So, put on a happy face. Let's make this pleasant ©
Название: Формальность
Бета: Мадам Суслевская
Размер: мини, 1470 слов
Задание: D/S!AU - вселенная, где все жители, вне зависимости от пола, являются доминантами или сабмассивами
Пейринг/Персонажи: Штейн/Спирит (или наоборот), Мака, Соул
Категория: джен
Жанр: повседневность, ER
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: детские запоминалки не всегда полностью правдивы.
Предупреждение: упоминание BDSM атрибутики и практик.
— Но послушай!
Шаги становятся тяжелее.
— Я могу все объяснить!
Ужасно неприятная сцена, ей, должно быть, сейчас неловко за его поведение. В Академии, во время перемены, при всех. Да он бы с радостью сейчас провалился сквозь черно-белый пол, но вместо этого продолжает следовать за ней.
— Прошу тебя!
Наконец-то останавливается и оборачивается: красиво и резко. И тем тише звучат ее слова:
— Пап, ты ведешь себя неприлично.
Этот контраст между "пап" и осуждением просто убийственен. От такого хочется немедленно расплакаться, пасть ниц и покаяться. Каяться Спириту есть много в чем, он профессионал по части раскаяния. К чести его можно заметить: раскаяния вполне искреннего. Которое часто принимают за переигрывание: эти слезы, отчаянные жесты, поднимай его потом с пола... Мака заранее чуть-чуть морщит нос. Она, как и мать, не любит формальностей.
Но в этот день попротирать коленями черно-белую плитку Спириту случая не представляется. Потому что рука.
Рука ложится ему на плечо. Знакомо. Незнакомо - это как Мака меняется в лице: расширенные зрачки, сжавшиеся, а не поджатые губы. Теперь это не отвращение или недовольство, а явный испуг. Такому выражению не место на лице ребенка, за такое ты убьешь даже Смерть, но...
— Прошу прощения, что вас прерываю.
Ладонь прижимает Спирита чуть тяжелее, но этот жест скорее вздергивает вверх, чем заставляет согнуться. Знакомый сигаретный запах — курит тот же сорт, что и раньше. Мака смотрит и не отводит взгляд - и это уже не взгляд испуганного ребенка, Спирит вынужден это признать, и хотя для отца дочь навсегда в чем-то остается маленькой девочкой, но все дети, выросли они или нет, рано или поздно начинают играть во взрослые игры.
— Возможно ли продолжить этот разговор после занятий? Или ошибка слишком серьезна?
Оказавшиеся рядом учащиеся дружно перестают пялиться на эту сцену и либо быстро проходят мимо, либо отворачиваются. Н-да. Всего пару дней как приступил к преподаванию в Академии, а уже полностью восстановил репутацию времен учебы. И, возможно, даже приумножил.
Ебанутый на всю голову маньяк.
Даже Мака смотрит теперь с некоторой — если подключить воображение — долей сочувствия. И облегчения. Но все это — и страх тоже — сразу скрывается за вежливой улыбкой:
— Профессор Штейн, я очень рада, что вы появились так вовремя. Вы точно разберетесь с этой... ошибкой куда лучше меня. Примите мою заочную благодарность. Соул, пойдем!
Это ее Оружие — Соул-как-его там, невоспитанный мальчишка, сидит на подоконнике, болтая ногами. Услышав свое имя, все-таки спрыгивает, и, обозначив некоторый намек на поклон, уходит вслед за Макой.
— Правильная у вас дочка.
Выверенный диагноз. Что-то, какая-то игра статуса между Штейном и Макой уже произошла, а вся Академия и удивленный Спирит сейчас наблюдают финал.
— Оружие у нее хорошее.
Спирит готов характеризовать Соула многими словами, но эпитета "хороший" среди тех слов нет. Может, дерется и вправду ничего, но слишком своевольничает, что сводит первую, положительную, характеристику на нет.
Кому нужно Оружие, не умеющее подчиняться?
— ...и она права. Вы нуждаетесь в моем присмотре.
Запоминалка из детской азбуки: "Оружия — всегда послушны". Но в азбуке не написано, что Косы Смерти подчиняются непосредственно Смерти, а у него весьма неоднозначные понятия о дисциплине.
То есть покинуть Город нельзя, а потеряться в нем — можно. Не провести занятие нельзя, но травить на нем байки из жизни — можно. Очень хорошо, что можно устраивать личную жизнь, но плохо то, что она пошла наперекосяк. Конечно, Спирит не напоминает безнадзорников из слезливых романов: по-прежнему отлично выглядит, чисто одет и не устраивает истерик на ровном месте. Ну, почти не устраивает.
Но тут начинает играть роль статус. Косу Смерти взять в руки может каждый, но умеющих ее постоянно удерживать — считанные единицы. В обычных семьях позаботился бы кто-то из старших родственников — хотя бы временно, но Город Смерти состоит из приезжих, и Спирит с Ками не были исключением.
Безнадзорное Оружие рано или поздно может стать просто опасным. Поэтому Спирит не удивляется, когда видит, как Штейн достает из кармана халата ошейник с поводком.
До абсурда добротно выполненные, показушные такие, смешного красного цвета. Спирит почти слышит голос Смерти: "Штайнечка, если тебе не сильно в напряг — пригляди и за Косой тогда. Барахло вот еще возьми".
Барахло Штейн вертит в руках, как будто впервые видит. Спирит в курсе, в чем дело: Штейн не то чтобы не любит формальности, а просто не видит в некоторых из них смысла. Со стороны смотрится так, будто Штейну каждый день ошейники передают. И настолько он с этим свыкся, что может вот просто так сказать своему новому сабу:
— Ну, тогда я вечером к вам зайду.
Спокойно развернуться и пойти, вынуждая Спирита догонять, обгонять, поспешно кланяться на прощание. Формальности формальностями, но отсутствие вежливости к доминанту — начало невежливости к самому себе.
И нужно будет попасть домой пораньше, чтобы прибраться. И костюм, который грязный в шкафу, в чистку сдать. И успеть все до визита Штейна — "вечером", он не уточнял, когда, а значит, все надо делать в темпе.
И это весьма отвлекает Спирита от мыслей, что жена его бросила, что дочь его игнорирует, и что все у него пошло не так. Еще Штейн же спросит. Он обязательно вечером спросит.
Потому что передача прав на саба это не только ошейник, но и полный осмотр тела — и вот это уже точно не пустая формальность. Один-другой синяк еще ничего, но это...
А Штейн в итоге просто разводит руками в перчатках:
— И давно?
— Два дня назад.
— Лед прикладывал?
— Ага. Но не бинтовать же.
— Безобразие. То-то ты на стул не присядешь даже. Ложись.
Достает йод — принес с собой, явился, как врач, с акушерским саквояжем и ведет себя как на медосмотре. Потому что это медосмотр, пусть и на дому. Жжется, но вместе с жжением теплота приятная.
— И где тебя так отделали?
— Вот только, пожалуйста, не ходи разбираться. Девочка не виновата. Просто перестаралась.
— Еще и ссадины. Отлично. Она тебя вообще фиксировала?
Поза "лежа через чье-то колено" очень удобна тем, что имеешь полное право смотреть в пол и не видишь взгляда собеседника. Так легче удержаться от ответа.
— А, понятно.
Линии теперь чертит не вдоль, а поперек.
— Ты ей не разрешил. Может быть, даже хотел так.
С женой — бывшей — да с кем угодно, за этим последовал бы шлепок, но Штейн просто продолжает дорисовывать сетку на заднице так же аккуратно, как раньше - на спине. Старательно обходя ссадины: теперь одна перчатка в йоде, другая — в заживляющей мази. Наказание просто откладывается, потому что руки заняты. В такие моменты, когда Штейн до смешного последователен, — особенно ясно, насколько он не уверен в правильности того, что делает.
Наверное, чрезвычайно утомительно — доходить умом до того, что у остальных получается абсолютно естественно и непринужденно. Возможно, именно поэтому Штейн отдал Спирита Ками целиком и полностью, даже без права визитов. Но, скорее, просто сложил два и два и сообразил, что ее предложение сохранить частичные права носило формальный характер. Семьи из двух доминантов и одного саба редко живут долго. Примерно в то же время Оружием Штейна могла стать Мари — и это был бы уже совершенно иной расклад, браки-четверки много устойчивее, к тому же два Мастера, две Косы Смерти: общие интересы в профессии. Приятно, удобно. В конце концов, всегда есть кому позаботиться о ребёнке. Ками была, как всегда, практична, Мари не возражала, Спирит тетешкал маленькую Маку и ждал, чем это кончится, а кончилось дело тем, что Штейн все-таки отказался. Объяснений от него мог потребовать разве что Смерть, а для Смерти: "ну, порешали вопрос, вот и ладненько".
Когда-то, когда трава была зеленее, а Спирит помладше, он был склонен к мечтам "если бы да кабы". Когда Штейн его раз за разом жестко разочаровывал — злился чрезвычайно. Сначала на себя, затем на него. Штейн никак это не комментировал. Просто так получилось.
Все Оружия — подчиняются, но не всякий Мастер готов отдать приказ. Обычно такие в Академию не попадают из-за слабой силы души, но это "обычно".
У них все шло с трудом, наперекосяк. Спирит уже со счета сбился, сколько раз порывался поменять напарника. Штейн всегда реагировал на это никак. Просто не мог оценить, из-за врожденного убожества, наверное.
Наперекосяк и наигранно — все именно так, как и полагается у пары сабов, в которой никто не может отдать приказ и добиться выполнения. В тех же слезливых романах такие истории заканчиваются плачевно: никто не получает желаемого, всем больно.
Подростком Спирит читал мало, зато знал, что желаемое можно получить если не так, то иначе. Штейн был к таким похождениям поразительно — если не оскорбительно — равнодушен. У его самолюбия, видимо, тоже был завышенный болевой порог. А инстинкт самосохранения срабатывал через раз или реже.
Милое детство. Сколько времени прошло.
Ежась и чувствуя, как подсыхает йод, Спирит говорит:
— Спасибо.
За то, что не угробил во время своих приступов, а также за то, что оказался слишком живучим и не дал угробить себя. Что оставил в покое и дал больше десятка лет нормальной жизни. Что как-то пережил этот десяток с лишним лет — Спириту неинтересно, как — сам-один и при этом не двинулся окончательно. За то, что не оставляет в покое сейчас.
Если Штейн и понимает все эти смыслы, то, скорее всего, относит к категории ненужных формальностей. Делает, что нужно: одевает, укутывает, идет заваривать чай, приказывает аккуратно и никогда — если не увлечется — не причиняет зряшной боли. Действует по правилам, как по методичке, осуществляет присмотр.
И Спирит не уверен, кому этот присмотр будет более полезен.
Бета: Мадам Суслевская
Размер: мини, 1470 слов
Задание: D/S!AU - вселенная, где все жители, вне зависимости от пола, являются доминантами или сабмассивами
Пейринг/Персонажи: Штейн/Спирит (или наоборот), Мака, Соул
Категория: джен
Жанр: повседневность, ER
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: детские запоминалки не всегда полностью правдивы.
Предупреждение: упоминание BDSM атрибутики и практик.
читать дальше
Поначалу даже не оборачивается, а, напротив, прибавляет шагу.— Но послушай!
Шаги становятся тяжелее.
— Я могу все объяснить!
Ужасно неприятная сцена, ей, должно быть, сейчас неловко за его поведение. В Академии, во время перемены, при всех. Да он бы с радостью сейчас провалился сквозь черно-белый пол, но вместо этого продолжает следовать за ней.
— Прошу тебя!
Наконец-то останавливается и оборачивается: красиво и резко. И тем тише звучат ее слова:
— Пап, ты ведешь себя неприлично.
Этот контраст между "пап" и осуждением просто убийственен. От такого хочется немедленно расплакаться, пасть ниц и покаяться. Каяться Спириту есть много в чем, он профессионал по части раскаяния. К чести его можно заметить: раскаяния вполне искреннего. Которое часто принимают за переигрывание: эти слезы, отчаянные жесты, поднимай его потом с пола... Мака заранее чуть-чуть морщит нос. Она, как и мать, не любит формальностей.
Но в этот день попротирать коленями черно-белую плитку Спириту случая не представляется. Потому что рука.
Рука ложится ему на плечо. Знакомо. Незнакомо - это как Мака меняется в лице: расширенные зрачки, сжавшиеся, а не поджатые губы. Теперь это не отвращение или недовольство, а явный испуг. Такому выражению не место на лице ребенка, за такое ты убьешь даже Смерть, но...
— Прошу прощения, что вас прерываю.
Ладонь прижимает Спирита чуть тяжелее, но этот жест скорее вздергивает вверх, чем заставляет согнуться. Знакомый сигаретный запах — курит тот же сорт, что и раньше. Мака смотрит и не отводит взгляд - и это уже не взгляд испуганного ребенка, Спирит вынужден это признать, и хотя для отца дочь навсегда в чем-то остается маленькой девочкой, но все дети, выросли они или нет, рано или поздно начинают играть во взрослые игры.
— Возможно ли продолжить этот разговор после занятий? Или ошибка слишком серьезна?
Оказавшиеся рядом учащиеся дружно перестают пялиться на эту сцену и либо быстро проходят мимо, либо отворачиваются. Н-да. Всего пару дней как приступил к преподаванию в Академии, а уже полностью восстановил репутацию времен учебы. И, возможно, даже приумножил.
Ебанутый на всю голову маньяк.
Даже Мака смотрит теперь с некоторой — если подключить воображение — долей сочувствия. И облегчения. Но все это — и страх тоже — сразу скрывается за вежливой улыбкой:
— Профессор Штейн, я очень рада, что вы появились так вовремя. Вы точно разберетесь с этой... ошибкой куда лучше меня. Примите мою заочную благодарность. Соул, пойдем!
Это ее Оружие — Соул-как-его там, невоспитанный мальчишка, сидит на подоконнике, болтая ногами. Услышав свое имя, все-таки спрыгивает, и, обозначив некоторый намек на поклон, уходит вслед за Макой.
— Правильная у вас дочка.
Выверенный диагноз. Что-то, какая-то игра статуса между Штейном и Макой уже произошла, а вся Академия и удивленный Спирит сейчас наблюдают финал.
— Оружие у нее хорошее.
Спирит готов характеризовать Соула многими словами, но эпитета "хороший" среди тех слов нет. Может, дерется и вправду ничего, но слишком своевольничает, что сводит первую, положительную, характеристику на нет.
Кому нужно Оружие, не умеющее подчиняться?
— ...и она права. Вы нуждаетесь в моем присмотре.
Запоминалка из детской азбуки: "Оружия — всегда послушны". Но в азбуке не написано, что Косы Смерти подчиняются непосредственно Смерти, а у него весьма неоднозначные понятия о дисциплине.
То есть покинуть Город нельзя, а потеряться в нем — можно. Не провести занятие нельзя, но травить на нем байки из жизни — можно. Очень хорошо, что можно устраивать личную жизнь, но плохо то, что она пошла наперекосяк. Конечно, Спирит не напоминает безнадзорников из слезливых романов: по-прежнему отлично выглядит, чисто одет и не устраивает истерик на ровном месте. Ну, почти не устраивает.
Но тут начинает играть роль статус. Косу Смерти взять в руки может каждый, но умеющих ее постоянно удерживать — считанные единицы. В обычных семьях позаботился бы кто-то из старших родственников — хотя бы временно, но Город Смерти состоит из приезжих, и Спирит с Ками не были исключением.
Безнадзорное Оружие рано или поздно может стать просто опасным. Поэтому Спирит не удивляется, когда видит, как Штейн достает из кармана халата ошейник с поводком.
До абсурда добротно выполненные, показушные такие, смешного красного цвета. Спирит почти слышит голос Смерти: "Штайнечка, если тебе не сильно в напряг — пригляди и за Косой тогда. Барахло вот еще возьми".
Барахло Штейн вертит в руках, как будто впервые видит. Спирит в курсе, в чем дело: Штейн не то чтобы не любит формальности, а просто не видит в некоторых из них смысла. Со стороны смотрится так, будто Штейну каждый день ошейники передают. И настолько он с этим свыкся, что может вот просто так сказать своему новому сабу:
— Ну, тогда я вечером к вам зайду.
Спокойно развернуться и пойти, вынуждая Спирита догонять, обгонять, поспешно кланяться на прощание. Формальности формальностями, но отсутствие вежливости к доминанту — начало невежливости к самому себе.
И нужно будет попасть домой пораньше, чтобы прибраться. И костюм, который грязный в шкафу, в чистку сдать. И успеть все до визита Штейна — "вечером", он не уточнял, когда, а значит, все надо делать в темпе.
И это весьма отвлекает Спирита от мыслей, что жена его бросила, что дочь его игнорирует, и что все у него пошло не так. Еще Штейн же спросит. Он обязательно вечером спросит.
Потому что передача прав на саба это не только ошейник, но и полный осмотр тела — и вот это уже точно не пустая формальность. Один-другой синяк еще ничего, но это...
А Штейн в итоге просто разводит руками в перчатках:
— И давно?
— Два дня назад.
— Лед прикладывал?
— Ага. Но не бинтовать же.
— Безобразие. То-то ты на стул не присядешь даже. Ложись.
Достает йод — принес с собой, явился, как врач, с акушерским саквояжем и ведет себя как на медосмотре. Потому что это медосмотр, пусть и на дому. Жжется, но вместе с жжением теплота приятная.
— И где тебя так отделали?
— Вот только, пожалуйста, не ходи разбираться. Девочка не виновата. Просто перестаралась.
— Еще и ссадины. Отлично. Она тебя вообще фиксировала?
Поза "лежа через чье-то колено" очень удобна тем, что имеешь полное право смотреть в пол и не видишь взгляда собеседника. Так легче удержаться от ответа.
— А, понятно.
Линии теперь чертит не вдоль, а поперек.
— Ты ей не разрешил. Может быть, даже хотел так.
С женой — бывшей — да с кем угодно, за этим последовал бы шлепок, но Штейн просто продолжает дорисовывать сетку на заднице так же аккуратно, как раньше - на спине. Старательно обходя ссадины: теперь одна перчатка в йоде, другая — в заживляющей мази. Наказание просто откладывается, потому что руки заняты. В такие моменты, когда Штейн до смешного последователен, — особенно ясно, насколько он не уверен в правильности того, что делает.
Наверное, чрезвычайно утомительно — доходить умом до того, что у остальных получается абсолютно естественно и непринужденно. Возможно, именно поэтому Штейн отдал Спирита Ками целиком и полностью, даже без права визитов. Но, скорее, просто сложил два и два и сообразил, что ее предложение сохранить частичные права носило формальный характер. Семьи из двух доминантов и одного саба редко живут долго. Примерно в то же время Оружием Штейна могла стать Мари — и это был бы уже совершенно иной расклад, браки-четверки много устойчивее, к тому же два Мастера, две Косы Смерти: общие интересы в профессии. Приятно, удобно. В конце концов, всегда есть кому позаботиться о ребёнке. Ками была, как всегда, практична, Мари не возражала, Спирит тетешкал маленькую Маку и ждал, чем это кончится, а кончилось дело тем, что Штейн все-таки отказался. Объяснений от него мог потребовать разве что Смерть, а для Смерти: "ну, порешали вопрос, вот и ладненько".
Когда-то, когда трава была зеленее, а Спирит помладше, он был склонен к мечтам "если бы да кабы". Когда Штейн его раз за разом жестко разочаровывал — злился чрезвычайно. Сначала на себя, затем на него. Штейн никак это не комментировал. Просто так получилось.
Все Оружия — подчиняются, но не всякий Мастер готов отдать приказ. Обычно такие в Академию не попадают из-за слабой силы души, но это "обычно".
У них все шло с трудом, наперекосяк. Спирит уже со счета сбился, сколько раз порывался поменять напарника. Штейн всегда реагировал на это никак. Просто не мог оценить, из-за врожденного убожества, наверное.
Наперекосяк и наигранно — все именно так, как и полагается у пары сабов, в которой никто не может отдать приказ и добиться выполнения. В тех же слезливых романах такие истории заканчиваются плачевно: никто не получает желаемого, всем больно.
Подростком Спирит читал мало, зато знал, что желаемое можно получить если не так, то иначе. Штейн был к таким похождениям поразительно — если не оскорбительно — равнодушен. У его самолюбия, видимо, тоже был завышенный болевой порог. А инстинкт самосохранения срабатывал через раз или реже.
Милое детство. Сколько времени прошло.
Ежась и чувствуя, как подсыхает йод, Спирит говорит:
— Спасибо.
За то, что не угробил во время своих приступов, а также за то, что оказался слишком живучим и не дал угробить себя. Что оставил в покое и дал больше десятка лет нормальной жизни. Что как-то пережил этот десяток с лишним лет — Спириту неинтересно, как — сам-один и при этом не двинулся окончательно. За то, что не оставляет в покое сейчас.
Если Штейн и понимает все эти смыслы, то, скорее всего, относит к категории ненужных формальностей. Делает, что нужно: одевает, укутывает, идет заваривать чай, приказывает аккуратно и никогда — если не увлечется — не причиняет зряшной боли. Действует по правилам, как по методичке, осуществляет присмотр.
И Спирит не уверен, кому этот присмотр будет более полезен.
@темы: Soul Eater, Winter Fandom Combat 2015