указательным пальцем:
— Ну, вот и вся история. Моя и моего знаменитого шрама. Доволен теперь?
— Терпение. Еще один момент.
Шпион поневоле подробно изучил вопрос. Умирание — более или менее быстрое, болезненное, очень болезненное, невыносимое — это еще ничего, особенно когда оно у тебя не первое и точно не последнее. Другое дело то, что случается потом. Нет ни боли, ни страха, ни ужаса — "там" уже за гранью всех характеристик, и с ним не свыкнешься. Привыкнуть можно ко всему, но только не к тому, что тебя нигде нет. Вполне безобидные несколько минут отсутствия, но их повторения — Шпион мог поручиться — в здравом уме себе не пожелал бы никто. Так в чем же дело?
— Медик, — вздохнул в ответ Снайпер и стал еще больше похож на пожилую заезженную лошадь. — Он у нас занятая птица, а во внерабочее вообще никому ничего не должен. Лечить — это долго. Легче отрезать и зашить. И куда я затем с культей? Да и какое тебе дело. Или ночные кошмары замучили?
— Если бы кошмары, — машинально пробормотал Шпион. Грубо и топорно в квадрате. Впрочем, это же Снайпер. Дипломатичности как у ехидны, твердолобостью сравнится с задницей вомбата. Ему легче, оказывается, помереть, чем попросить.
— Вот и я так решил. На этом все?
Снайпер потер затекшее от трубки ухо, звякнул мелочью в кармане.
— А теперь пошел вон. У меня разговор важный.
— Да-да, не стоит благодарности, что нас так и не видели вместе, — ребячество, конечно, но последнее слово Шпион любил оставлять за собой. Он также соблюдал и определенные принципы: долг был оплачен, тема исчерпана. Ему оставалось иногда только мельком, между делом на поле боя, удивляться, насколько Снайперы упростили свое неизбежное соперничество. Или, напротив, предельно извратили его, превратив из схватки насмерть в очень кровожадный, но все же спорт. Легко говорить: "это только начало" — зная, что оппонент вернется через четверть часа целым и невредимым.
И так день за днем.
Но не сегодня.

Шпион медленно поднял руки вверх. Откашлялся и постарался говорить громко, но не срываясь на крик:
— Решил, что тебя следует пригласить. Как ближайшего родственника.
Ответом ему была тишина. Снайпер менял позицию и старался это делать максимально тихо, наверняка уже жалея, что не сдержался и выдал себя. В записке, оставленной вместе с ключами на дверце фургона, было указано место — и он пришел, хотя его могла ждать засада.
Шпион чуть расслабился — его догадки подтверждались, а, следовательно, ситуация была под контролем. Он нарочито-беспомощно завертел головой, демонстрируя, что понятия не имеет, в какую сторону обращаться:
— Я так и знал, что это ты. Никогда еще у меня так не чесалось между лопаток, как сегодня с утра, — всплеснул руками, показывая: — Там, на мосту, ты мне чуть дырку в спине не просмотрел. Воо-от тут...
— А ну стой!
Возглас запоздал: Шпион уже нажал на кнопку, включавшую невидимость и метнулся в сторону. Пуля взметнула фонтанчик пыли возле его каблука. Разговор предстоял длинный и для Снайпера неприятный, так что незачем испытывать терпение визави и изображать из себя мишень.
Со снайперами главное — соблюдать дистанцию. Оптимальную для вас, а не для снайпера, конечно. Чуть дальше замаха кукри, чуть ближе, чем средний плевок в длину. Это, конечно, от очереди из ПП не защитит, но кто сказал, что со снайперами нужно стоять столбом?
— Мне нужно поговорить!
Шпион пока что благополучно лавировал от сарая до ящиков, от ящиков до надежной стены, но затем пришлось позорно пропахать носом землю. Бегать было еще туда-сюда, но бегать и орать — сложней вдвойне. Не говоря уж о том, что их могли услышать.
— Да послушай!
— Ага. Внимательно, — позиция у Снайпера синих была так себе, а не позиция. В бою его реально было бы обойти как минимум двумя способами и озадачить ножом в спину. Но сейчас был не бой. Хотя изображать из себя мишень Шпион не собирался. С мишенями снайпера не разговаривают.
То есть Снайпер. Не разговаривал.
— Я сам! Один!
— Тем лучше! — выстрелы прекратились, но это был явно перерыв на перезарядку. Что дало Шпиону возможность подобраться чуть поближе. Расположиться чуть удобнее. Вынуть зеркальце и осмотреть поле. Но ситуация не улучшилась: из-за угла торчало дуло винтовки, а с дулом не поговоришь.
— Эй! Я-то знаю! Ты тут ни при чем! — решил вскрыть карту Шпион. И, похоже, не прогадал: пауза затянулась. Тянулась и тянулась. Снайпера изрядные тугодумы.
То есть Снайпер. Тугодум. И мог выдерживать паузу, и осмысливать идею то так, то эдак хоть весь день до вечера. Поэтому железо надо было ковать горячим:
— Пока это знаю только я. Могу рассказать своим. Или не рассказать. Хочешь?
— Твою мать. Стой на месте, не дергайся! — между их укрытиями было метров двадцать, ерунда. Почти интимная зона. — Это-то тут при чем?
— При том, — Шпион внимательно следил за тем, не покачнется ли дуло хоть на миллиметр. — При том, что этот маскарад может повториться. Только в красном исполнении. С тобой в главной роли.
Теперь паузу уже держал Шпион. И дождался-таки глуховатого:
— Продолжай.
— Как понимаешь, наша команда очень не прочь провернуть такой номер. И, если хочешь до конца жизни прятаться по тылам и бояться нос высунуть наружу между миссиями — то я буду молчать. И ждать своего шанса. Ведь у вас тоже все Шпион провернул, верно? Так ты знаешь, что я не хуже него. От меня не скроешься.
Дуло винтовки чуть приподнялось, затем опустилось.
— С другой стороны...
Шпион еще сам не знал, к чему он ведет. Смысл манипуляции в итоге сводился к манипуляции, смысл убийства — к убийству. Убить Снайпера синих и восстановить статус-кво было бы слишком просто. Неизящно. Идея использовать — уже могла стать частью более изящной импровизации, которая только складывалась в голове у Шпиона. Ничего, что этой умной головы при малейшем неловком движении можно лишиться на раз — это ничего. Это работа. Привычка.
— С другой стороны, я могу указать, кто виноват. А команда уже знает, что делать. Может, в ночь длинных ножей даже предупрежу тебя. Переночуешь в своем вонючем трейлере. Запасешься брезентом заранее. И общая яма на восемь человек — ты уж позаботься.
— Не только я...
Это уже было интересно. Значит, в команде синих не один Снайпер не одобрил произошедшего. Не один — означает уже раскол. Впрочем, никто и не помешал.
— Ну да. Прости. Ты же у нас такой нежный. Голову с плеч сразу, и никаких мучений.
— Иди свинью в зад поцелуй!
— Ага. Я-то пойду. А вот ты останешься. И подумаешь: а что будет, если кто-то еще в синей форме, кроме тебя, переживет... завтра? Послезавтра? Будущую субботу? И что о тебе подумают после?
Немного грубовато получилось, но нет времени на долгую работу. Нужно было дожимать сейчас же.
И получилось. Временами Шпион обожал снайперов именно за простоту. Презирал за нее же, но все-таки штуки вроде "принципиальности", "чести", "кодекса", в их простейшем толковании и примитивном исполнении, вызывали у него несколько сентиментальное чувство, похожее на умиление.

Именно его он ощущал даже тогда, когда вернулся в особняк и попал в эпицентр построения планов контратаки и раздачи довольно-таки сумбурных указаний. Увернувшись от первых и проигнорировав большую часть вторых, Шпион начал искать место, где можно спокойно подумать. Обнаружил, что у него кончились сигареты. И заодно получил предлог покинуть штаб боевых действий, где Демо, сроду не ориентировавшийся в картах, объяснял Медику на пальцах, что: "Нее-ет, здесь только прыжок от взрыва, а иначе никак не пройдешь".
Шпион тихо притворил за собой входную дверь. И только собрался облегченно вздохнуть.
— А! Я с тобой. Ты куда?
Скаут, до этого сидевший на ступенях, вскочил и чуть ли не забегал кругами:
— Они тебя тоже припахать хотели, да? А я тоже свалил, ну его нафиг, не сегодня, — и тут же, без паузы: — А пошли пожрать чего-нибудь возьмем, а.
С тревогой покосился на дом напротив:
— Пошли уже отсюда, незачем маячить.
Шпиону, у которого благодушное настроение еще не рассеялось окончательно, даже захотелось успокоить мальчишку. Что пуля в лоб из окна напротив ему сейчас не грозит. Хотя бы потому, что Снайперу Синих до М. как минимум два часа езды. А если даже он и упросил своего Инженера наладить ни с того ни с сего телепорт на Харвест и обратно — что было бы глупо и очень подозрительно, — то все равно.
Один Снайпер сегодня лежит в шести футах под землей, а второй мажет с сорока. Явно не их день.
Но даже если у Шпиона и имелось бы неосторожное намерение попытаться все это изложить, Скаут бы все равно не дал. По пути от исторических развалин до городского центра — все полчаса неторопливой прогулки пешком — он говорил, говорил и говорил. О том, что Медик приказал забыть про точки и захват документов и сосредоточиться на атаке. Что Инженер в ответ на все эти построения почти сразу махнул рукой с комментарием, что, мол, даже Скауту понятно, что в такой ситуации надо шевелить жопой, пока все не накрылось медным тазом. И что значит выражение Хэви: "спешка нужна при ловле блох"? И что вобще делать-то теперь? А Инженер после похорон почти сразу на Туфорт ушел, работать. И Пиро с Солдатом с ним. А Скаута не пустили. Вот, скажи, идиоты, да?
В ответ на этот словопоток можно было только кивать невпопад и удивляться, как страх не столько меняет человека, сколько выявляет его основные черты. Скаут нервно разглагольствовал об идее свалить куда-нибудь, ведь их основная база теперь чистая западня и засада. Накроют всех ночью и капец. Инженер, помнится, пару раз пытался вмешаться в беседу, но затем надел каску и пошел работать. Может, это ему и помогало. Пиро двинулся за ним как был: огнемет на изготовку, топор на поясе, поверх противогаза — та самая дурацкая шляпа с цветочком. Медик все спокойней и спокойней твердил о том, что сложившийся дисбаланс сил не так уж и велик, и вряд ли повлияет на стратегию задуманного blitzkrieg. Хэви подтверждал: "Что уж там. Стыдоба, да и только".
Снайпер Синих в ответ на предложение Шпиона долго молчал, а затем сказал только:
— Обманешь — убью. Двигай отсюда, не оборачивайся.
Шпион послушался. Не из страха, а, скорее, руководствуясь тем, что он считал "уважением к личности". Насколько позволяла его профессия, разумеется. Насколько Снайперов вообще можно было уважать.
К тому же, зная расклад и участников, всегда несложно восстановить произошедшее в общих чертах. Исключая мелочи. Например, сумел ли Снайпер дождаться вспышки и гудения телепорта, сигнализировавших о том, что на Харвесте, кроме него, не осталось ни души? Или покинул свое убежище сразу? Насколько он перемазан, утомлен? Ночное перетаскивание мешка весом с самого себя ему точно бесследно не прошло. Причем работал он наверняка в одиночку. Тина на брюках, кровь и грязь на руках, сумбур в голове.
Снайпер Синих чаще предпочитал лук винтовке, чаще работал на передовой, что требовало большей сплоченности с командой. И тем сильнее его должен был подкосить, что именно и как его команда провернула без него.
Если бы он во всем этом участвовал — то на Харвесте прибавилась бы не одна могила, а минимум две, если не четыре. С утра и Пиро, и Шпион, и Инженер только что мишени себе на спины не прицепили.
Если бы он был с произошедшим хотя бы отчасти согласен — то просто взял бы фургон и проигнорировал бы приглашение Шпиона.
Да и кто еще может быть настолько pathétique, чтобы забрать с места казни тело и не забыть при этом очки? Одного стекла в застегнутом кармане не хватало — их положили туда уже разбитыми.
Наверняка, стоя над свежей могилой, Снайпер снял шляпу. Типичный для него жест.
— Чрезвычайно pathétique, — вслух прокомментировал Шпион.
— Ага, просто ужас, — понял его по-своему Скаут. — И что ж мы будем теперь дела... А, добрый день мисс Полин! Отличный просто сегодня день, да?
Шпион символически обозначил, что снимает отсутствующую шляпу.
— Мэм.
Лицо мисс Полин явственно выразило: "Почему я решила сегодня выпить кофе и разобрать документы именно за столиком на улице, а не взяла выпить чего-нибудь покрепче в баре". Вслух она вежливо поприветствовала наемников.

Разговор не заладился сразу. Скаут, совершенно не чувствуя желания дамы остаться в одиночестве, немедленно подсел к ее столику, не спросив разрешения. Попытался завести разговор, но бодрые фразы, начавшись, таяли, как пломбир на июльском солнцепеке и расплывались в невнятное: "ну... погода сегодня ничего так".
В интересе Шпиона к этим систематически повторявшимся сценкам было поровну скуки и забавы. Старая добрая комедия, древняя, как идея Бога о разделении человечества на два пола. Инженер в таких случаях говаривал: "Парень, это будет повторяться снова и снова".
Впрочем, кое-что из этой недосветской беседы оказалось действительно любопытно. Например, в ответ на искренний вопрос, почему на ее личике такое огорчение, Полин неожиданно рассердилась:
— Почему вы не можете убивать друг друга в рабочее время по расписанию? Вам мало, что мне каждый раз приходится нанимать новых агентов для личных уведомлений от Хэлен? Но нет, вы так любите все усложнять. Давайте убьем кого-то действительно незаменимого! Давайте прибавим работы отделу кадров, прибавим работы мне. А я, между прочим, довольно времени посвятила охоте за головами еще когда нанимала вас. И знаю, что независимые снайпера на деревьях пока не растут! Господи, да даже во время ссоры с тем чокнутым колдуном — и то порядка было больше.
Девушка сама, кажется, испугалась этого порыва многословия и замолчала. Скаут неуместно восхитился:
— За головами? Да если хочешь, я принесу тебе голову любого из синих...
Шпион не стал дослушивать — его уже мало интересовала хроника очередного поражения на любовном фронте.
— Мадемуазель. Прошу прощения, но вынужден откланяться. Неотложные дела. Мое почтение.

Возвращался Шпион в большой спешке, но тем не менее в особняк вошел не через парадный, а через черный ход. Это позволило избежать Медика и закончилось всего лишь перепалкой с Солдатом. Солдат требовал назвать пароль, о котором ничего и никому не было известно.
— Свинина! Вот что было сегодня на завтрак. И каша, — доказывал Шпион. Добавил: — Консистенции соплей.
Последний нюанс Солдат нашел достаточным доказательством принадлежности к команде и пропустил, указав пароль на следующие сутки.
"Боже, храни королеву", кто бы сомневался, но иронизировать на эту тему не было времени.
Поразительно, сколько в не очень-то и большом особняке может найтись закоулков со старым хламом. Шпион, стараясь вести себя как можно незаметнее, с маниакальной методичностью принялся перерывать их все. Начал он от мастерской Инженера, хотя не стоило и пытаться. Одни свернутые чертежи, от которых Шпиона с негодованием отогнал Инженер лично. Возле котла — кипы старых счетов за стирку воротничков и скатертей, в которых мыши прогрызли целый Маусленд.
Те же самые счета на растопку у плиты на кухне. К ним прилагался Пиро, которого сразу же живо заинтересовало, что можно искать под плитой, а также во всех шкафчиках. Шпион отмахивался долго — а затем таки догадался, что ему что-то предлагают. Было это "что-то", скорее всего, остатками обеда –приготовленного, вероятно, из остатков завтрака, или это была уже новая безвинно пострадавшая каша — в исполнении Скаута и Пиро. Без Пиро тут не обошлось, потому что что-то было очень, очень поджаренным и даже хрустящим.
Поиски Шпион продолжил на втором этаже, значительно ускорив темп. Могло получиться неловко, застань его Хэви так: стоящим на карачках и пытающимся достать какой-то томик из-под сколоченной из письменного стола кровати. Томик на русском, трепаный, одинокий, и, видимо, оказавшийся для мышей слишком неудобоваримым. Не то.
Не лазарет — Медик не стал бы держать у себя подобного. И не курительная с ее единственным металлическим шкафом с медкартами.
Третий этаж. Не коллекция бейсбольных карточек Скаута, не безнадежная в плане литературы комната Пиро. Зачитанный до отвалившейся обложки, превратившийся в стопку ровнехонько сложенных на тумбочке листков томик Сунь-Цзы, принадлежащий Солдату. Тоже не то. Из-под подушки Демо злорадно подхихикивал Бомбономикон, а попытка взять его в руки едва не стоила Шпиону пары откушенных пальцев.
— Чувак, что ты здесь делаешь? — уже второй раз за день Скаут застал Шпиона врасплох. На этот раз уже в открытой нараспашку комнате Снайпера. Бездумно перебирающим единственный найденный вид чтива: кипу дорожных карт.
— Понятия не имею, — абсолютно честно сказал Шпион и посмотрел в окно. — Меня здесь быть не должно.
— Вот-вот, пойдем отсюда, там Инж говорит, что уж, может, завтра после обеда все наладит. И Медик тебя ищет. И дело к ужину. Пошли, а, — был Скаут вежлив аж на удивление. Шпион отреагировал только на слово "ужин": посмотрел на часы и притворно ахнул:
— Ай-ай-ай! Я опаздываю!
Оттеснил Скаута и уверенно двинулся к лестнице.
— Mon dieu! Ужасно опаздываю.
Скаут еле успевал за ним, перепрыгивая через ступеньки:
— Я с тобой! Куда? Зачем тебе?
У самой двери Шпион резко остановился, да так, что Скаут на него налетел:
— На вечерний перекур. Не желаешь присоединиться?
Скаут, не переносивший запаха курева, скривился:
— Пошел ты. Тронутый.
— Передай Медику: я могу припоздать к вечернему банкету, но к дневной игре в крокет обязательно буду, — Шпион уже закрывал за собой дверь.

Снайпер много чего в этот день не ожидал. Например, что всего пара часов по неплохому, в общем-то, шоссе до М. его настолько измотает. Что его тормознет по пути дорожная полиция: "Обычная проверка документов".
Права лежали точно там же, где и раньше: под солнечным козырьком. Снайпер порадовался, что взял в придорожном кафе только поесть, без обычной пары-тройки банок пива в дорогу: "Офицер, я сейчас еду со своих похорон, такие вот дела".
— Длинный перегон.
— Оно и видно, — кивнул полицейский, возвращая документы, — Советую все же отоспаться. Счастливого пути.
— Ага, — Снайпер не знал, вел ли он еще небрежнее обычного, или предупреждение было просто так предупреждением. Но скорость не сбросил.
Посмотрел на часы только уже на въезде в город. До встречи со Шпионом оставалось еще довольно времени. Он припарковался неподалеку от противостоящих особняков, не решаясь даже выйти из машины, не то что пересечь улицу. Что-то на уровне чутья мешало ему просто вернуться в особняк и сделать вид, что все путем. Возможно, Солдат ничего и не заметит, ограничившись обычным похлопываньем по плечу и штатным: "Молодцом, боец!"
Но Шпион точно что-нибудь заподозрит. Слишком долгое отсутствие, какое-нибудь не то выражение лица... ну, в чем там разбираются Шпионы.
Снайпер попытался обозлиться: "Сижу тут, как старый женатик после похода по блядкам. Жду, что вонь духов выветрится, чтоб от жены не схлопотать". Но не помогло — то ли от того, что Снайпер ни разу женат не был, то ли, скорее, потому, что в случае провала ему грозил не просто скандал с выставлением вещей за дверь.
— Шпионские игры, мать их так, — он еще даже ничего не сделал, но, получается, уже играл против своей команды. Думать об этом было и долго, и противно, а, главное, бесполезно. Шпион говорил расплывчато, но суть договора можно было свести к паре фраз:
"Я делаю все, что могу, чтобы все стало как раньше, — ты мне помогаешь и не задаешь вопросов". Снайпер поинтересовался, какая с того Шпиону выгода. Тот улыбнулся:
— Ну, как раньше. Как в старые добрые времена. Ты хочешь, чтобы тебе было, от кого получать пулю в лоб. А я хочу снова увидеть голову своего коллеги в нашем холодильнике. Считай, что за это мне полагается прибавка к окладу.
Разумеется, Шпион врал, по крайней мере, насчет денег. И насчет чего-нибудь еще — тоже, но легче было его убить, чем заставить раскрыть истинные намерения. Поэтому стоило подождать.
Ждать Снайпер умел. Ну, и в процессе заснул.
Приснилась ему ночная, при полной луне, поляна в лесу. Там бегали какие-то звери. Это были серые пушистые охотничьи шапки с длинными полосатыми хвостами. Большие и маленькие: взрослые с выводками детенышей. Их мех серебристо поблескивал среди травы. Снайпер уже решил, что хочет себе такую, когда раздался выстрел и звери начали разбегаться. Еще один выстрел — Снайпер проснулся от того, что кто-то барабанил по стеклу пальцами. Невидимыми.
Пришлось подобрать ноги с сидения, смахнуть смятый пакет из-под бутербродов на пол, впустить. Шпион с шипением снял маскировку и поудобнее расположился по соседству.
— Чего ждем? У меня нет целого дня в запасе!
Снайпер просто молча газанул, а только затем постучал по часам. До назначенного времени встречи оставался еще час, да и место было оговорено не то.
— Ты бы еще к нам в парадное въехал на своей колымаге, — уже спокойней пояснил Шпион, отряхивая рукав от паутины. — Припарковался почти там же, где раньше наш машину ставил. И наш Инженер тоже. А если бы кто-то еще кроме меня из окна выглянул? Или вышел на улицу полюбопытствовать?
Выслушивать все эти претензии в собственной машине Снайпер не собирался. Но и ссориться счел преждевременным. Поэтому постарался быть вежливым:
— Нашпионил чего-нибудь?
— Уйму всего, — фыркнул Шпион. — Например, что на нашей кухне таки есть поваренная книга, но чтоб мне провалиться, если ее кто-либо открывал до сегодняшнего дня... наш Медик держит весьма веселую коллекцию фотоснимков между страницами анатомического атласа... Шутка. На деле — вот.
И ткнул Снайперу в руку потертый по краям квадрат сложенной дорожной карты. Рядом с точкой, на которую указывал Шпион, почерком Снайпера было что-то сперва жирно зачеркнуто, а затем написано:
"Заповедник енотов".
— Туда?
— Именно. Там могут храниться так интересующие меня и тебя сведения, — теперь Шпион улыбался. Лучше бы он так не делал: Снайпер сразу насторожился.
— А если нет?
— Если нет, то тогда придется разгромить окружную тюрьму, выкрасть оттуда одного заключенного с манией величия, а затем допросить с пристрастием. Это проблема?
— До этого енотового заповедника часа полтора только по шоссе. А дальше по грунтовке.
— Тогда вперед.

Петляние от шоссе по грунтовке предсказуемо затянулось, и к воротам они подъехали уже в сумерках. Молчавший — и это его, пожалуй, красило — Шпион зачем-то подтвердил вслух:
— Стоп. Приехали.
На покривившихся прутьях ворот табличка "Продается" была жирно зарисована красным:
"Заповедник енотов округа Бедлэндс".
Снайпер заметил, что сорняки за оградой как-то уж очень активно колышутся при отсутствии ветра. Блеснувшие в свете фар несколько пар глаз, серые спины, полосатые хвосты — сон оказался в руку. Уже с бормотанием "шапка!" потянулся было за винтовкой, но был остановлен Шпионом:
— Не советую.
— Законопослушный? — Снайпер осклабился.
— Практичный. В такой шапке твоя голова будет стоять на подоконнике у нашего Солдата. Завтра же. Вонять будет ужасно. Медик ее спрячет в холодильник. А я хочу, чтобы в холодильнике оставалось свободное место для другой головы.
Взамен винтовки Снайпер потянулся за ножом. Шпион только пожал плечами:
— Успеется. Возможно, меня этой ночью объедят до костей еноты, — кивнул в сторону возвышавшихся на холме развалин дома угрожающего вида, — или я ступлю не туда, провалюсь в какую-нибудь змеиную яму и сломаю шею. Или ногу — тогда ты сможешь бросить меня здесь. К чему торопиться? Кстати, насчет. Будь так любезен, одолжи фонарь. Не хочу радовать тебя слишком скоро.
Пошарив под сидением чужой — своей — машины, Снайпер нашел требуемое. И немного утешился, глядя, как Шпион неловко преодолевает заросшую тропинку к дому. Факт, что там водятся летучие мыши. А, возможно, и упомянутые змеи. Совершенно точно прогнили перекрытия, и скоро обвалится крыша.
В такую западню Снайпер не полез бы и под дулом пистолета. Он в очередной раз про себя обозвал Шпиона ебанутым сукиным сыном с умом как у бабочки, погасил фары, заглушил мотор и начал ждать. Сна у него не было ни в одном глазу.
Ему не нравилось довольство Шпиона — это никогда не обещало ничего хорошего. Не нравилось это место, похоже, в свое время облюбованное командой красных. Не нравилось, что вспугнутые было еноты вернулись и добро бы занялись своими делами — но нет: то один, то сразу несколько зверей постоянно наблюдали за машиной, сидя на задних лапах и по-человечески сложив лапы на животах.
Темнота сгущалась, над домом порхали летучие мыши. Пролетела, с горестным и протяжным криком, какая-то большая птица — Снайпер не смог опознать ни голоса, ни мелькнувшего в темном небе силуэта. И, не считая непрекращающейся возни енотов, слишком тихо. Тяжелая духота без порыва ветра. И что-то с запахами. Или вкусом сигареты, которая нашлась в бардачке. У того, другого, что, сменились вкусы, и он перестал делать самокрутки из трубочного табака? Отлично комаров отпугивать. Если бы они тут были.
Снайпер, будь его воля, ни за что бы здесь не задержался. Ему решительно не по душе были ни это место, ни погода — такая предвещала скорую грозу. Но вместо того, чтобы гнать на скорости выше разрешенной, рискуя застрять на полдороге с убитой подвеской — никогда не доходили руки до ремонта, — вместо этого он прикурил еще одну, вышел из машины и начал вглядываться в пустые окна. Шпион был там уже довольно давно, но и он, и фонарик как будто в воду канули. То ли провалился в предсказанную яму и нужно идти его вытаскивать, то ли просто сидит в каком-то углу.
Вполне возможно, что уже некоторое время неживой. Снайпер бы не удивился. Должен же такой лажовый день завершиться хоть чем-то приятным. Разнообразия ради.
Кусты особенно сильно зашуршали, что-то снова вспугнуло енотов. Снайпер обернулся в противоположную сторону, увидев краем глаза мелькнувшую серую тень. Которую ухватил за рукав:
— Стоять.
— Но должен же был я хотя бы попытаться, — в темноте голос Шпиона не звучал обиженно. — Угнать машину, оставить тебя ночью в неприятном месте, заставить, проклиная все, топать пешком до шоссе. Конспирация. Моя репутация. Обстановка. Все требует.
— Могу тебя зарезать. Раз обстановка требует, — нежно пообещал Снайпер.
— И будешь неправ.
Шпион вывалил на сидение кипу разрозненных листов. Не бумаги — скорее, выделанной кожи. Разило от них плесенью, кое-где виднелись следы зубов, почерк был неразборчив.
— Я тебе нужен хотя бы для того, чтобы разобрать эту абракадабру до конца.

Водя дрожащим фонариком над подпрыгивающими листками в трясущемся фургоне, подвеска которого готовилась не пережить эту ночь, Шпион, с риском прикусить язык, зачитывал и пояснял:
— Это ж некромантия, тут нормально нельзя... а как насчет поаккуратнее за рулем? Так, значит, общие рекомендации однозначные: возвращать лучше в первые сутки. Иначе результат может... в общем, тебе не понравится.
Снайпер вжал педаль газа в пол.
— Написано по-английски, но почерк! Так. Это не годится. Это тоже, — лишние листки Шпион спокойно отправлял в полет за окно. — Вот, что нам нужно. Нужен ты... Смотри не на меня, а на дорогу! Так и написано: "Человек, который искренне скорбит о покойном, желательно близкий родственник". А еще какая-нибудь часть тела покойного... Сколько нам до Харвеста? Лопата в хозяйстве есть?
Трейлер мотануло по дороге, но Снайпер успел выровнять машину:
— ...или любая вещь, в которой покойный преставился... хм... уже лучше. Хотя, подозреваю, что наш Медик труп набил его же тряпьем. Нет, не шучу. Ладно, можешь выдыхать. Вот, смотри.
Шпион небрежно кинул на приборную панель скрученную оправу с желтым стеклом. Снайпер пообещал себе, что он будет впредь сугубо профессионально и в виде благодарности стрелять Шпиону только в голову. Но только после того, как один раз оставит пришпиленным стрелами к стене. Живьем.
Не одному же Шпиону мало в этой жизни развлечений:
— Предмет нужно закопать на ближайшем от дома покойного перекрестке. Плюс, сейчас... Что? Что ты дел...
Снайпер выворотил руль и нажал на тормоза:
— Что там дальше?
Выпрыгнул из машины. Следом за Снайпером волочились две неимоверно длинные тени: одна от фар, а вторая — от восходящей полной луны. Одна указывала на шоссе, другая — на вливавшуюся в него в этом месте утоптанную колею.
— Не понял, — резкая остановка едва не окончилась для Шпиона отнюдь не нежным поцелуем с ветровым стеклом.
Снайпер сплюнул:
— Подумай еще раз, тупица. Что дальше?
Про себя Шпион пожелал, чтобы Снайпера — что этого, что другого, без разницы — в следующий раз и похоронили бы в этом вонючем трейлере. А вслух повторил:
— Предмет закопать на перекрестке. Наверное, с глубокими сожалениями или чем-то таким.
Ножом в утрамбованной земле Снайпер кое-как проковырял ямку. Положил очки, засыпал и тихо переспросил:
— Все? Так просто?
Шпион — он уже второй раз за день стоял над могилой и от скуки начал поигрывать ножом — от неожиданности ударил себя лезвием по пальцам. Затряс рукой:
— Просто? Ну, знаешь, будь ты маленькой девочкой, у которой на дороге машина сбила любимого котенка, — я бы погладил тебя по голове и сказал бы "ну да, конечно". И наутро у тебя уже был бы точно такой же котенок. Ну, может, только чуть более пушистый или пятно не на том месте. Вот это — просто.
Снайпер подошел на шаг ближе.
— А то, что я тебе пообещал, сложнее. И, видишь сам, я стараюсь, как могу. Хотя магия, мой необразованный компаньон, подразумевает абсолютную уверенность в своих силах и правомерности действий.
Снайпер больше смотрел не на Шпиона, а на лезвие в его руках. Совершенно так же, как бывало в их редких рукопашных.
— Что? По-твоему, я неправ? Профессионализм — это прежде всего расстановка приоритетов. А ты мотаешься между собой и своей любимой командой, как, ну, ты в курсе, как что.
Чего Снайпер точно не ожидал — так это что Шпион сам бросит нож. Но бил все равно в полную силу: кулаком между глаз. После этого Шпиону оказалось очень трудно продолжить, но он постарался:
— Вот и иди, иди к своим. Линкольн-авеню тринадцать, да?
— Еще одно слово — и... — Снайпер развернулся на каблуках, не желая больше испытывать свое терпение. Сел в трейлер, уехал на полной скорости.
Шпион, капая разбитым в кровь носом, хотел рассмеяться: "Забавно получится, если в эту ночь его тормознут за превышение. Или он собьет на дороге какую-нибудь скотину, типа коровы. Хорошее завершение ночи".
Но смеяться было слишком больно, да и нельзя. Магия — очень нежная материя. Ей вредят и смех, и лишние разговоры.
А в том, что магия существует, никто в команде RED уже давно не сомневался.

До М. Шпион добрался — с помощью жалостливой истории про ограбление с избиением и пары попуток — уже почти за полдень. На ступенях особняка его встретил похмелявшийся Демо:
— Тоже ночь прошла не зря?
А в холле — Скаут с Пиро:
— Чувак, ты чего? Тебя уже обыскались все!
Пиро что-то длинно прогудел.
— Вот-вот, даже думали, что тебя тоже того. Нельзя ж так нафиг людей пугать.
— Ладно-ладно, в следующий раз, если надумаю помирать, то буду делать это обязательно в вашем присутствии, — проворчал Шпион почти благодушно. Нос опухал и болел, спать и есть хотелось неимоверно, а еще больше — сменить помятый костюм и залитую кровью рубашку. Вместо этого пришлось из последних сил волочиться за Медиком, а когда сил не хватило — просто быть оттащеным волоком в лазарет. Где Шпиону вправили нос — и первая помощь, и средство вразумления одним очень болезненным движением. Медик умел быть эффективным.
На кухне Хэви и Солдат чистили картошку на обед, на заднем дворе Пиро и Скаут играли, в гостиной Медик наметанным глазом определял, что Демо дошел до той степени подпития, где общительность переходит во мрачную агрессивность, а Шпион в душевой заканчивал бороться со своей полуторадневной небритостью, когда динамики, установленные по всему дому, издали хриплый кашель и возвестили:
"Захват разведданных на Туфорте ожидается через пятнадцать минут!"
— Строю телепорт, уже, — Инженер появился не из-под земли, а из подвала, но весьма неожиданно. Вид работяги был неважный. Да и разворачивал он телепорт, как под обстрелом: без обычных шуточек, четко. Пошел в засветившийся портал без заранее приготовленных чемоданов с турелью и раздатчиком в руках, просто так, следом за ним — возмущенный такой бесхозяйственностью Медик, а уж затем все остальные.
Шпион, как обычно, последним. Все равно оставалось время проверить револьвер, перекурить сигарету — в маскировочном наборе должно же хоть что-то остаться, и это "что-то" как раз для таких моментов. Правда, все это предстояло делать под занудный стук и переругивания: то, что Инженер не подготовил машины заранее, было для него весьма нехарактерно. Вряд ли Медик спустит ему это с рук.
Но, откашлявшись после шума телепорта, Шпион понял, что попал в очень тихое помещение оружейной. А когда осели красные искры, понял, что созерцает то, что в драматургии называется "немой сценой".
Наемники молчали. Единственным шумом было шуршание поднимавшихся-опускавшихся автоматической двери за спиной у стоявшего ближе всех к выходу Пиро.
А еще похрапывание.
Снайпер спал, вытянувшись на лавке в полный рост и сложив руки на груди. Недовольно морщился — хотя шляпа была надвинута на глаза. Вполне возможно, что ему снились еноты.
Шпион ощутил дежавю. Мимолетное: нашивки и рубашка на Снайпере были красные, и этого было достаточно остальной команде, а шрам на левой щеке был все-таки под немного другим углом, и этого было достаточно Шпиону лично.
В наступившей тишине Инженер сказал:
— Я ж говорил! Я ж тя люблю!
И тут же немая композиция распалась. Пиро и Скаут трясли ничего не понимающего Снайпера, который тут же потерял шаткое равновесие и свалился с лавки, шляпа его полетела к ногам Медика, и он теперь с недоуменной улыбкой вертел ее в руках, глядя то на нее, то на ее владельца; Хэви просто стоял и хохотал, поддерживая Демо, который не стоял на ногах от переизбытка — чувств или алкоголя. Инженер обнимался с какой-то металлической коробкой и орал:
— Резервная! Третья! Дотянула, деточка моя! Сохранила в целости и сохранности!
А Шпион — это, похоже, становилось печальной утренней традицией — забыл прикурить первую за день сигарету.

Если бы не громогласное предупреждение: "Пять минут до начала боя! Пять минут", то Снайперу красных в тот день свои же точно бы сломали ребро, и не одно. А так он пережил восторги команды благополучно: малость помят, но вполне цел. И явно не понимал, из-за чего весь сыр-бор, а в ответ на пулеметную очередь расспросов разводил руками:
— Ну, получил вчера по затылку, ну недоглядел. Ну делов-то.
Расспрашивать после респа о том, жив ли, здоров ли, все ли цело, как тебя так угораздило — было очень глупо и граничило со слюнтяйством. Максимум, что делали наемники в таком случае: обменивались информацией о расположении противника и парой-другой подколок: "Что, опять сходил на жаркую свиданку?" — "Тебя бы туда. Там Пиро не один, а в паре со Скаутом. Один жарит, второй спать укладывает".
Снайпер растерянно оглядывался до тех пор, пока Медик — Шпион одобрил этот уместный жест — не достал из шкафчика винтовку за ремень и не бросил в руки владельцу. Тот поймал — реакция в норме, и потянулся в карман за патронами — дезориентации тоже не наблюдается. Враз подтянулся и спросил:
— А где мы сегодня?
Оружейные-респы иногда бывали похожи друг на друга до ужаса, и вопрос был закономерным.
"Три минуты! Готовьтесь охранять разведданные!"
Инженер выволок из своего шкафчика заготовку — судя по всему, под турель, махнул рукой:
— Туфорт, и я с тобой сегодня на балкон. Пойдем-ка.
Снайпер кивнул, закинул винтовку за плечо и спокойно двинулся на выход. Инженер, с ящиком под мышкой, поспешил за ним, а Пиро пошел замыкающим, хохоча и тряся огнеметом.
Скаут с криком: "Я вперед!" — вынесся за дверь с обрезом наперевес.
Рабочий день начался.
Медик повел плечами, поудобнее устраивая лямки медигана:
— Похоже, у нас тут намечается свободная программа. Так как насчет сходить в атаку?
— Да, доктор!
— Угу, — Демо набивал подсумок липучками. — Отличный день для большого взрыва!
Шпион кивнул и вышел за дверь. Отличный день. А у синей команды?
"Пять, четыре, три, два, раз. Обороняйте разведданные!"

Шпион дорого бы дал, чтобы увидеть выражение лица своего коллеги, когда с балкона красной команды раздался первый дальний выстрел. Выражение лица Солдата синих — тоже хорошо, но все-таки не то. Хотя — очаровательная деталь — у него вывалилась изо рта сигара.
В тот день Шпион вовсю пользовался маскировкой не для нападения, а для наблюдения. И не только за вражеской, но и за своей базой. Инженер установил турель в проеме, ведущем прямо на балкон, а сам сидел внутри и, с дробовиком наперевес, караулил тылы. И мог переговариваться при этом со Снайпером.
Разговор их с перерывами на выстрел-перезарядку-выстрел, профилактические выстрелы из дробовика, достройку раздатчика — поневоле не отличался связностью, зато был очень громким. Шпион, даже не специально, все равно бы услышал:
— А потом конец боя! Я еще вот тут стоял. А потом, смотрю, задрот — нет, не этот!
Выстрел, плевок. Отдаленный крик — вражеского Скаута ранило в ногу.
— Который в каске. Стоит вон там же.
Инженер чуть высунул голову наружу, и тут же откатился обратно: рядом с желтой его каской просвистела пуля.
Снайпер быстро пригнулся и спрятался за перила будки напротив. Синяя точка на месте, где он только что стоял, быстро скрылась.
— Да, вон там!
Снайпер снял шляпу и помахал ею. Вдалеке, на балконе второго этажа вражеской базы, вражеский снайпер повторил этот жест.
— К чему тебе дырка в голове! — неодобрительно проворчал Инженер.
— Вежливость. Так вот...
— ...инженер, говоришь, это был.
— Солдат.
Турель пискнула и пустила пулеметную очередь. У Шпиона заложило уши.
— ..а ты бы не стал? Как приклеенный он стоял.
— Хм.
— Затем кто-то зашел сзади. Наверное. Такая история.
— И все? — Инженер чуть удивился.
— Ага.
Шпион же не сомневался, что далеко не все. А что — это еще предстояло разузнать.
Но, прежде чем вернуться с рутинным делам — проведать вражеского Инженера и его турель, подстеречь Скаута в его любимом закутке, где он любит пить шипучку, а также еще сто один вариант диверсии и убийства — следовало сделать завершающий штрих.
Поставить точку над i. Мелочь, но необходимо.
Шпион встал у окна второго этажа. Сделал вдох поглубже и вышел из невидимости. Одна секунда, две, три. Он не знал, пляшет ли синяя метка прицела уже на его лбу или пока только на стене за его спиной. Поднял руку и помахал.
И тут же повалился на пол, как подкошенный, смеясь.
Вражеский Снайпер даже не выстрелил. Ну, а что средний палец показал — это можно было считать одобрительным жестом. Конспирация как она есть.

Это можно было назвать благополучным исходом для всех сторон. Для команд, которые остались при своих, хотя амбициям BLU изрядно прищемили хвост, а команда RED тем же вечером — бой завершился в их пользу — организовала изрядную пьянку по случаю возвращения из мертвых. Даже для маленькой мисс Полин, которая где-то в тайном штабе администрации наверняка с изрядным удовольствием порвала пару-другую десятков досье кандидатов.
Шпион мог представить себе эту картину: листок за листком, отрывая от края длинные полосы. Так она иногда, отвлекшись, поступала с бумажными салфетками.
В состоянии легкого опьянения Шпиону всегда приходили в голову гипотезы не по делу. Хотя нужно было наблюдать за командой, а особенно за Медиком: пиво с сидром явно не пошли ему на пользу, а присматривавший обычно за ним в таких случаях Инженер был абсолютно бесполезен, потому что в который раз уже рассказывал команде, что сам почти не верил, надеяться не смел, черт, даже сглазить боялся! И это он-то, человек совершенно далекий от суеверий! И постарался сделать все, что мог, чтобы запустить систему на полную мощность максимально быстро, пока остаток заряда не сошел на нет.
"Да. Но и тот тоже постарался. Видимо, ждали, что возьмут нас тепленькими" — Инженер немедленно помрачнел и хлебнул пива.
Благополучно, но далеко не безоблачно, скажем так. А для Снайпера, оказавшегося в центре внимания, так точно небесследно. Был он молчаливее обычного, пивом наливался с максимальной скоростью. Тем более что был повод: какой-то гад угнал его колымагу.
— Уже помереть и на день нельзя! Спасибо хоть, что вы... Ой. Вы ведь не звонили, нет?
Недовольство Снайпера, сразу перешедшее в тихую пьяную панику, выглядело весьма комично, но Шпион не мог себе позволить засматриваться и солидно подтвердил, что вчера был слишком огорчен для такого важного звонка, а сегодня надобность в нем отпала.

Снайпер сразу облегченно выдохнул:
— Еще б ты устраивал моим переживание. Только попробуй.
— Ни в коем случае, — вот только пьяной драки Шпиону в тот вечер не хватало. Поэтому он поспешил откланяться — нужно было еще запереть дверь в комнату Снайпера, проверить, не оставил ли Пиро на радостях чего-нибудь на плите, положить Медику на стол благодарственную записку о том, что нос заживает просто божественно. Перед самым уходом Шпион подошел к Скауту:
— Молодой человек, позвольте вас поблагодарить персонально.
— Да конечно, не вопрос, всегда обра... э? — не понял Скаут.
— За вчерашний обед, — пояснил Шпион максимально конкретно. — Он мне очень помог.
— Ну, пожалуйста, — Скаут настолько удивился, что не нашелся со словами. Обычно приготовленные им обеды — равно как завтраки и ужины — команда считала вежливым просто не упоминать всуе. Вчерашние же подгорельцы явно ничем особенным не отличались.
Настойчивостью отличился сам Скаут, который накануне поймал Шпиона за карман буквально на пороге. Было, действительно, легче взять этот несчастный пакет, от которого разило горелым: "ну хотя бы на дорогу возьми, ну". Взять и заставить себя вежливо поблагодарить, а затем сделать вид, что уходишь, однако напоследок прошмыгнуть в сортир, дабы оставить нежданный подарок там, где ему самое и место.
Возле унитаза Шпион задержался несколько дольше, чем планировал. Не из-за того, что рискнул таки попробовать на зуб содержимое пакета, а из причин более интеллектальных.
Ну, и еще некоторое время он стоял и удивлялся собственной недальновидности. Разумеется! Это же так очевидно. Солдат не мог не захватить у Маразмуса какой-нибудь в меру компактный трофей на память. Скорее всего книгу. А вся литература в доме рано или поздно оседала в самой маленькой его комнатушке. Запашок плесени, а также пергаментные страницы плохой выделки уберегли ее от использования по назначению.
Визит в бывшую резиденцию мага, а ныне заповедни енотов был после этого меропрятием необязательным, если бы Шпион действовал один. Но увы. В рукописи, наденной близ ватерклозета, рекомендации были недвусмыслены. Даже походило на повареную книгу.
Правда, при исполнении была несколько нарушена последовательность действий, но, скорее всего, эта частность на результат не повляет. Так ведь?
Шпион тихо покинул гостиную и вернулся в свою спальню. Недосып и алкоголь давали надежду, что в эту ночь ему наконец-то удастся заснуть так, как, например, спят Хэви или Снайпер. Как, теоретически, положено спать нормальным людям: глубоко, полноценно. Без регистрации всех событий, происходящих в радиусе десяти метров от места сна.
Возможно, даже со сновидениями. Хоть какими-нибудь.

Шпиону снилось, что он проснулся. Первый признак сна: вокруг было тихо, а так не бывает в ночь, когда команда пьет и гуляет. Как минимум потому, что любители пива до рассвета ходят вверх-вниз по лестнице: то добавить еще по одной, то затем отлить перед сном еще раз, и еще раз, и еще раз.
Во сне его разбудили не звуки, но запахи. Один из них — чуть-чуть подпортившейся крови — уже даже не воспринимался тревожным. Чего не скажешь о втором.
Мокрая земля. Такой запах был, когда рыли могилу.
Шпион проснулся, но не открыл глаза. Во сне он и так знал, что его ждет. Не знал, правда, как это будет выглядеть, да и, учитывая запах, оно его любопытства явно не стоило.
Скрипнула кровать — оно теперь сидело у него в ногах. Тепла в комнате от него не прибавилось ни на полградуса, но зато было слышно дыхание и шуршание одежды.
— Не придуривайся, — сказало оно с австралийским акцентом. — Ты заказывал? Так получи и распишись.
— Сколько принес? — спросил Шпион, по-прежнему не открывая глаз.
— Сегодня одна. Бедный придурок так орал!
— Я бы послушал.
— Услышишь еще. Завтра.
— Да, точно, завтра, — пробормотал Шпион, засыпая и сквозь сон чувствуя, что запах сначала становится ближе, а затем рассеивается. Оно ушло. — Я подумаю об этом завтра.
Наутро его разбудили шаги Пиро на лестнице. Все как всегда. Голые стены, звонки на проволочках, столик у кровати. На нем сложенный вдвое пергаментный листок. Шпиону не было нужды включать свет и перечитывать написанное скверным почерком:
"Ежели некромант желает незамедлительно покарать оскорбившего его плебея, то для этого отличнейшим образом подходит вызов мстительного духа. Для вызова такового возьмите вещь с тела человека, умершего насильственно, и закопайте на том же месте, где вам было нанесено оскорбление. Окропите его своей кровью — в этом деле достаточно пару капель, — а затем вслух укажите место, где проживает нечестивец. Кара обрушится на всех близких его, проживающих с ним в этом доме."
Мстительные духи. Ну надо же. В книге забыли написать — или сноска была мелким шрифтом в конце, — что от мстительных духов амбре такое, что только держись.
Шпион щелкнул выключателем. На полу были отпечатки сапог с каблуком, запах земли не рассеялся, а кровью разило еще сильней.
Отрезанная голова в потемневшей от крови синей балаклаве лежала там же, где ее и положили ночью, — на кровати.
— Что ты на это скажешь, коллега? — спросил ее Шпион.
Голова ответить не могла, но Шпион синих явно перед смертью осознал, что за все приходится платить. А Шпион красных не забывал, что все имеет свою цену. Которая, возможно, была записана где-то мелким шрифтом.

(конец?..)

+ бонус-трек

скачать текст (.rtf)